Дмитрий Де-Спиллер - Поющие скалы (сборник)

Несколько лет назад автор опубликовал в журнале «Техника — молодежи» свой первый рассказ «Удивительная Игви». Уже тогда читатели и почитатели жанра научной фантастики отметили явную новизну идей дебютанта, их ошеломляющую парадоксальность и, если угодно, некоторую элегантность. Последующие публикация и сборнике «Фантастика» и в «Технике — молодежи» лишь усилили первоначальное впечатление.

Большое удовлетворение вызывает не только смелость научных гипотезирований писателя, но и основательность изложения феноменологии, взятой в основу того или иного сюжета, изящество развития сюжетной мысли. Герои рассказов — люди чистого, ясного мышления. Но не только. Все они добры сердцем, хороши душой. Всматриваясь в персонажи Де-Спиллера, вспоминаешь древних пифагорейцев, а то и самого Пифагора: методы познания чудес природы этих героев безудержны, но вместе с тем и чисты.

Интересно и то, что среди персонажей рассказов автора нет злодеев, без которых не мог обойтись даже такой романтик, как Грин. Да и сама вселенская природа не предстает здесь в качестве «злодея»: человек не сражается с ней насмерть, как это принято у многих авторов, а любовно разгадывает ее, хотя, бывает, в рискует при этом головой.

Ни в одном из сюжетов автора мы не найдем «пришельцев», «марсиан», столь привычных и, можно сказать, обязательных гостей из близких и дальних окрестностей вселенной. А ведь действующие лица попадают в сверхъестественные на первый взгляд ситуации, парадоксальность коих вроде бы и не объяснишь без привлечения фигур «пришельцев», поисков сил каких-то внеземных цивилизаций. И каждый раз поток событий приводит в стройный порядок набор противоречивых фактов, заложенных в фабулу. Так «сверхъестественное» получает статут природного естества, право нового закона или органичного явления материального мира.

Такой подход к осмыслению «фантастической действительности» создает в конечном счете весьма плодотворный эффект: рассказы не только интересуют читателя приключенческим мотивом, но и пускают в ход его «воображение рассудка». На страницах книги раскрывается красота научного мышления, обнажаются эмоциональные слои жизни разума. Занимательная для читателя старшего поколения, книга будет инициировать я увлечение наукой школьной аудитории.

Вместе с тем — при переизбытке идей фантастических — нужно отметить и недочеты начинающего писателя: сюжетная монотонность, наукообразность изложения, не всегда уверенное владение литературным инструментарием. Подобная картина, в общем-то, типична для ученого, пытающегося изложить свои идеи в популярном жанре.

Большинство рассказов Д. Де-Спиллера как бы имитирует тот или иной научный эксперимент, правда, в масштабах космических. Типичный сюжет таков: несколько космонавтов (два-три) замечают некое странное явление, феномен, поражающий воображение. В одном случае «на черном диске планеты светилось серебряным светом изображение шестикрылого насекомого, похожего на осу». В другом — планета покрыта загадочными розовыми пустотелыми курганами. В третьем — предметом исследования становятся исполинские морщинистые валы, вроде бы наделенные чувствительностью живого организма. И так далее.

Спасаясь от угрозы наскучить читателю однообразным сюжетом, опытный мастер поступает так, как поступил Станислав Лем в «Звездных дневниках Иона Тихого». Парадоксальные картины иноземного житья-бытья Лем «пропустил» через восприятие своего ироничного героя.

У Де-Спиллера герои в разных рассказах разные, но они настолько лишены индивидуальных черт, настолько не персонифицированы, что читатель вряд ли отличит их друг от друга, тем паче что все они напоминают слишком уж рациональным поведением роботов одной серии. Забавно, но самый симпатичный персонаж космического цикла — престарелая мыслящая машина Ульдструг.

Не сомневаюсь, что читатели встретят литературный труд ученого, кандидата физико-математических наук доброжелательно.

С полной ответственностью рекомендую читателю эту книгу.

Современные теории информации, давшие человечеству массу удобств, резко ускорившие ритм научных исследований, питаются истинами, добытыми во многих областях естествознания. Глубокие, невидимые источники подпитывают родники, ручейки, а в конечном счете реки этих теорий. Самые мощные потоки живительных идей несут в них физика, астрофизика и кибернетика. Науки эти старые. Они располагают развитой методологией. Тем не менее один край питаемых ими информационных теорий остается по сей день утонченным, как край хрупкой льдинки. Речь идет о многотрудной проблеме наличия границ для возможностей успешного оживления утраченной информации. Очень не хочется терять информацию! Возможно, повинуясь именно этому чувственному импульсу, ученые головы и предприняли мощный штурм тонкой идеи, согласно которой два в некотором смысле существенно различных состояния космоса через достаточно большое время могут перейти в одно и то же состояние космоса. Легко понять, что острие этой коварной идеи колет в точку, раздражение которой заставляет нас думать об определенности прошлых времен и эпох. Никому из самых ученых авторитетов не удалось, к сожалению, опровергнуть мысль о неопределенности прошлого. Однако в процессе этих разработок удалось добиться некоторого результата. Была отыскана формула, умудрившаяся опутаться узором всех известных мировых констант, согласно ей промежуток времени, по истечении которого прошлое становится неопределенным, по крайней мере, должен быть чрезвычайно велик.

— Ха-ха-ха! — засмеялся один из читателей рукописного варианта этой повести. — Чрезвычайно велик. И это все, что вы можете про него сказать?

И тут наш оппонент сначала удивился, а потом, будучи другом истины, обрадовался, услышав, что нижняя граница искомого промежутка времени оценена. Число годов в ней сосчитано и составило семь с четвертью миллиардов. Если проблему несколько сузить, то можно ее суть выразить следующей образной формулировкой:

«Пока эти семь с четвертью миллиардов лет не отгорели, все рукописи остаются нетленными. И в наших силах восстановить, прочитать их, прослезиться или возрадоваться».