Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 4

— Вам здесь нравится?

Он кивнул, устраиваясь поудобнее. Легкий ветерок обдувал наши лица. Мы наслаждались, вдыхая свежую прохладу сумерек.

— Впечатляет, — произнес Бриггс, с интересом оглядываясь по сторонам. — Вы умеете удовлетворять свои прихоти.

— Да. Кроме того, благодаря моим прихотям, которые вы сейчас похвалили, — пояснил я, — мой дом совершенно невозможно обнаружить средствами воздушной разведки.

— О! Об этом я даже не подумал.

Я предложил ему сигару. Он отказался. Тогда я закурил сам.

— Так о чем же вы хотели со мной поговорить?

— Не согласились бы вы отправиться со мной на Землю, чтобы встретиться с моим начальством?

— Нет, — ответил я. — Я уже раз десять письменно отвечал на этот вопрос. Земля вредно влияет на мою нервную систему. Она принесла мне слишком много боли, поэтому я и живу здесь. Земля перенаселена, кишмя кишит бюрократами, там видимо-невидимо разных болезней и массовых психозов. Короче, если вашему шефу нужно мне что-то сказать, то он вполне может передать это через вас — я отвечу, а вы передадите мой ответ.

— Обычно, — сказал Бриггс, — подобные вопросы решаются на уровне Отдела.

— Что ж, — пожал я плечами, — я готов, если потребуется, оплатить кодированную курьерграмму на Землю.

— Ответная курьер-грамма — слишком дорогое удовольствие для Бюро, — произнес он. — Вы же понимаете, что наш бюджет не…

— О, ради Бога, я оплачу в оба конца. Только прекратите забивать мой почтовый ящик своими посланиями, которые вы почему-то все еще называете повестками.

— Нет, нет! Ни в коем случае! — В его голосе звучали неподдельные нотки ужаса. — Так еще никто не поступал. Человеко-часы, затраченные нами на разрешение вопроса о правомерности оплаты вами курьер-грамм, влетят нам в копеечку.

О Мать-Земля! Глубоко скорблю я о твоей судьбе и о детях твоих неразумных, населяющих тебя! Рождаются правительства, расцветают, укрепляя «национальное единство» и окружая себя «нерушимыми границами». Затем наступает период окостенения: происходит разделение сфер влияния, появляются все новые управляющие структуры — да еще Макс Вебер об этом говорил. Он рассматривал бюрократию как неизбежный продукт развития любого института власти и считал, что это в порядке вещей. Бюрократия необходима и неизбежна! Бюрократия абсолютна! Можете зачеркнуть слово «Бог» и написать сверху «Бюрократ».

Но в истории любой бюрократии рано или поздно наступает момент, когда она становится пародией на саму себя. Вспомните, ведь развал огромной управляющей машины в Австро-Венгерской империи породил Кафку, в России — Гоголя. Бедняги, они свихнулись, но так и не поняли природу бюрократа.

И вот сейчас передо мной сидел человек, выживший в условиях несравненно более абсурдной и нелепой системы, чем все существовавшие до настоящего времени. Это указывало на то, что он безнадежно глуп и эмоционально обделен либо — мазохист с несгибаемой волей. Именно такие должности, в которых сочетаются все худшие родительские черты — навязчивая забота мамаши о своем чаде и дутый авторитет всезнающего папаши, — всегда привлекали идиотов.

Вот почему, Мать-Земля, глубоко скорблю я о твоей судьбе в этот миг бесконечного парада, что зовется ВРЕМЕНЕМ — парада миллиардов клоунов с разбитыми сердцами.

— Так скажите же, что вам от меня нужно, и я тут же дам ответ, — предложил я.

Бриггс достал из внутреннего кармана пиджака запечатанный конверт с многочисленными печатями, уверявшими, что послание «совершенно секретно», и протянул мне.

— В случае, если вы откажетесь лететь со мной на Землю, — сказал он, — мне поручено передать вам вот это.

— А если бы я согласился, что бы вы сделали с письмом?

— Вернул своему начальнику.

— Чтобы он смог вручить мне его лично?

— Вероятно.

Я вскрыл конверт и извлек оттуда листок бумаги.

Спустились сумерки, и мне пришлось поднести письмо к самым глазам, чтобы разобрать содержание. Это был список из шести имен. И пока я его читал, мне стоило большого труда сохранять невозмутимое выражение лица.

Всех этих людей я когда-то любил или ненавидел, и объединяло их лишь одно — смерть.

Впрочем, нет. Была у них еще одна общая черта. Все они были на тех фотографиях, которые я получил в последнее время.

Я выдохнул клуб дыма, сложил лист, засунул его обратно в конверт и положил на середину стола.

— И что же сие означает? — после нескольких секунд молчания поинтересовался я.

— То, что все эти люди потенциально живы, — ответил Бриггс. — И прошу вас, уничтожьте письмо при первой же возможности.

— Хорошо, — ответил я. — Но почему вы считаете, что они потенциально живы?

— Потому что были похищены их Воспроизводящие Ленты.

— Каким образом?

— Мы не знаем.

— А зачем их украли?

— Тоже неизвестно.

— Значит, вы прилетели ко мне…

— Потому что вы — единственный человек, который знал их всех. Единственное звено, которое их объединяет.

Сначала я ему не поверил, но не подал вида и ничего не сказал. Еще бы, я не сомневался, что Воспроизводящие Ленты — единственная вещь во Вселенной, которую невозможно украсть или раздобыть каким-либо другим способом. Они хранятся всего тридцать дней, а затем от них не остается следа. Когда-то я сам пытался заполучить такую ленту, и у меня, разумеется, ничего не вышло. Их охранники неподкупны, а хранилище недоступно.

Кстати, это одна из причин, по которым я никогда не посещаю Землю. Мне не хочется, хотя бы и временно, носить Воспроизводящую Панель. Каждому человеку, родившемуся на Земле, такая панель имплантируется еще в детстве, и по закону он не имеет права от нее избавиться, пока живет на планете. Все эмигранты, прибывающие на Землю, в обязательном порядке подвергаются операции по ее вживлению. И даже лица, временно проживающие на Земле, обязаны носить панель все время, пока там находятся.

Нужны эти панели, чтобы считывать и запоминать электромагнитную матрицу вашей нервной системы. Таким образом они записывают постоянно изменяющийся отпечаток человеческой личности, столь же уникальный, как отпечатки пальцев. Назначение панели состоит в том, чтобы передать информацию о последнем состоянии матрицы в момент смерти. Спусковой крючок — смерть, психический образ — пуля, а цель — сенсоры приемного устройства. Это устройство представляет собой огромную машину, которая записывает вашу матрицу на крохотный отрезок ленты, свободно помещающийся в ладони. Все ваши надежды и мечты, все, чем вы были и могли стать, — все это весит меньше утиного перышка. А через тридцать дней такую ленту уничтожают. И не остается ничего.

И очень редко — считанное число раз за последние несколько столетий — ленты ждала иная участь.