Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

Эркин медленно поднял голову. Застывшее лицо. Широко раскрытые глаза смотрели в стену между Орловым и Золотарёвым. Орлов быстро написал на листке: "Глухо", — и два вопросительных знака. Показал Золотарёву. Тот пренебрежительно мотнул головой.

— Хороший ты парень, — сказал он участливым сожалеющим тоном. — А связался с такой уголовной сволочью. Бредли — шулер, барыга. Не знаешь, что это? В карты жульничает, краденым торгует. Трейси — киллер, наёмный убийца. А лагерник… Ты хоть подумай, сколько жизней надо было загубить, чтобы в лагерь попасть. И в лагере выжить. И для каких дел им ты, спальник, был нужен. Об этом тоже подумай. У тебя же не вся сила в член ушла, и в мозгах хоть что-то должно быть.

Эркин продолжал молчать. Золотарёв, насмешливо щурясь, оглядывал его неподвижное лицо, угадывающийся под тёмной рубашкой с открытым воротом мускулистый, налитый силой торс, спокойно распластанные на столе красивые ладони.

— Русскому тебя ведь лагерник учил. Или ещё кто? Ну? Для какого дела тебя готовили? Для этого и в Джексонвилль привезли. К кому?

Молчание Эркина не остановило его.

— Бабу эту ты хоть сам нашёл? Или тебя к ней в постель Бредли положил? Или это так, для блезиру? Ну да, ты ж перегорел, от тебя сверху никакого толку нет. А снизу ты с кем работал?

Орлов всё с большей тревогой вглядывался в невозмутимое лицо Эркина.

— Николай Алексеевич.

Золотарёв вздрогнул и посмотрел на него.

— Я бы хотел продолжить работу.

Тон у Орлова спокойный, даже чуть извиняющийся. Золотарёв зло улыбнулся.

— Ладно. Не горит, — и опять Эркину: — Ты подумай, парень. Тебе здесь не один день сидеть, мы ещё не раз поговорим.

Когда за Золотарёвым закрылась дверь, Орлов прошёл в угол к столу с графином и стаканами, налил полный стакан воды, молча поставил его перед Эркином, вернулся на своё место и занялся бумагами. Он писал, листал, перечитывал, делал пометки, сортируя и подкалывая исписанные листки и карточки. И подняв голову, увидел настороженное, но живое лицо. Стакан пуст. Уже хорошо.

— Мы остановились на твоей семье. Продолжим?

Помедлив с секунду, Эркин кивнул.

— Давай всё-таки я запишу их. Мало ли что.

— Их убили, — глухо сказал Эркин.

— Ты видел их мёртвыми?

— Нет, — медленно покачал головой Эркин. — Мне рассказали.

— Тогда всё может быть, — бодро сказал Орлов. Самого неприятного не случилось — контакт не разорван. Золотарёв, конечно, ас, ему самому до майора как до неба, но здесь тот явно не в цвет сработал. Ну да ладно. У майора своё дело, а у него своё. У парня пометка в карточке "вожак?". Да, похоже. Смел, выдержан, не теряет головы. Может, удастся получить более полную картину событий в Джексонвилле. А то и в самом деле странно. Тихое захолустье и такой взрыв, настоящие бои.

Золотарёв быстро шёл по коридору. Надо же, какая удача! Приехал взглянуть на старого знакомца — Сторма и напомнить тому кое-какие нюансы, чтобы на амнезию не вздумал жаловаться, прошёлся по кабинетам… И надо же какое совпадение! Ну, теперь он этого чёртова индейца вывернет до донышка. А пока пусть с ним желторотик по мелочам пройдётся, в "доброго следака" поиграет, раз уж решили всех бывших рабов не давить, а упрашивать. Подготовит, так сказать. А потом как врежем по этой наглой морде… расколется, никуда не денется.

Он забежал к связистам.

— Мне есть что?

— Да, майор, — сержант протянул ему карточку с текстом.

