Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

И отошёл.

Эркин перевёл дыхание и, прижимая к боку локоть Жени, повёл её и Алису к выходу.

— Да, — спросил он уже во дворе: ветер утих и не мешал разговаривать, — а Найси как?

— Настя? — мягко поправила его Женя и улыбнулась. — Нет, там всё нормально. И Зина, кстати, тоже была довольна. Не знаю, почему он обиделся.

— Дурак потому что, — хмыкнул Эркин, обводя Женю вокруг лужи. — К коменданту ещё надо, чтобы утром принял отсек.

— Тогда я с Алисой пойду в киоск покупать в дорогу, а ты к коменданту. Хорошо? — предложила Женя. — Я и Нюсе отложила юбку одну и кофточку. Вот и отдам.

Они уже подходили к столовой. Эркин, как всегда, мягко поставил Женю и Алису пред собой, чтобы толчки напиравших сзади приходились по нему. Так они и вошли в столовую.

Обычный шум, сутолока, стук ложек, гул голосов… Эркин ел быстро, быстрее обычного. Женя впервые после его болезни видела эту жадность, когда человек не ест, а заглатывает. Эркин почувствовал её волнение, поднял на неё глаза и улыбнулся.

— Надо всё успеть.

— Да, — кивнула Женя, — да, конечно.

Эркин доел и встал.

— Я пойду, Женя, хорошо?

И, дождавшись её кивка, ушёл, почти убежал, впервые оставив на столе посуду.

Когда Алиса закончила есть, Женя собрала посуду и отнесла её на транспортёр.

— Пошли в киоск, Алиса. Купим в дорогу печенья и сока.

Женя застегнула Алисе пуговицу у воротника.

— А шоколаду? — "намекающим" голосом спросила Алиса. — В дороге шоколад очень удобно.

— На шоколад денег нет, — строго сказала Женя.

Алиса вздохнула. Эти слова она слышала, сколько себя помнила. И знала, что если мама сказала: "Нет денег", — то просить бесполезно. Но хоть посмотреть.

Они дошли до киоска. Женя купила пачку калорийного печенья, большую картонную коробку яблочного сока, пакетик конфет-сосалок — Эркин называет их ковбойскими — пачку бумажных салфеток и… да нет, больше ничего им не надо. Вместе с Алисой внимательно, даже придирчиво рассмотрели витрину.

— Всё, зайчик, пошли. Сегодня надо пораньше лечь.

— Ага, — согласилась Алиса.

Возле самого барака их нагнал Эркин.

— Ну, как? — сразу спросила Женя.

— Плорядок. Машина продуктовая идёт в шесть сорок, подкинут нас до вокзала. А сам он к нам придёт в шесть тридцать пять.

— Успеем? — засомневалась Женя.

— Обещал, что без нас не уедут, — открыл перед ней дверь Эркин.

Он говорил весело, даже залихватски, но Женя чувствовала его напряжение.

— Эркин…

— Всё хорошо, Женя. Правда, хорошо.

Они прошли в свой отсек. Женя выложила на тумбочку конфеты, печенье и сок.

— Вот, посмотри, что я купила.

— Ага, хорошо, — кивнул Эркин, снимая и вешая куртку.

— Эрик, расстегни меня, — попросила Алиса.

— Сама, — строго сказала Женя.

— Я только верхнюю не могу, — объяснила Алиса.

И, когда Эркин расстегнул ей тугую пуговицу у горла, посапывая, стала раздеваться.

Эркин ловко перелил сок из коробки во флягу, завинтил колпачок и отдал флягу Жене.

— Положи в маленький к остальному.

— Да, конечно.

Женя оглядела свою койку.

— Знаешь, Эркин, я сегодня с Алисой лягу. Эо ж всё даже девать некуда.

Помедлив, Эркин кивнул. Да, другого варианта нет. Не ему же с Алисой ложиться.

— Алиса, быстро в уборную, — скомандовала Женя.

И, когда Алиса, вооружившись полотенцем, отправилась в убрпную, Женя подошла к Эркину, положила руку ему на плечо.

