Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 2

— Знаю. Думаешь, там тоже будет полно летучих мышей?

— Вероятно. Но если не станем гнать и придем утром, они нам не помешают. Там решим, как перебраться через Миссисипи.

На экране заднего обзора на фоне бледных звезд темнел город Канзас-Сити, а над его силуэтом, облитые светом кровавой луны, метались летучие мыши.

Через некоторое время Таннер снова заснул. Ему снилось, что он медленно едет на мотоцикле посреди широкой улицы, а на тротуарах стоят люди и приветствуют его восторженными возгласами. Они бросают конфетти, но на него падает мусор, мокрый и вонючий. Тогда он дает газ, однако мотоцикл замедляет ход, и теперь они уже кричат на него, осыпают ругательствами. «Харли» начинает захлебываться, но его ноги застыли и не двигаются. Через секунду он упадет. Мотоцикл останавливается и начинает опрокидываться вправо. Таннер падает, на него бросается толпа…

Таннер резко очнулся и увидел утро: яркую монету в центре темно-синей скатерти.

— Вот она, — прошептал Грег. — Миссисипи.

Таннер неожиданно почувствовал голод.

Они освежились и стали искать мост.

— Что-то не видно твоих голых дикарей с копьями, — заметил Грег. — Конечно, мы могли миновать их в темноте — если они еще здесь.

— И слава богу, — сказал Таннер. — Сэкономили патроны.

Показался мост — провисший, темный, лишь на металлических канатах играли солнечные блики. Машина медленно двигалась по улицам, иногда приходилось объезжать целые кварталы. За два часа они прошли милю, а к подножию моста попали в полдень.

— Похоже, Брейди проезжал здесь, — произнес Грег, глядя на узкий расчищенный проход. — Как, по-твоему, он это сделал?

— Наверное, каким-то образом спихивал мешающие машины вниз.

— А прежде они здесь были?

— Собственно, я тогда к мосту не подъезжал. Я остановился на том холме. — Таннер кивнул на задний экран. — Что ж, может, и мы пройдем.

Они двинулись вперед на мост и медленно поехали над величественной рекой. Временами мост под ними трещал, стонал, и они чувствовали, как он дышит.

Начало подниматься солнце, а они все шли вперед, задевая бамперами ржавые остовы машин. Через три часа колеса наконец коснулись противоположного берега. Грег тяжело вздохнул и чуть дрожащей рукой зажег сигарету.

— Не хочешь немного повести, Черт?

— Давай.

Они поменялись местами. Грег тут же откинулся на спинку и закрыл глаза.

— Боже, я совершенно измочален, — пробормотал он.

Таннер вел машину через руины Восточного Сент-Луиса, торопясь выехать из города до наступления темноты. Улицы были захламлены и разбиты. Начал повышаться уровень радиации, но в салоне машины, судя по индикатору, все пока было в норме.

Шли часы. Когда солнце скатилось за спину, Таннер вновь увидел на севере разливающееся голубое сияние. Однако небо оставалось чистым — звездное небо, уже без черных полос. Впереди повисла розовая луна. Таннер тихонько включил музыку и глянул на Грега. Тот крепко спал.

Уровень радиации упорно лез вверх. Затем Таннер увидел на экране кратер и остановился. Кратер был около полумили в диаметре. Таннер пустил осветительную ракету и в ее сиянии рассмотрел окрестности. Подъезды были ровнее справа, и он повернул туда.

Радиация! Очень высокий уровень! Таннер резко вдавил педаль газа и подумал, глядя на индикатор: «На что это было похоже в тот день? В тот день, когда здесь вспыхнуло искусственное солнце, на какое-то время затмило настоящее, а потом медленно потонуло в черном шквале…» Таннер попытался представить себе это, картина живо возникла перед его глазами, и он тут же захотел прогнать ее, но не смог.

Какой была жизнь раньше, в те дни, когда стоило лишь вскочить на мотоцикл — и кати куда душе угодно? И на голову с небес не лились помои?.. Таннера охватило щемящее чувство, будто его обманули. Он испытывал его не в первый раз, но сейчас ругался злее и дольше, чем обычно.

Объехав наконец кратер, Таннер закурил и впервые за долгие месяцы улыбнулся, когда показания индикатора радиации пошли вниз. Через несколько миль показалась трава, а вскоре появились и деревья.

Деревья были низкорослые и кривые, но чем дальше он бежал от кровавой вакханалии, тем выше и стройнее они становились. Таких деревьев он никогда раньше не видел: пятьдесят, шестьдесят футов высотой, изящные, серебрящиеся под лунным светом, здесь, на равнинах Иллинойса.

Машина мчалась по твердой широкой дороге, и Таннером завладело желание ехать по ней вечно — до Флориды, штата мхов и торфяных болот, апельсинов и чудесных пляжей; до холодного скалистого мыса, мыса, где все серое и бурое, где волны разбиваются о маяки и соленый ветер обжигает лицо, где на надгробных плитах древних кладбищ вырублены стершиеся, но еще различимые надписи; потом вниз по великой Миссисипи, туда, где она дробится на рукава и выходит в Мексиканский залив, на крошечных островках которого пираты зарывали награбленные сокровища; в горы — Покомок, Кэт-Скилл, на плато Озарк; проехать через леса Шенандоа; оставить машину и поплавать в Чесапикском заливе; посмотреть на Великие озера и на то место, где падает вода, — на Ниагару… Ехать и ехать по этой дороге, увидеть все, впитать в себя весь мир… Да, может быть, осталась не только Проклятая Долина! Он желал этого страстно, сжигаемый изнутри жадным огнем.

Неожиданно почувствовав себя всемогущим, он коротко и резко хохотнул.

Музыка играла тихо, пожалуй, даже слишком грустно, нежно, и он растворился в ней полностью.

Повторяющиеся удары колокола не заглушали полностью звуки разбивающегося стекла. Тишина после каждого удара становилась глубже и напряженнее под воздействием памяти и ожидания, но в трепещущей уже нервной системе города чувствовалась боль этого момента.

Моросил мелкий дождь, и небеса исходили молниями. Ливень вперемежку с мертвой рыбой, продлившийся около пятнадцати секунд, залил несколько улиц, на телефонных проводах висели морские водоросли, песок хлестал по окнам. Шевеля усами и хвостами, блестя глазами в предвкушении пищи, из погребов, сараев, ангаров и аллей, из мусорных куч и траншей повалили крысы, чтобы полакомиться белобрюхой манной небесной. После себя они оставляли похожие на стрелы цвета слоновой кости рыбные скелеты. Многие крысы, напоминавшие чернильные пятна на лужайках, тротуарах, крылечках, не торопясь, пили из луж.

Сержант Донахью, сидевший за рулем, повернулся к лейтенанту Спано.

— Сирену включить?

— Нет.

Лейтенант Спано расстегнул черную кобуру, висевшую на поясе справа.

— Выключи фары.

Сержант исполнил приказание. Мир перед полицейской машиной погрузился во тьму, в которой метались темные тени. Свернув за угол, они сбавили скорость и медленно направились вдоль витрин магазинов, выстроившихся по обеим сторонам улицы.