Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

Все вместе они завернули за угол и оказались на рынке. Небольшую площадь тесно наполняли люди. Прямо на снегу стояли корзины и мешки, в которых громоздились яркие пёстрые вещи, закутанные в платки поверх пальто и толстых стеганых курток, румяные женщины притоптывали странной, похожей на сапоги обувью и звонко кричали:

— А вот… вот варежки узорчатые, двойные… носки, носки, кому носки…купи шапку, мозги застудишь… варежки, варежки… шапки-петушки, петушки кому, петушки… шарфики, шарфики…

Эркин не сразу понял, что кричали не все, а только те, что с мелочёвкой, владелицы больших платков, жилетов, целых рубашек с глухим воротом или на пуговицах степенно помалкивали. И все беспрестанно что-то кидали в рот и сплёвывали. Рука Алисы выскользнула из его ладони, пока он оглядывался.

Женя с восторгом нырнула в этот водоворот. Эркин еле поспевал за ней, сразу потеряв из виду Владимира. Холода он пока не ощущал, только уши пощипывало и руки, но слегка.

Он нагнал своих у мешка с пёстрыми рубашками. Женя и Оля рассматривали одну, поочерёдно прикладывая к груди. Алиса стояла рядом и по мере сил советовала. Эркин подошёл и взял её за руку. Женя кивнула и строго сказала Алисе:

— Не отходи, потеряешься, — и снова затараторила: — Нет, Оля, тебе бирюзовый пойдёт, вот здесь, чтоб у ворота, как раз под глаза. Это хорошо, но грубит, а с бирюзовым есть?

— Отчего ж не быть?

— Закутанная в платок женщина достала из мешка другую рубашку. Оля взяла её, приложила к себе и с надеждой посмотрела на Женю.

— Ну, как?

— Потрясающе! — ахнула Женя и повернулась к Эркину. — Правда, так лучше?

Растерявшийся Эркин неопределённо повёл плечом, а Оля решительно тряхнула головой.

— Беру! Сотня?

— Ну да, — улыбнулась женщина. — Носи на здоровье, дочка.

Сотня? Сто рублей?! С ума сойти! Нет, если Женя захочет, то он и слова не скажет. Но когда отошли от женщины, незаметно перевёл дыхание. Женя с Олей, прижимавшей к себе завёрнутую в чистую портянку рубашку — её называли кофточкой — шли впереди, а он с Алисой за ними. Женя то и дело останавливалась, приценивалась, торговалась и время от времени оборачивалась к нему. Эркин доставал бумажник и платил. Жене и Алис варежки, яркие, узорчатые. И ему? Ему-то зачем? Чтоб рук не поморозил. Эркин кивнул и, уже расплачиваясь за толстые коричневые варежки двойной вязки, вспомнил, что в ящике у него лежат те брезентовые рукавицы, что им с Андреем тогда дал русский офицер на станции, так что верхние у него есть.

— Теперь носки, — решила Женя.

И они пошли выбирать носки. Алиса радостно размахивала уже натянутыми на руки ярко-синими варежками с вывязанными снежинками и зайчиками. Купили носки. Тоже Алисе — высокие, до колен, с узорами и кисточками, Жене — в яркую весёлую полоску, и Эркину — тёмно-серые с узкой белой полоской по краю, из некрашеной, чтобы от пота не линяла, шерсти. Когда Эркин расплачивался за носки для Жени, стоявший рядом с продававшей их женщиной мужчина в армейской стеганой куртке и меховой ушанке подмигнул ему.

— Такая наша мущинская доля, браток. Бабы франтят, а мы расплачиваемся.

— Много ты платишь! — рассмеялась женщина, принимая у Эркина деньги. — Молчал бы уж. Кабы я не вязала, ты бы…

— Много бы ты навязала, кабы я с овцами всё лето не уродовался, — улыбнулся мужчина.

— Уродовался он! Вот за язык твой длинный тебя изуродуют, это вот да.

