Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

— Две тысячи триста семьдесят пять, и ещё мелочи на две кредитки ровно.

— Всего две тысячи триста семьдесят семь, — шёпотом сказала Женя, заполняя графу, и продолжила: — Золото в изделиях… нет, камни драгоценные… нет, оружие…

— У меня нож, — сказал Эркин.

— Покажи, — с равнодушным спокойствием потребовал офицер.

Он стоял рядом с ними, но по ту сторону барьера, ожидая, пока Женя закончит возиться с бланками. Искоса быстро поглядев на нож Эркина, качнул головой.

— Это можно не вносить. Огнестрельное оружие есть? Нет? Заполнили?

Он взял заполненные Женей бланки, быстро их просмотрел, передал девушкам.

— Пройдите налево на досмотр с вещами.

Эркин ловко подхватил оба мешка, тюк и ящик, оставив Жене узел. Налево? Да, вон дверь.

Длинная комната с длинным столом и офицер в форме, похожей на военную, но другого цвета. Жестом он показал Эркину, чтобы тот положил вещи на стол. Вошли ещё трое в такой же форме. По человеку на каждый узел или мешок — сообразил Эркин. Неожиданно ловко и быстро они пересмотрели их вещи. Все узлы и пряжки, словно сами собой, развязывались и расстёгивались. И вот уже всё опять в прежнем порядке.

— Проходите сюда.

И только тут Эркин ощутил, что ему нечем дышать, и перевёл дыхание. Ладонь Жени на его запястье. Узел, тюк, ящик, два мешка, ручонка Алисы, вцепившаяся в край его куртки. Следующая комната. Снова барьер. Деньги? Да, вот… Он выгребает из бумажника радужные кредитки и из кармана тускло-жёлтые монетки.

— Распишитесь. Вот здесь.

Эркин посмотрел на Женю. Он же только по-английски умеет. Две буквы. У русских буквы другие, он уже это знает. Расписалась Женя. И вот перед ними деньги. Другие. Совсем другие. Серые. Он не видел раньше таких. Но цифры те же. Тысяча, пятьсот, ещё пятьсот, три сотенных, пятьдесят, две десятки, семь по одному. Это и есть "рубли"? Эркин заложил деньги в бумажник, спрятал его и перешёл вдоль барьера к следующему офицеру со стопкой документов. Удостоверения, метрика, свидетельство о браке, а виза? Визу не возвращают? Почему? За что?

— Виза вам больше не нужна, — офицер, они все сейчас кажутся Эркину на одно лицо, улыбается. — Вы уже в России. Вот ваш маршрутный лист, билеты до Иванькова, а это талоны на паёк. Поезд через два часа. Зал ожидания по коридору прямо. Там в буфете и получите паёк.

Или это уже другой им говорит? Рука Жени… хлопанье дверей за спиной… широкий коридор… зал… жёсткие скамьи… какие-то люди в форме спят, лёжа и сидя…. Но вон свободная… прилавок… вон, в углу…

Они сложили вещи на скамью, и Эркин пошёл выкупать паёк. Заспанная круглолицая женщина в белом фартуке взяла у него талоны и выложила три пакета с пайком. Эркин обвёл взглядом прилавок и, не увидев знакомых банок с соком, спросил:

— Чай есть?

— С сахаром гривенник стакан.

Что такое гривенник, Эркин не знал и понёс пайки Жене.

— Вот, заложим в мешок. Женя, гривенник — это много?

— Гривенник? Ой, сейчас вспомню, да, десять копеек. В рубле сто копеек.

— Понял, — кивнул Эркин и достал флягу. — Я сейчас чаю куплю и налью.

— Да, и сейчас возьми попить горячего. И печенье доедим.

Эркин оглядел флягу, повернулся на мгновение к прилавку и снова к Жене.

— Десять стаканов. Семь во флягу и три сейчас, так?

— А семь стаканов влезет? — усомнилась Женя.

— Влезет. Кружка как два стакана, мы вливали четыре кржуи и было под горлышко. И… там бутерброды есть. Взять?

— Алиса, есть хочешь?

Алиса замотала головой.

— Тогда по одному, — решила Женя. — Только попробовать.

