Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

Пить он не хотел и наклонил бутылку так, чтобы жгучая бесцветная жидкость коснулась губ и только. Ему и одного глотка хватило, чтобы ощутить себя… ну, не пьяным, но выпившим. Передавая бутылку дальше, заметил взгляд Грега и ответно улыбнулся. Если и ещё кто заметил его жульничество, то промолчал.

Быстро допили, пустую бутылку отдали Сашке с Шуркой — пусть поменяют на что-нибудь, сами сообразят, не маленькие — и ушли от греха. Пока не застукали.

— Рот прополощи, — посоветовал Эркину Фёдор. — А то учует.

— Это кто меня нюхать будет? — удивился Эркин и, чтобы Фёдор не подловил на слове, добавил: — Комендатура дрыхнет уже.

— Ну-ну, — хмыкнул Фёдор. — А так-то запомни. Спит ой чай хорошо запах отбивает.

— Чеснок ещё, — сказал один из мужчин.

— Чеснок не все любят, — возразил Роман.

— Жевать? — удивился Эркин.

— Нюхать, — рассмеялся Грег. — Иной раз пусть лучше спиртным пахнет, чем чесноком. А так… и кофе жуют, и мяту. Да чего только ни придумывают. Ладно. По домам, мужики.

— Где он, тот дом? — вздохнул второй из приглашённых

— Будет, — неожиданно для себя твёрдо ответил Эркин, входя в семейный барак.

Если Женя и заметила что-то, то вида не подала. Она сидела на своей койке, расчёсывая на ночь волосы, когда Эркин вошёл в отсек. Алиса уже спала. Нюся тоже лежала у себя, закутавшись с головой в одеяло. Эркин улыбнулся Жене, взял полотенце и пошёл в уборную.

Чеснок, спитой чай, мята — запомнить, конечно, надо, но здесь ничего такого не достанешь. Водой, как всегда, прополоскать рот, пальцем промять дёсны — это он тоже с питомника знает. Разминувшись с Тимом, он вошёл в уборную. И опять, как всегда, снял рубашку, обвязался ею по поясу, умылся, обтёрся холодной водой до пояса и отошёл, уступая место. Много незнакомых, ну да, автобус пришёл, новеньких привёз. Сколько ж народу рвёт отсюда, скольких припекло. Ну… чей-то взгляд на затылке. Растирая натянутым полотенцем плечи и спину, Эркин медленно, чтобы не спугнуть, повернулся на взгляд. Индеец? Да, точно. Лицо не старое, а волосы с проседью. Стрижен коротко, но не наголо, как уже на впуске сразу стригут вшивых. Одежда старая, но всё зашито, залатано. С семьёй, значит, ну да, других в семейном бараке не бывает, хотя… Индеец так же внимательно, но вполне дружелюбно оглядывал его. Вместо полотенца у мужика кусок мешковины, чистый, аккуратно подшитый. А казённое куда дел?

Вытерев лицо, индеец подошёл к Эркину, улыбнулся и что-то сказал. Сказанного Эркин не понял и ответил так же, как и тем пятерым.

— Не понимаю. Говори по-русски или по-английски.

Русского индеец не знал, и разговор пошёл по-английски.

— Ты давно здесь?

Эркин пожал плечами.

— Неделя скоро, и в промежуточном… — он даже запнулся, припоминая, — да не помню точно. А ты?

— Я сразу сюда. Как здесь, есть ещё наши?

— Индейцы? — уточнил Эркин. — Видел пятерых, но они в другом бараке.

Индеец кивнул.

— Да, здесь только семьи, мне говорили, так?

— Так, — подтвердил Эркин.

— Я Чолли, Чарльз Редокс.

— Эркин Мороз.

Чолли с уважительным интересом посмотрел на Эркина.

— Имя сохранил? А у меня хозяйское.

— Ну, так чего оставил? Назвался бы по-другому.

— Привык уже, — вздохнул Чолли, — да и не в имени же дело.

— Это верно, — согласился Эркин.

За разговором они незаметно вышли из уборной.

— Тебе в какой проход?

Чолли не слишком уверенно показал на второй слева.

— А тебе?

— Мне сюда, — Эркин показал на свой. — До завтра тогда.

— До завтра, — кивнул Чолли.

