Вера Камша - Новое тысячелетие

И Роб с готовностью мчался на кухню.

А потом он мыл посуду. И стирал белье. И мыл полы. И пылесосил ковры. И вытирал пыль. И чистил аквариум… Он играл с хозяином в шахматы и помогал хозяйке распутать пряжу, он возился с Одой и готовился встретить ее бабушку…

Время тянулось, сон не кончался, и Ата точно знала, что впереди у нее вечность.

Она командовала роботом и тем самым прислуживала ему.

В раю роботов Ата Текель стала рабом слуги…

Утро началось с того, что Роб разбудил Лона — главе семейства надо было отправляться на работу.

Лон, как обычно, вставал тяжело, прятал голову под подушкой, вяло отбивался от настырного робота — время было раннее, спать хотелось невыносимо. В конце концов он все же поднялся — и понял, что опаздывает. Обругав Роба, Лон быстро оделся. Торопясь, он оторвал пуговицу на рубашке и зло рявкнул на подскочившего робота: почему пуговицы так слабо пришиты? На столе стыл завтрак, но Лону было не до еды — он схватил бутерброд, сжевал его на ходу, глотнул кофе и исчез за дверью, искренне считая, что недобросовестный робот испортил ему день.

Через час проснулись Ата и Ода.

Роб одел девочку и заправил обе постели. Потом он приготовил завтрак для хозяек, заказал в магазине свежие продукты и рассчитался за прошлую доставку. Во время трапезы он напомнил Ате, что она должна позвонить подруге и поздравить ее с днем рождения, потом зачитал сообщения, пришедшие за ночь. Ата слушала его вполуха, раздражаясь оттого, что его нудное бормотание заглушает голоса героев любимого телесериала…

День начался, и Роб был этому рад. Он не умел бездельничать.

Весь день Ата косо посматривала на суетящегося, занятого делами робота.

Что-то не давало ей покоя, что-то изводило ее, словно позабытое, но такое нужное слово, близкое и скользкое.

Ата злилась и не понимала почему.

— Если хочешь, — сказал ей вчера муж, — подпиши этот договор. Мне все равно.

Может быть, она боялась ответственности за решение?..

Они давно подумывали о покупке нового робота. Этому шел уже девятый год, он устарел, он вышел из моды. Он был слишком примитивен и плохо обучался, потому что его электронные мозги были забиты старой информацией. Он поскрипывал при ходьбе и хрипел, когда говорил. Если бы не Дочка, привязавшаяся к Робу, они давно бы его заменили.

А сейчас представился удобный случай.

Старого робота — в рай, нового — в дом. И все будут Довольны…

Но…

Ата покачала головой.

Рай надо заслужить. Рай — это награда. А что особенного сделал Роб — бестолковый ходячий манекен с интеллектом пятилетнего ребенка? Он просто подчиняется программе, набору команд и правил, что заложили в него люди. Он — машина, он — инструмент. Самый обычный, ничем не выдающийся.

Так за что же ему рай?

Чем он лучше других?

Чем он лучше ее?

Ата вдруг поняла, что за чувство не давало ей покоя.

Зависть.

Она завидовала этому роботу, потому что он мог попасть в рай, а она…

Она не верила в загробную жизнь. Она не верила в существование рая. И не верила, что попадет туда.

Уж если и существует жизнь после смерти, то шансов оказаться в аду куда больше.

А у любого робота теперь будет шанс очутиться в раю. И жить там. Практически вечно. Без страданий, не старея, новой жизнью, яркой и наполненной смыслом…

Создания утерли нос создателям.

Творения одурачили творцов.

И перехитрили Смерть.

За что же им такая привилегия?

Разве это не люди тысячи лет мечтали о бессмертии? Разве не они искали философский камень и доказательства существования души? Они! Всю свою историю человечество жаждало вечной жизни для каждого своего члена.

А роботы — не сделав ничего, ничего не создав, лишь прислуживая, обрели то, о чем люди мечтали, но что никогда не получат?

Разве это справедливо?..

Служба утилизации немного задержалась, и Ата нервничала — дочка вот-вот должна была вернуться домой.

— Быстрей! — торопила она утилизаторов, двух мужчин в оранжевых спецовках, разбирающих Роба.

Робот послушно стоял, когда у него откручивали руки. потом лег на живот и вытянул ноги. Он молчал — синтезатор речи отключили в первую очередь. Но его глаза выдавали смятение.

— Выносите! — велела Ата, бросив взгляд на часы.

Утилизаторы ее послушались, они привыкли слушаться людей, у которых был свой дом, большой и богато обставленный. Подхватив робота и его конечности, они, пятясь, вышли за дверь и направились к ярко-рыжему фургону, на котором черной краской был намалеван равносторонний треугольник со стилизованным изображением кувалды в центре.

— Подождите! — из-за фургона шагнул высокий человек в черном, немного старомодном костюме. — Что случилось? Где хозяйка? Не уносите его!

Утилизаторы остановились, переглянулись неуверенно. Один что-то буркнул сердито, второй согласно кивнул.

— Почему встали? — на крыльце появилась Ата, подперла бока руками. Утилизаторы затравлено обернулись, боком, по-крабьи двинулись к открытому фургону, но путь им преградил мужчина в костюме:

— Погодите! Надо разобраться!

— Нечего нам разбираться! — Ата сбежала с крыльца, подтолкнула утилизаторов. — Увозите его!

— Но мы же почти договорились!

— Нет! Не договорились!..

Они остановились друг напротив друга. Человек в костюме преобразился, сейчас он был похож на пса, из-под носа которого выхватили кость. Ата вдруг увидела это, поняла и немного испугалась. И потому еще яростней накинулась на мужчину.

Они не заметили, как из-за поворота, шурша шинами, вырулил овальный робомобиль, а когда он остановился перед воротами, было уже поздно: похожая на птичье крыло Дверца поднялась, и радостная девочка, желтая и пушистая, словно цыпленок, выскользнула на тропку, ведущую к дому. Она махнула рукой маме, с любопытством оглядела рыжий Фургон, стоящий возле дома, и двух рабочих, но не сразу поняла, что такое они держат на руках. И лишь пробегая мимо, она увидела обращенное к ней пластмассовое лицо и нечеловеческие глаза, полные человеческого страха. Она застыла, медленно повернулась к маме:

— Ма?..

— Что доча? — Мама уже справилась с замешательством, она даже смогла улыбнуться.

— Роба умирает?

— Нет, доча, Роб едет в рай.

Девочка вопросительно глянула на высокого человека в костюме, и он, нахмурясь, отрицательно помотал головой.

— Мама… — голос девочки задрожал. — Мама…

— Вы лжете своему ребенку, — сухо сказал мужчина. — Вы делаете ему больно. — Он присел перед девочкой, осторожно взял ее за локоть, привлек к себе, чуть приобнял. И девочка прижалась к незнакомому человеку, словно никого более родного у нее не было.

— Ну, ладно, — сказала женщина, с трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться в горло чужаку. — Вы победили. Делайте все, что хотите, и убирайтесь. И чтобы я вас больше никогда не видела!