Сидя на скамейке между Алисой и узлом, придерживая ногами тюк, ящик и большой мешок, Женя смотрела, как Эркин разговаривает с буфетчицей, расплачивается, очень аккуратно переливает дымящийся чай из стаканов во флягу, тщательно завинчивает крышку, вешает флягу на плечо и… Женя привстала, но Эркин уже шёл к ним, ловко неся сразу три стакана, прикрытых картонной тарелочкой с тремя бутербродами. Увидев розовые и белые ломтики рыбы на кусочках белого хлеба, Женя ахнула:

— Ты с ума сошёл.

— Они по двадцать пять копеек, — старательно выговорил Эркин и улыбнулся. — Удачу надо отпраздновать, правда? А это очень вкусно.

Женя только покачала головой, но спорить не стала. Конечно, Эркин так нервничал на досмотре, лицо совсем каменным стало… Они переложили вещи, Эркин прямо на скамье расстелил носовой платок, расставил стаканы и тарелку, он и Женя сели с боков, а Алису посадили на пододвинутый к скамье тюк. Эркин достал нож и разрезал каждый бутерброд на три части. Ели медленно, и Женя, не забывая следить за Алисой, наслаждалась и вкусом рыбы, и красивыми движениями Эркина.

— Очень вкусно. Ты молодец, Эркин.

Эркин счастливо улыбался. Он ел и пил, невольно прислушиваясь к собственным ощущениям, ведь это уже Россия, это русский чай и русская еда, в бумажнике у него русские рубли, в кармане куртки звенит мелочь, белая, а не жёлтая. С ума сойти…!

Женя посмотрела на часики, и он сразу заторопился, допил свой чай и отнёс стаканы, получив залоговую стоимость, три копейки за стакан, а стаканов десять, так что сдачи было… и за семь стаканов сразу залог… и ещё за три… нет, потом сосчитает, некогда уже.

— Поезд на Иваньково с первого пути, — гнусаво, но достаточно понятно сказали под потолком, и сразу ожил, зашевелился и загомонил зал.

И снова мешок на спину, тюк на плечи, ящик в руку, второй мешок и узел у Жени, Алиса… В общей толпе они шли к выходу, кажется, что всему залу на этот поезд.

— Женя, билеты у тебя, — напомнил Эркин, плечом отодвигая слишком напиравшего на них парня.

— Да, сейчас посмотрю. Алиса, за узел держись.

Ловко действуя одной рукой, Женя достала билеты и посмотрела на них.

— Четырнадцатый вагон. Плацкартный.

— Это как? — не понял Эркин.

— Сейчас увидим.

Вагоны, в общем-то, походили на те, в которых они ехали. А вот и четырнадцатый. И проводник у входа. Женя протянула ему билеты. Немолодой седоусый мужчина в тёмно-синей форме кивнул.

— Проходите.

Через тамбур они вошли в вагон, сразу напомнивший Эркину барак в Центральном лагере. Держа наготове билеты, Женя шла впереди, выглядывая их места. Ага, вот они. Женя проверила номера и спрятала билеты.

— Вот эти две полки. На Алису места не дали, — и вздохнула сразу и облегчённо, и озабоченно. — Давай укладываться.

Нижняя полка поднималась, открывая вместительный ящик. Заложили туда все вещи, оставив только маленький мешок с продуктами и нужным в дороге. Его Эркин положил на верхнюю полку. Женя с Алисой, значит, внизу, а он сверху. Ладно. Жаль, ни двери, ни занавески, и неизвестно, кто с ними будет…

— Ага, вот здесь, — прогудел за их спинами низкий голос.

Эркин медленно обернулся. Трое в форме без погон. Как их называют? Да, демобилизованные. Наверное, они и есть. В лагере об этом тоже приходилось слышать. Говорили разное. Но тут же выяснилось, что у двоих места в соседнем отсеке, и третий, бросив свой мешок на нижнюю полку, ушёл с обоими туда. Эркин перевёл дыхание и посмотрел на Женю. Она сосредоточенно снимала с Алисы пальто и шапочку. Поезд вдруг дёрнуло так, что Эркин еле удержался на ногах, а мужчина, стоявший в проходе на двух костылях, упал. Ругань, крики, смех… Эркин усадил Женю с Алисой на полку и помог встать упавшему.