Роберт Хайнлайн - Не убоюсь я зла

— Вы мне об этом уже говорили, сэр. И мой муж говорит мне о том же. Босс, вы сладострастный старый…

Смит довольно усмехнулся.

— Именно так, моя дорогая… и я счастлив отметить, что был таким с шестилетнего возраста.

Мистер Саломон помог Юнис надеть плащ, спустился с нею в лифте на первый этаж, сделал охранникам знак отойти и со всей возможной галантностью усадил ее в свою машину. Шотган закрыл дверцу, сел в водительский отсек и отгородился.

— О, какая большая! — воскликнула миссис Бранка. — Мистер Саломон, я слышала, что «роллс-ройс» вместителен, но никогда раньше не бывала внутри.

— Это «роллс-ройс» только по названию, моя дорогая — корпус от «шкоды», мотор от «империал атомикс», а «Роллс-Ройс» только складывает все это вместе, скрепляет своей репутацией и гарантирует обслуживание. Видели бы вы «ролле» лет пятьдесят назад, когда еще не запретили бензиновые моторы! Это была не машина, а мечта!

— Эта тоже похожа на мечту. Мой крохотный «жучок» мог бы целиком поместиться на заднем сиденье.

— Куда прикажете, сэр? — прозвучал голос с потолка.

Мистер Саломон дотронулся до переключателя.

— Минутку, Рокфор, — ответил Саломон и обратился к Юнис: — Где вы живете? Точнее, куда бы вы хотели отправиться?

— О, я поеду домой. Север один-восемь, запад тридцать семь, затем вверх до девятнадцатого уровня… я только сомневаюсь, войдет ли такая огромная машина в транспортный лифт.

— Если не войдет, Роки и его напарник проводят вас на пассажирском лифте до самой вашей двери.

— Хорошо. Джо не нравится, когда я еду в пассажирском лифте одна.

— Джо прав. Мы доставим вас, как ценную бандероль. Юнис, вы торопитесь?

— Я? Джо всегда дожидается, пока я не приеду, а рабочий день у мистера Смита иногда затягивается допоздна. Сегодня я возвращаюсь рано.

— Хорошо. — Мистер Саломон снова тронул переключатель. — Рокфор, мы собираемся убить немного времени. Миссис Бранка, какая это зона? Восемнадцатая?

— Девятнадцать би, сэр.

— Найдите кольцевую дорогу около зоны девятнадцать би. Координаты я дам вам позже.

— Хорошо, сэр.

Мистер Саломон повернулся к Юнис.

— Этот отсек звуконепроницаем, пока я не нажму на эту кнопку. Они могут обращаться ко мне, но не могут нас слышать. А это хорошо, поскольку я хочу с вами кое-что обсудить и позвонить насчет страхового полиса.

— Но это же была шутка!

— Шутка? Да неужто? Миссис Бранка, я работаю на Иоганна Смита уже двадцать шесть лет и последние пятнадцать занимаюсь исключительно его делами. Сегодня он сделал меня председателем своей промышленной империи де-факто. И все же если я не выполню его указания насчет страховки, то завтра останусь без работы.

— Ну что вы! Такого не может быть. Вы ему очень нужны. Он во всем полагается на вас.

— Он будет полагаться на меня до тех пор, пока на меня можно будет полагаться, и ни минутой дольше. Этот полис должен быть оформлен сегодня. Я думал, что вы уже согласились, когда узнали, что сможете уступить миллион Клубу редкой крови.

— В общем-то, да. Я лишь боюсь, что пожадничаю и оставлю его себе, когда придет время.

— А почему бы и нет? Клуб редкой крови для него ничего не сделал; вы же сделали многое.

— Мне хорошо платят.

— Послушайте, глупый ребенок, не будьте таким уж глупым ребенком. Он хотел, чтобы вы получили по завещанию миллион долларов. И он хотел, чтобы вы об этом знали, чтобы он мог получить удовольствие, глядя на вас. Я сказал, что сейчас уже поздно менять завещание. Даже этот трюк со страховкой не так уж надежен. Его наследники могут поднять документы и обнаружить его, что я, конечно, попытаюсь предотвратить, а судья может решить, что это было хитрым трюком — а это и есть хитрый трюк — и арестовать миллион. Вот здесь-то нам и поможет Клуб редкой крови: они будут сражаться за миллион и победят, если вы пообещаете им половину.

Но есть и другие способы. Представьте, что вы ничего не знаете об этом, вас приглашают на оглашение завещания, и при этом вы обнаруживаете, что покойный босс завещал вам пожизненную ренту «в знак благодарности за долгую и верную службу». Неужели вы откажетесь?

— Гм…

— Вот именно «гм». Конечно же, не отказались бы. С его смертью вы бы оказались без работы, и у вас не было бы причины отказываться. То есть вместо того чтобы выплатить вам полностью всю сумму, размер которой вас так смущает, я собираюсь оформить ваш полис так, чтобы вы получали ежегодные пособия. — Он помолчал, подсчитывая. — Что бы вы сказали насчет семисот пятидесяти долларов в неделю? Вас не смущает такая сумма?

— Нет. Это я могу представить, не то что миллион.

— Самое приятное в этом то, что мы можем оградить вас от инфляции, и вы сможете оставить миллион или даже больше Клубу редкой крови, когда на капитале нарастет жирок.

— Неужели? Как здорово! Я никогда не смогу понять этих финансовых тонкостей.

— Это потому, что большинство людей думает о деньгах лишь как о средстве оплаты квартиры. Но человек денежный думает о них иначе. Он-то знает, что можно с ними сделать. Впрочем, не ломайте голову, я все устрою так, что вам останется лишь тратить их, больше ничего. Я обращусь в канадскую страховую компанию и канадский банк, вряд ли они позволят американскому суду соваться в свою документацию. В том случае, если внучки Иоганна обнаружат, что я сделал.

— Мистер Саломон, может, все-таки будет справедливее, если эти деньги достанутся им?

— Опять все сначала! Не глупите. Они хищники. Воронье, стервятники. Они не имеют к этим деньгам ни малейшего отношения. Вы знаете что-нибудь о семье Иоганна? Он пережил трех жен, — а его четвертая вышла за него только из-за денег, и ему пришлось выложить не один миллион, чтобы отделаться от нее. Первая жена родила ему сына, но сама умерла при родах. Затем сын Иоганна был убит в какой-то бессмысленной войне. Еще две жены, два развода — и по дочке от каждого брака, что в результате дало четырех внучек. Этих экс-жен и их дочерей уже нет в живых, а четыре хищных отродья ждут не дождутся, когда Иоганн умрет. Они здорово обижаются, что он не торопится под дерновое одеяльце. — Саломон усмехнулся. — Их ожидает приятный сюрприз. Я составил завещание так, что им полагается всего лишь небольшая пожизненная рента. А теперь извините: мне надо кое-куда позвонить. Потом я доставлю вас домой и поеду в Канаду, чтобы уладить все наши дела.

— Сэр, вы не возражаете, если я сниму свою накидку? Здесь довольно-таки тепло.

— Хотите, я включу вентилятор?

— Только если вам жарко. Эта накидка тяжелее, чем кажется на вид.

— Я заметил, что она тяжелая. Бронежилет?

— Да, сэр. Мне часто приходится выходить одной.

— Не удивительно, что вам жарко. Снимайте вашу накидку. Снимите все, что вам угодно.