Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

— Ну вот, теперь всё правильно, — вздохнул Дим, засыпая.

Тим посмотрел на Зину. Она стояла между койками, свесив руки вдоль тела и слегка склонив набок голову. Тим сглотнул внезапно подступивший к горлу комок.

— Я… я сейчас.

Зина кивнула, и её серёжки блеснули в синем сумраке ночного барака.

В уборной, несмотря на позднее время, было людно. Шумно фыркал, умываясь, молодой светловолосый парень в аккуратно заштопанной рубашке. Тим его ещё не знал. Больно молодой для семейного, хотя… Не лезь в чужие дела, пока они тебя не касаются, — остановил себя Тим. В углу обтирался, как всегда, до пояса Мороз. Седой мужчина в армейской рубашке и рядом с ним щуплый подросток. Ещё кто-то. Тим никого особо не разглядывал: незачем. Он тщательно, дважды намыливая, оттёр руки, умылся.

— До завтра, — бросил, проходя мимо, Эркин.

— До завтра, — ответил Тим, не оборачиваясь.

На ходу расправляя полотенце, Эркин прошёл в свой отсек. Нюся уже легла — придя со двора, он застал её беседующей с Женей — а Женя расчёсывала волосы. Эркин повесил полотенце и сел рядом с Женей. Она улыбнулась ему.

— Договорились до чего?

— Так, — пожал плечами Эркин. — Кто куда и всё такое.

Женя посмотрела на спящую Алису.

— Не знаешь, фрукты будут завтра продавать или в пайке выдадут?

— Никто не знает, — покачал головой Эркин. — Но, Женя, деньги у нас есть.

— Да, — кивнула Женя, — ты прав, конечно. На этом экономить нельзя.

Эркин осторожно тронул прядь её волос, приподнял на ладони и погладил другой ладонью. Женя улыбнулась, и Эркин уже смелее собрал её волосы двумя руками и зарылся в них лицом, вдохнул такой знакомый, такой… родной запах. Почувствовал руку Жени на своей голове и замер.

Как он оторвался от Жени, как у него хватило на это сил… Эркин уже залез на свою койку, разделся и лёг, закутался в одеяло, а его руки и лицо всё ещё ощущали волосы Жени, её запах… И засыпал он, ни о чём уже не думая и ни о чём не беспокоясь.

Семейный барак, взбудораженный сегодняшними событиями, уже спал.

Утро было солнечным, но холодным. Сразу после завтрака, вернее, ещё даже вторая смена не закончила, а два грузовика и две бригады грузчиков были наготове. Тим обошёл свой грузовик, трогая ботинком колёса. На всякий случай. Вчера он и вызвавшийся быть вторым шофёром низкорослый, но жилистый мужчина, как его, да, Сёма, Семён Корсик, облазили, осмотрели, чуть ли не вылизали оба грузовика в лагерном гараже. И всё равно. Мало ли что… Семён сделал то же самое. Обойдя свои машины, они переглянулись, отошли на пару шагов, встали рядом и закурили. Рядом с ними встали шестеро грузчиков. По трое на машину. Чтоб загружать обе сразу, а не по очереди. Чолли, у пожарки в яростной, правда, словесной схватке — о том, что бывает с визой после драки, все знали — выругавший себе право поехать, стоял рядом с Эркином. Третьим в их бригаде был Иван Абросимов, кряжистый, стриженый наголо при санобработке мужчина, отец четырёх детей мал-мала меньше. Жена у него погибла в Хэллоуин, и уже в лагере он сошёлся с подселённой в его отсек семнадцатилетней девчонкой, малыши уже звали её мамой, а другие женщины Абросихой, но в канцелярии они ещё не записались. Сейчас она, держа на руках меньшую полуторагодовалую, стояла рядом с другими жёнами. Эркин взглядом нашёл Женю и улыбнулся ей. Женя кивнула ему. Дим смирно держался рядом с Зиной, как и велел ему за завтраком отец.

Подошла, держа в руках кожаную папку для бумаг, полная женщина в форме с майорскими погонами, а за ней солдат с автоматом.

