Эллис Питерс - Ярмарка Святого Петра (Хроники брата Кадфаэля - 4)

Брат Кадфаэль поднялся спозаранку, чтобы часок-другой поработать в саду вместе с братом Марком. У него не было причин тревожиться за Эмму, ибо в такое время девушка наверняка сладко спала в странноприимном доме в одной комнате с Констанс. Утро было ясным и безоблачным, косые солнечные лучи золотили легкую дымку поднимавшегося над рекой тумана. Брат Марк, беспечно щебетавший что-то насчет прополки, не забывал при этом прислушиваться к наставлениям Кадфаэля, толковавшего молодому монаху о делах предстоящего дня.

- Ибо, скорее всего, - пояснил Кадфаэль, - мне придется отлучиться и оставить все на тебя. Но я знаю, что могу быть спокоен и за сад, и за снадобья - уж ты-то меня не подведешь.

- Кое-чему я научился, - отозвался брат Марк с серьезным видом, но с заметными одному лишь Кадфаэлю озорными искорками в глазах, - небось не перепутаю, какой отвар помешать, а какой оставить настаиваться, и ничего не испорчу.

- Хотел бы и я, - уныло откликнулся Кадфаэль, - быть так же уверен в том, что ничего не испорчу. Тут, брат, такое заварилось, а я покуда не ведаю, что помешать, а что лучше оставить в покое. Ступаю, ровно по жердочке: того и гляди, свалюсь не в ту, так в другую сторону. Людские дела, знаешь ли, не снадобьям чета. Про свои травы я все наперед знаю, потому как свойства их известны и никогда не меняются. От человека же порой не ведаешь, чего ждать, - в душу-то ему не заглянешь. Люди не травы, они непохожи друг на друга, да и слава Богу. Будь они все одинаковы, наш мир много бы потерял.

Приспело время идти на утреннюю молитву. Брат Марк склонился над большой деревянной кадкой, где в течение дня нагревалась вода для вечернего полива, и ополоснул руки.

- Знаешь, - промолвил он доверительно, как всегда говорил наедине с Кадфаэлем, - ведь это благодаря тебе я понял, что хочу стать священником.

- А я так никогда не чувствовал к этому призвания, - рассеянно отозвался Кадфаэль, погруженный в собственные размышления.

- Догадываюсь. А жаль - из тебя вышел бы превосходный пастырь. Ну так что, мы идем?

Монахи отстояли службу и уже выходили из церкви, когда на монастырском дворе появился запыхавшийся Роджер Дод. На лице его было написано: стряслось что-то неладное.

- Никак опять неприятности, - тяжело вздохнул Кадфаэль и устремился наперерез, чтобы перехватить работника у дверей странноприимного дома. Заметив приземистую, коренастую фигуру, явно направлявшуюся к нему, Роджер остановился и поднял встревоженные глаза. Но узнав того самого монаха, который сопровождал помощника шерифа во время тщетных поисков мастера Томаса накануне открытия ярмарки, Дод воскликнул с облегчением:

- Это ты, брат! Как хорошо, что я тебя встретил! А лорд Берингар у себя? Мне необходимо поговорить с ним. Кругом одни напасти! Вчера на баржу залезли, сегодня вломились в палатку, и одному Господу ведомо, какие еще несчастья обрушатся на нас, прежде чем мы уберемся из этого проклятого места. Все деловые записи моего хозяина пропали вместе с денежным ларцом. Что подумает обо мне мистрисс Эмма? Надо же было так ее подвести - уж лучше бы мне голову проломили!

- Что это ты толкуешь о проломленных головах? - обеспокоено спросил Кадфаэль. - В чем дело? Неужто воры забрались теперь и в вашу палатку?

- То-то и оно! Влезли сегодня ночью. Варина связали по рукам и ногам, заткнули ему рот мешковиной, так что он и не пикнул. Никто ничего не слышал, а ларца хозяйского как не бывало! Варина мы всего с полчаса как нашли...

- Идем! - промолвил Кадфаэль и, ухватив Роджера за рукав, потащил его к странноприимному дому. - Сейчас мы найдем Хью Берингара. Ему все и расскажешь.

В покоях странноприимного дома, отведенных чете Берингаров, женщины только что поднялись с постели, а сам помощник шерифа, босой, в одной рубахе и штанах, сидел за завтраком, когда раздался стук и в дверь просунулась голова брата Кадфаэля.

- Прошу прощения, Хью, но тут опять новости. Можно нам войти?

Бросив на монаха всего один взгляд, Хью сразу смекнул, что тот неспроста заявился в такую рань, и понимающе кивнул.

- Этому малому есть что рассказать, - объявил Кадфаэль, - он только что с ярмарки.

При виде Роджера сидевшая на постели Эмма вскочила на ноги. Утренний румянец сбежал с ее щек, а глаза покинуло мечтательное, сонное выражение. Черные волосы девушки, еще не заплетенные в косы, пышными волнами спадали на плечи. Весь ее наряд состоял из просторной, неподпоясанной сорочки, ноги Эммы были босы.

- Роджер, в чем дело? Что случилось на сей раз?

- Опять грабеж, мистрисс Эмма, и опять ограбили нас! Боже праведный, я никак в толк не возьму, отчего все лиходеи, какие только есть в этом графстве, ополчились против нас, будто на ярмарке и воровать больше не у кого. - Роджер глубоко вздохнул и, собравшись с мыслями, выложил все единым духом: - Стало быть, подхожу я сегодня утром, как обычно, к палатке, гляжу, - а она закрыта. Я давай стучать и звать Варина, да только без толку - изнутри ни звука. Тут, ясное дело, сбежались соседи, а один купец пригляделся и говорит, что вроде бы дверь открыта: кто-то просунул клинок в щель и поднял засов. Видно, тонкое лезвие было, отменной работы. Вошли мы внутрь, глянь, а Варин-то лежит связанный - замотан в собственный плащ, на голове мешок. Я уж думал, что он не дышит...

- О нет! - в ужасе прошептала Эмма, прижимая к губам сжатые кулачки. Бедный Варин! Что с ним?.. Он жив?

Роджер осмелел и позволил себе презрительно хмыкнуть.

- Что с ним станется? Живехонек и даже не ранен, ну разве что руки-ноги затекли от веревок. Уму непостижимо, как это он ухитрился так крепко уснуть, что и не услышал ворюг. Впрочем, ежели он что и слышал, то все одно не пикнул. Грабителям с ним никаких хлопот не было: да что с Варина взять - известно, какой из него герой. Сам-то он уверяет, что проснулся лишь тогда, когда ему мешок на голову накинули, а потому никого не видел. Правда, ему показалось, что их было двое, потому как они перешептывались. А может, он и слышал, как воры заявились, да голосу не подал - побоялся, что пырнут ножом под ребро.

Щеки Эммы вновь окрасил румянец. Она вздохнула с видимым облегчением и промолвила:

- Слава Богу, что все обошлось и бедняга не пострадал. - Девушка поймала вопросительный взгляд Элин и улыбнулась: - Мне известно, что Варин так же не смел, как не сметлив и не ловок. Но я знаю его с детства. Он мне, бывало, игрушки мастерил да свистульки из ивы. Благодарение Всевышнему, что все кончилось благополучно.

- Да уж куда благополучнее, - угрюмо пробормотал Роджер, не сводя ревниво пылающих глаз с только что вставшей с постели девушки, чья юная прелесть не нуждалась ни в каких нарядах и украшениях. - Он даже шишки себе не набил. Жаль, что я сам не остался караулить палатку, уж я бы воров не проворонил.