Вера Камша - Новое тысячелетие

— Вы хоть понимаете, чем рискуете? — заорал Виктор, не заботясь более о приличиях. — Ваш снайпер промазал! Что, если бы террорист нажал кнопку?

— Что же, — равнодушно пожал плечами Спирс, но глаза его полыхнули злобой. — Мир еще раз убедился бы, что Специальная Контрольная Служба нужна.

— И ради этого вы готовы погубить почти десять миллионов человек? — спросил Виктор тихо. — Немедленно отдайте приказ о прекращении стрельбы!

— Вы забываетесь, — издевательски улыбнулся Спирс. — Еще слово — и я отстраню вас от следствия…

— Слов не будет! — Виктор на мгновение ощутил себя на краю пропасти. Еще шаг — и дороги назад точно не будет. Вспомнился полковник, его распоряжение «действовать вопреки приказам и инструкциям»…

Шаг в сторону. Поднятый локоть. И резкий удар. Влажный хруст и сопровождающий офицер, который стоял за спиной, с мягким стуком падает на землю.

Еще одно быстрое движение, и зрачки майора Спирса расширяются, глядя в черное отверстие пистолетного дула.

— Отдавай приказ, — проговорил Виктор тихо. — А не то я прострелю тебе голову… Нет, лучше другое место. Не умрешь, но мужчиной быть перестанешь. Понял?

«Что я делаю?» — пришла мысль, окрашенная страхом и неуверенностью. — «Ведь за это — под суд!».

«Я спасаю жену и сына! Свой город и свою страну!» — ответил сам себе и ощутил прилив твердости. — «И сделаю для этого все, что понадобится!».

Лицо офицера СКС покраснело, а когда он заговорил, то в горле его слышалось гневное клокотание.

— Девятый, я первый, — сказал он в мембрану устройства связи. — По объекту больше не стрелять. Как поняли?

— Это девятый. Поняли хорошо, — отозвался басистый голос, в котором звучало удивление. — Слежение продолжать?

— Да, — проговорил Спирс и бросил на Виктора взгляд, полный ненависти.

— Очень хорошо, — сказал тот и показал на устройство связи, похожее на большой и уродливый сотовый телефон. — Дайте это сюда.

— Зачем? — удивился майор СКС.

— Надо, — коротко ответил Виктор, принимая в руку тяжелый прибор.

Спирс не успел не увернуться, не защититься, когда рукоятка пистолета въехала ему в затылок. Он просто упал вперед, ткнувшись лицом в столешницу.

Виктор поспешно раздел его и связал собственной одеждой. Привязал к стулу, а в рот вставил хороший, прочный кляп.

«Пусть отдохнет» — подумал, любуясь на творение своих рук. — «А то нервный какой-то стал, агрессивный!».

Он проверил того, которого сразил ударом локтя. Тот лежал без сознания, а из сломанного носа сочилась ярко-алая, как морс, кровь.

Теперь у него было время. Не очень много — до тех пор, пока подчиненные майора не обнаружат его.

Пистолет Виктор убрал на место, а в приемную вышел спокойный, с серьезным лицом.

— Майор просил не беспокоить его, — сказал он сурово, обведя взглядом СКСников. — Срочные вызовы можете направлять ко мне…

В коридор вышел не спеша, а уж тут припустил изо всех сил. Высунувшемуся из двери Делиеву бросил «За мной!.

Словно два скаковых жеребца, промчались они по управлению. В гараже Виктор впрыгнул в дежурную машину, всегда стоящую с включенным мотором, приказал водителю «Выезжай!».

Сам же с замиранием сердца приник к отобранному у Спирса устройству связи.

— Девятый, я первый, — сказал он, ощущая, что отчаянно хочет проснуться. — Где объект сейчас?

— Первый, я девятый, — быстро пришел ответ. — На улице Льва Толстого. Движется в сторону улицы Россолимо.

— Слышал? — спросил Виктор шофера. Тот кивнул. — Тогда давай туда. Как можно быстрее!

На заднем сидении изумленно сопел капитан Делиев.

Ноги после пробежки болели, а дыхание стало хриплым. Он брел из последних сил, сжимая правую руку на оружии. Левая ладонь тесно обхватывала пульт дистанционного взрыва. Одно нажатие — осознанное или судорожное — и все…

Ему было плевать, что при виде грязного человека с пистолетом в руке и безумным взглядом люди шарахаются и спешат исчезнуть. Он чувствовал, что за ним следят, ощущал на затылке внимательные глаза — это было главное.

Но вот откуда они смотрят на него, он не мог догадаться.

Хотелось побежать, найти укрытие, спрятаться куда-то под землю, но он знал, что это не поможет. Просто нервы не выдерживали страшной нагрузки, вот и все.

Он пересек поперечную улицу, не обращая внимания, что идет на красный свет. Визжали шины, скрипели тормоза, матерились водители, а он все шел. Сам не зная куда. Словно загнанное животное, которое из последних сил тащится, окропляя снег кровью, в страстном желании жить пытаясь уйти от охотника…

Он не был ранен, но все равно чувствовал, что силы истекают из него.

Он вышел еще к одной улице, на мгновение остановился. На другой ее стороне виднелся сквер. Большой, засаженный березами. Белели стволы, желтые пятна солнечного света лежали на изумрудной мягкой траве. Доносилось игривое птичье щебетание.

Ему вдруг очень захотелось туда.

Машин не было и он безвозбранно перешел на другую сторону. Словно в облако, окунулся в запахи свежей молодой зелени. От них закружилась голова, захотелось лечь прямо на траву и уснуть, чтобы проснуться совсем в другом мире…

Но голос, прозвучавший сбоку, принадлежал миру этому.

— Господин Смоляков, давайте поговорим, — произнес он.

Владимир быстро развернулся, вскинул пистолет.

В трех шагах от него, демонстративно разведя в сторону руки, стоял майор Белкин. Вид у него был измотанный, лицо блестело от пота, а на ладони темнел свежий порез.

— О чем нам говорить? — прохрипел Владимир, чувствуя, как саднит горло. Поднял левую руку, демонстрируя зажатый в ней взрыватель. — Одно нажатие, и нам не о чем будет говорить!

— Тогда поговорим так, чтобы этого нажатия не было, — Белкин бросил быстрый взгляд на взрыватель, в глазах его на мгновение мелькнул страх.

«Боится» — подумал Владимир, не чувствуя удовлетворения, лишь страшную, невыносимую усталость. — «Все они боятся. И я боюсь».

— Я должен… взорвать это, — сказал он, не чувствуя убежденности и злясь от этого. — Это последний аргумент в пользу того, что русский народ достоин жизни…

— Нет, — покачал головой майор. — Это аргумент в пользу того, что русских надо уничтожать, точно бешеных собак! Что они не способны ни на что, кроме массовых убийств!

— Вот как? — спросил Владимир глухо, не замечая, как опускается пистолет в его руке.

Повисла пауза. Белкин стоял неподвижно, а Владимир ощущал, что сердце, придавленное страшной правдой, бьется все реже и реже. Ведь так оно и есть, взорви он бомбу — ничего не изменится, только к русским начнут относиться по всему миру так, как к арбам в начале двадцать первого.

Виктор вздохнул с облегчением, когда тон террориста из агрессивного, каркающего, стал обычным, почти человеческим. Сиоляков расслабился, пистолет чуть опустился.