Спрятав куда-то под куртку деньги, женщина поправила на мужчине шапку, плотнее надвигая на уши.

Когда они отошли, Эркин тихо сказал:

— Женя, тебе платок нужен. Тёплый.

Он уже хорошо рассмотрел, как отличаются платки женщин от тонкой белой шали Жени. Да, купил бы он тогда в Бифпите такую же, как Андрей, как её, ангору, не пришлось бы сейчас деньги тратить, а он, дурак, пофорсить захотел.

— Да, надо, — озабоченно кивнула Женя. — И тебе шапку надо, в этой холодно. И Алисе.

Алисе, да, — согласился Эркин. — А мне лучше ушанку.

Взрослых мужчин в вязаных шапках он не видел и оказаться, не как все, не хотел. Женя поглядела на его сосредоточенное лицо и вздохнула.

— Здесь нет ушанок.

— Значит, на другом рынке куплю, — очень спокойно сказал Эркин.

Женя, зная, что скрывается за его спокойствием, кивнула. Да и в самом деле, ушанка ему удобнее, все мужчины в таких, меховых или форменных армейских. А пока они купили Алисе вязаную тёплую шапочку с длинными ушами, которые можно вокруг шеи завязать как шарфик, А Жене платок, белый, даже чуть кремовый, с зубчатой каймой по краям и достаточно плотный. И пошли к выходу. А то ещё — не дай бог — на поезд опоздают.

Эркин, заметив, что ботики Алисы залеплены снегом, взял её на руки. Женя шла рядом, положив на его локоть ладонь в ярко-красной с птичками варежке, и внимательно разглядывала встречных. Да, в вязаных шапочках — с гребешком на темени или круглых, плотно охватывающих голову — только мальчишки и… молодые парни. У девушек ещё помпончики или кисточки. А мужчины в ушанках.

Они вышли на платформу и… оказались на новом рынке. Но здсь торговали съестным. Пассажиры из их поезда быстро раскупали горячую картошкуц в мундире, солёные огурцы и капусту, молоко, сваренные вкрутую яйца, пирожки, сало, вяленую рыбу… Глаза разбегались, но и времени уже не было.

— Эгей! — окликнул их Владимир. — Давайте быстро, я на всех взял. Две минуты осталось!

Но они успели войти в вагон, пройти в свой отсек, Женя даже снять с Алисы пальто и шапочку, когда поезд дёрнуло, шатнуло и, наконец, перрон под окном поплыл назад. На столике солдатский котелок с ещё горячей картошкой и миска с огурцами. Снова началась суматоха. Женя с Олей наводили на столе уже обеденный порядок. Алису водили в уборную мыть руки. Бегали к проводнику за чаем. И, всё уладив, сели обедать. Эркин опять у окна, Алиса у него на коленях, Женя рядом, Владимир и Оля напротив. Ели картошку с тушёнкой и огурцами, хлеб с салом, пили горячий сладкий чай. И разговор шёл общий, перескакивающий с одного на другое, шумный и весёлый. Как и по всему вагону.

Наевшись, Алиса задремала, привалившись к плечу Эркина. И её уложили на верхнюю полку, благо Эркин не убирал постель. А немного погодя легла и Женя. Забралась к себе Оля.

— Ну что, браток, — Владимир показал глазами на верхнюю полку, — пойдём покурим?

— Пойдём, — согласился Эркин.

Они прошли в холодный продуваемый тамбур.

— Смотрю, — Владимир, ловко приладившись между костылями, скручивал самокрутку, — ты не любитель курева.

Эркин кивнул и улыбнулся.

— В хорошей компании отчего же и нет?

— И с выпивкой так же?

— Ну да, — Эркин, улыбаясь, кивнул ещё раз. — А так… мне незачем. И брат не пил.

И как всегда упоминание об Андрее отозвалось болью. Эркин глубоко затянулся и, и сдерживая себя, так сжал сигарету, что она погасла. Резким движением он выбросил окурок в щель под наружной дверью.