Проглядев его, Золотарёв присвистнул, не скрывая счастливой улыбки. Нет, это он молодец, что оставил запрос об извещении. Пожалуйста. Бредли и Трейси взяты на дороге с оружием. И где они? Дарроуби. Занесло их в тот сектор. Но неважно. Ну, голубчики, теперь не отвертитесь. Так. Закончить здесь и в Дарроуби. Ночь в дороге и там с утра как раз. А пока опять же пускай там их подёргают. Так что на лагерника с любой стороны выход есть. А то и с двух. Что совсем даже не плохо. Сдадут лагерника, побрыкаются, но сдадут, все трое молчать не смогут. Ну, полоса удач началась.

Когда Эркин вошёл в камеру, его пошатывало, как после полной смены. Не глядя ни на кого, никому не отвечая, он добрёл до своей койки, подтянулся и сел, свесив ноги. Куртка на месте, а это что?

— Нам тут одеяла выдали, — подошёл к нему Арч. — И ужин. Кашу твою и это пойло мы поделили, а хлеб держи.

Эркин взял четыре ломтя.

— Это по стольку дают?

— Два твоих и два за поделенное.

Эркин медленно кивнул.

— Выводить ещё будут? — спросил он, с трудом ворочая языком.

— Сказали на оправку ещё, и дадут отбой. Разувайся, не бойся. Мы тут все, — Арч усмехнулся, — заодно решили.

И отошёл. Эркин положил хлеб на подушку, разулся, сапоги засунул в изголовье под матрац. Сговориться-то сговорились, но если ночью подменят, то хрен ты что потом докажешь. Портянки… ладно, многие повесили. Он смотал их с ног и повесил на ножную перекладину. Куртка… пусть пока так и лежит. Одеяло… тоже, не холодно. Одеяло хорошее, как те, что были на выпасе, не протёртое. Ладно. Он лёг, вытянул гудящие ноги — с чего бы это, ведь не ходил, а сидел, но ломит — и стал есть. На третьем куске покосился на соседнюю койку. Мартин опять потолок рассматривает. Если запсихует…

— Тебя о чём спрашивали, Мартин?

— Как всех. Что, да кто, да когда, — неохотно ответил Мартин.

— Слушайте, — подал вдруг голос Башка. — Все слушайте. Мартина мы насильно увели. Понятно?

И сразу откликнулись из разных концов камеры:

— Точно

— Ага, дело.

— Идёт.

— А если спросят: зачем? — задумчиво спросил Арч.

— Как заложника, — ответил Эркин. — И на завале его для этого держали. Прикрывались им.

И опять пошло по камере:

— Правильно, Меченый.

— А так он не при чём.

— Ну, понятное дело.

— Спасибо, парни, — ответил Мартин. — Но не надо. Я сам за себя отвечу. Перед Богом у меня одна вина. Поздно начал этих гнид давить, дураком был. А на людской суд мне накласть.

— Так ведь…А шлёпнут если? — неуверенно сказал кто-то.

— Плевать, — спокойно ответил Мартин. — Здесь у меня никого нет, а там мне есть с кем встретиться.

Эркин дожевал хлеб, вытянулся в полный рост на спине и стал гонять по телу волну, напрягая и распуская мышцы. Он боялся заснуть и увидеть всё заново.

Элли помешала молоко с яйцами и ещё раз заглянула в книгу. Разумеется, она умеет готовить. Как все женщины. Но не более. Хорошо, что Джимми в этом плане нетребователен. Но специальное питание — это нечто малознакомое. Весьма муторное. И, к сожалению, необходимое. Теперь взбить, вмешать немного сливочного масла и сахара и взбивать до необходимой густоты. Какую густоту можно считать необходимой? И достаточной? Ну вот, это уже похоже на крем. И оставить охлаждаться. Вот так. Она переложила густую белую массу в фарфоровую миску и поставила на стол. Задумчиво облизала ложку. М-м, не так уж плохо. Питательный крем. Высококалорийный и легко усвояемый. Она всегда знала кремы для кожи. Для лица, для рук, для тела… Вот здесь Джимми разборчив и привередлив. Это тоже крем для тела. Но внутренний.