Пока Эркин шёл по проходу к своему отсеку, выключили большой свет, и на казарму обрушился синий ночной сумрак. Стукнув костяшками пальцев по стойке, Эркин вошёл в свой отсек. Женя уже легла, но, увидев его, приподнялась на локте.

— Всё в порядке?

— Да, — шёпотом ответил Эркин и присел на корточки у её изголовья. — Терёха, помнишь его? Вот уезжает сегодня. Прощался с нами.

Женя высвободила из-под одеяла руку и погладила его по затылку.

— Устал, да?

— От чего? — улыбнулся Эркин. — Я же не работаю.

— Ничего, — Женя подалась к нему так, что их лбы соприкоснулись. — Немного осталось. Ты потерпи ещё, ладно?

Эркин, кивнув, потёрся своим лбом о лоб Жени. Конечно, он потерпит.

Войдя в вагон, Фредди удовлетворённо вздохнул. Преимущество класса-люкс — едешь один. Ни разговаривать, ни следить за лицом он больше не мог. Устал. Слишком много всего было. Бросив кейс в сетку над сиденьем, Фредди снял и повесил плащ, шляпу и сел. Ну вот. С Джонни он разминулся, они так и планировали. Тратить время на состыковки в этот раз не стали. Так, теперь… Подобьём у стада края и пересчитаем. По головам и по хвостам. Атланта. Сколько мог, столько и взял. Равновесие там ненадёжное, достаточно хоть одному сгореть, и начнётся новый передел. Завязываться с Атлантой не стоит. Стационарной точки не открыть, а разовые мало доходны. Доля в Атланте не для выгоды, а для голоса в Ансамбле. Правда, и Ансамбль это понимает, тоже не дураки. Передел прошёл слишком шумно, теперь там полиция надолго завязнет. Сам Робинс, бульдожина, прикатил.

Фредди поморщился. Атлантой он был недоволен. Эркин… как по живому режет. Чёрт, до сих пор случайности работали на на них, и вот так сорваться. Стечение обстоятельств. Просто стечение обстоятельств. Чёрт принёс этого Полди. Если бы не этот гнусняк, могло повернуться совсем по-другому. Да, а Полди убил, конечно, Эркин. Это-то точно…

… "Чёрный вестник" стал выходить ещё сразу после первых больших бомбёжек и сохранялся до сих пор. Все трупы за сутки. Фотография, если лицо не размозжено. Анкетные данные, если в наличии документы. Особые приметы, если документов нет. Причина смерти и адрес морга. Тогда это помогало найти пропавших в бомбёжку или после налёта, сейчас… Он давно подозревал, что у полиции свои игры с "Чёрным вестником", но решил рискнуть. Кого он проверял, покупая газету? Себя, Эркина, полицию? Но, пробежав глазами листок, нашёл. Физиономию Полди с закрытыми глазами и синяком на лбу. А рядом текст. Леопольд Джереми Уоллстерн, тридцати пяти лет, без определённых занятий, состояние алкогольного опьянения, перелом второго шейного позвонка. Досмотрев так же внимательно газету до конца — вдруг кто-то следит за ним — он выбросил её в урну и ушёл…

…Фредди откинулся на спинку кресла. Ног, как следует, не вытянуть, но всё-таки… Конечно, это мог сделать только Эркин. И получилось… красиво. Пьяный упал и сломал себе шею, и тени подозрения не возникнет. Чисто сделано. Можно даже позавидовать. А всё остальное… Да, Эркину никогда не приходилось пугать. Парень либо терпел, либо убивал. И стрельба впритирку ему незнакома. Если не попал, значит, промахнулся. Эндрю бы сообразил, достаточно ту шляпу вспомнить. Тоже пугал. Да, если сам чего не умеешь, то и чужого мастерства не поймёшь. Его самого Джонни долго жучил и натаскивал по этикету и прочему, пока не смог оценить непринуждённую элегантность Джонни. То, что требовало от него усилий, сосредоточенности, у Джонни получалось само собой. Но в Аризоне он не только не понимал, даже не видел этого. Да, с Эркином так же. Что ж, отрезано, так отрезано. Эндрю в земле, Эркин… другая страна как тот свет. Может, и к лучшему, что оборвалось всё. По Атланте… всё с Атлантой.