— Однако, — хмыкнул кто-то из другой бригады.

Женщина быстро оглядела их зорким, всё замечающим взглядом.

— Доброе утро, — они ответили ей нестройно и дружелюбно. — Сразу к делу. Я — майор Берестова. В городе праздник, День Благодарения. Возможны любые провокации.

— Военная обстановка, понятно, — кивнул Абросимов.

Она строго посмотрела на него.

— Кто отказывается от поездки?

— Да чего там?! — дёрнул плечом высокий рыжеватый парень с толстыми, как у мулата, губами. — Не страшнее Хэллоуина. Поехали!

— Отказов нет? — Берестова ещё раз оглядела их и кивнула. — Тогда по машинам. Денис Иваныч, вы во второй.

— Есть! — козырнул солдат.

Тим подбежал к своей машине, открыл дверцу перед Берестовой, захлопнул и быстро занял своё место. Что он едет первым, решили ещё вчера. Корсик в Атланте впервые, а он-то город знает. Когда он сел, Берестова достала из папки план Атланты — явно из путеводителя для туристов — с намеченным карандашом маршрутом и протянула ему.

— Разберёшься?

— Да, мэм, — вырвалось у Тима по-английски, и, досадуя на себя, он повторил по-русски. — Да, майор.

— Отлично, — она улыбнулась. — Поехали.

Тим мягко стронул машину с места и поехал к раскрывающимся перед ними воротам.

— Па-ап! — донеслось до него. — Мы тебя ждём, возвращайся!

Тим молча кивнул. Конечно же, он вернётся.

Когда ворота закрылись, Зина со вздохом сказала Жене:

— Господи, да пропади они пропадом, фрукты эти. Лишь бы обошлось всё.

— Да, — согласилась Женя. — Лишь бы они вернулись.

Возле столовой возникла шумная толкотня: в третьей смене много новеньких, но никто из женщин не оглянулся. Они стояли по-прежнему, и дети не бегали вокруг и не кричали, как обычно, а смирно стояли рядом с матерями, держась кто за руку, кто за юбку.

— Что ж, так и будем стоять? — тряхнула головой жена Корсика. — Дела-то за нас никто не сделает.

— Не до дел, — покачала головой Зина, — сердце не на месте когда…

— Да уж, — кивнула низенькая и круглая из-за толстого платка поверх куртки женщина с младенцем на руках. — Какие уж тут дела.

Разговор шёл по-русски, и жена Чолли, не понимая ни слова, только молча переводила большие испуганные глаза с одной говорившей на другую.

— Так и будете стоять? — хмыкнул проходивший мимо комендант.

— А ты нам кресла поставил?! — неожиданно бойко ответила Абросиха и уточнила: — Ковровые.

Немудрёная шутка вызвала общий смех, комендант с улыбкой покрутил головой и пошёл дальше. Смех разрядил напряжение.

— Ну что, — Женя посмотрела на жену Чолли и перешла на английский. — Где б сердце ни было, а дела делать надо.

— Я ж и говорю, — кивнула жена Корсика и продолжила по-английски. — У меня вон стирки на полдня.

— Да, — кивнула жена Чолли и робко добавила: — мне вот с ним, — она качнула прижатого к груди младенца, — к врачу надо.

— Женя, а ты куда? — спросила Зина.

— Я в административный, в отдел занятости, — улыбнулась ей Женя. — Погода хорошая, — она поправила Алисе шапочку, — до обеда пусть погуляет.

Так, договариваясь, кто с кем и куда, они разошлись. В самом деле: психуй, не психуй — ничем они своим мужьям не помогут. Детей, кто чуть постарше и одеты получше, отправили гулять, остальных в барак. А им — кому на стирку, кому к врачам, и самой, и с детьми… Зина подумала было пойти с Женей, но… что она без Тимочки выбирать будет? Его работа денежнее, ему и смотреть. Подсобницей она везде устроится, а Тимочка — шофёр. И автомеханик. Вот пусть и решает, а уж они за ним поедут. Муж — иголка, а жена — нитка, а не наоборот.