— Не сердись на Тима, Эркин. Он видит обиду там, где её нет. Это… это у него пройдёт. Понимаешь, когда человек привыкает видеть во всех врагов, ему очень трудно… понять, что теперь не так, по-другому, — Женя улыбнулась, осторожно провела пальцем по его шраму. — Понимаешь?

Эркин молча кивнул, взял её руки за запястья и прижал её пальцы к своим губам. И замер так. Пока не отпустила стянувшая горло судорога, а в отсек не вошла Алиса.

— Женя, — Эркин отпустил её руки и кашлянул, прочищая горло. — Я к пожарке пойду, попрощаюсь. Я сигарет купил. Ну и…

— Да, ну, конечно же, — закивала Женя. — Конечно, Эркин, иди.

Эркин взял свою куртку, ухитрившись в тесноте отсека коснуться губами виска Жени, и вышел.

Женя, сосредоточенно хмурясь, помогла Алисе раздеться. Совсем девчонка разбаловалась. В Джексонвилле отлично сама справлялась, а здесь привыкла, что мама всегда рядом, и ленится. Ну, ничего. Через трое-четверо суток они уже будут дома, и там она всё наладит. Женя и говорила, и думала о Загорье, как о доме.

Во дворе Эркина ударил в грудь холодный сырой ветер. Народу у пожарки стояло немного. Эркин увидел Чолли, Фёдора, Грега — Роман уже уехал — Ивана, с которым ездил за фруктами, ещё знакомых и, войдя в общий круг, громко сказал.

— Уезжаю, мужики, — и вытащил сигареты. — Налетайте.

— Это вместо спиртного, что ли? — хмыкнул Фёдор.

— Вместо, — кивнул Эркин.

Пачку распотрошили мгновенно.

— Далеко едешь-то?

— В Загорье.

— Это где такое?

— В Ижорском поясе.

— Несёт тебя.

— Там жильё дают. И работу.

— Ну, тогда — да.

Стояли тесным кружком, закрывая сигареты от ветра. Неспешный, ставший уже привычным разговор:

— Ижорский пояс… Не слышал о таком… Мы много о чём не слышали… Это-то да, но так уж отрываться… От чего?… Э, да к чёрту на рога полезешь, лишь бы подальше… От Империи этой, чтоб ей… Да морд тутошних… Да кто спорит, а вот сунься в Озёричи… Да уж, чужаку там хреново… А в Ополье что, чужаков любят?… Любят — не олюбят, а если у мужика руки и голова на месте, он везде проживёт…

Чолли больше помалкивал, но по его лицу Эркин понял: о многом Чолли догадывается, а кое-что и понимает. Когда сигареты докурили, Эркин достал вторую пачку. Её встретили довольным гоготом.

— Однако гуляем… Не напьёмся, так укуримся… Гуляй, рванина!.. Давай, Мороз, сколько у тебя там ещё в заначке?… Ага, выкладывай… Заткни хлебало, ну!.. Раскатал на халяву…

И опять уже серьёзно:

— Ну, удачи тебе, Мороз… И вам удачи… Бог даст, свидимся… Бог даст… Удачи… Россия велика, встретимся, найдём место… Ну что, мужики…

Круг стал рассыпаться. Время позднее, пора и по… да, домам, чего там, пока живём, он и дом, нет, где живём, там и дом…

Эркин обнялся с Фёдором и Грегом и вместе с Чолли пошёл к их бараку.

— Спасибо тебе, — тихо сказал Чолли.

— За что? — хмыкнул Эркин.

— За всё. И за сигареты. И что за фруктами когда, за меня сказал, и… да ладно тебе… Слушай, неужели ты совсем ничего о племени не помнишь?

— Я питомничный, Чолли, — тихо ответил Эркин. — Ты ж видел, клейм у меня нет, а номер… вот он. У меня с буквами номер, питомничный.

— Ну так… имя же ты сохранил.

— Не в имени же дело, — Эркин смял окурок и ловким щелчком отправил его в урну у входа в барак. — Да нет, что толку в имени. Хреновый я индеец, что уж там… А… а что, щемит, что на Равнину не поехал?