Эллис Питерс - Монаший капюшон (Хроники брата Кадфаэля - 3)

- Может, не откажешься отобедать со мной, брат? Или хотя выпьешь кубок вина?

От обеда Кадфаэль отказался: было еще рано, и к тому он же не хотел задерживаться, стремясь вернуться до сумерек, но предложение выпить вина принял с удовольствием. Монах и управляющий расположились в соларе, и смуглый мальчишка-валлиец, не иначе как поваренок, принес им бутыль и два рога.

- Как ты ладишь с валлийцами, что живут по соседству? - спросил Кадфаэль.

- Без особых хлопот. За полвека они привыкли иметь соседями Бонелов, и вражды не было ни с той, ни с другой стороны. Правда, я мало имел дела с валлийцами, разве только с нашими арендаторами. Ты сам знаешь, брат, что в этих краях валлийцы и англичане живут бок о бок, и у многих родня по обе стороны границы.

- Есть у нас в обители один брат, совсем уже старый, - промолвил Кадфаэль, - он родом из этих самых мест, родная его деревушка между Малийли и Лансилином. Так вот, как он узнал, что я собрался в Ридикросо, то рассказал, что здесь у него остались родичи. Я бы с радостью передал им от него поклон, мне надо только их разыскать. Он называл Кинфрита и Овейна, сыновей Риса - это его двоюродные братья. Ты их не встречал? Еще он поминал Ифора, сына Моргана, вроде, это его свояк... хотя много воды утекло с тех пор, как он последний раз кого-то из них видел. Этот Ифор, должно быть, уже давно умер. Он, пожалуй, примерно того же возраста, что и брат Рис, а до таких лет мало кто доживает.

Управляющий неуверенно покачал головой.

- О Кинфрите я слышал, его земля в полумиле к западу отсюда. Что же до этого Ифора... нет, не припоминаю. Но я тебе вот что скажу: если он жив, то этот мальчишка наверняка знает, он ведь сам из Лансилина. Спроси его, когда будешь уходить, и лучше по-валлийски, хоть он и по-английски неплохо понимает. Но если станешь говорить по-валлийски, больше из него выудишь, и особенно, - с усмешкой добавил управляющий, - если меня рядом не будет. Никто из них вражды ко мне не питает, но все они себе на уме, и вмиг забывают английский, когда хотят отделаться от чужака.

- Спасибо тебе за добрый совет, - поблагодарил Кадфаэль, - так я и сделаю.

- Ну тогда ты простишь меня, если я пожелаю тебе доброго пути и не стану провожать до ворот. Одному тебе сподручней будет.

Кадфаэль понимающе кивнул, вышел и, миновав зал, направился по коридору на кухню. Мальчик был там: раскрасневшись, он доставал из печи противень со свежеиспеченными караваями. Заслышав шаги, он оглянулся и поставил противень в сторону, чтобы хлеб остыл. В поведении мальчугана не чувствовалось недоверия или страха, скорее, осмотрительность. Так мог бы держаться лесной зверек - любопытный и в то же время настороженный, готовый и затеять веселую возню, и пуститься наутек.

- Бог в помощь, сынок! - поздоровался Кадфаэль по-валлийски. - Коли ты уже испек хлеб, сделай доброе дело, проводи меня до ворот да покажи дорогу к наделу Кинфрита, сына Риса, или его брата Овейна.

Мальчишка удивленно вытаращил глаза: он никак не ожидал, что монах обратится к нему на родном языке.

- Ты ведь монах, сэр? Из Шрусберийского аббатства?

- Истинно так, дитя.

- Но ты валлиец?

- Такой же валлиец, как и ты, только не из этих мест. Я родился в долине Конвея, неподалеку от Трефрива.

- А какое у тебя дело к Кинфриту, сыну Риса? - спросил мальчик напрямик.

"Вот теперь видно, что я точно в Уэльсе, - подумал Кадфаэль. - В Англии редкий слуга осмелится интересоваться делами господского гостя, а если и решится на это, то будет спрашивать обиняками и подобострастно, ибо за подобную дерзость можно запросто схлопотать нахлобучку. Иное дело валлийский мальчишка - тот и принцу скажет, что думает".

- В нашем аббатстве, - охотно пояснил Кадфаэль, - живет один старый монах, которого в здешних краях знали как Риса, сына Гриффита. Так вот, Кинфрит с Овейном доводятся ему двоюродными братьями. Уезжая из Шрусбери, я обещал старику передать от него поклон родичам, потому-то я их и ищу. Он, кстати, рассказывал мне еще об одном человеке, может, ты знаешь, жив он или нет, ибо он, должно быть, очень стар. У Риса была сестра по имени Мараред, которая вышла замуж, за Ифора, сына Моргана. Дочку их звали Ангарад, но мне говорили, что она давно умерла. Мне велено было поклониться и Ифору, если он еще жив.

Под водопадом валлийских имен мальчонка оттаял и заулыбался:

- Сэр, Ифор, сын Моргана, еще жив. Только его дом довольно далеко отсюда, у самого Лансилина. Пожалуй, я выйду с тобой и покажу дорогу.

Он легко сбежал по лестнице, опередив Кадфаэля, и резво припустил к воротам. Монах последовал за ним, ведя в поводу свою лошадь. Остановившись, мальчуган указал на тропу, которая, петляя среди холмов, уводила на запад.

- До дома Кинфрита, сына Риса, отсюда будет всего полмили, он стоит возле самой дороги, по правую сторону. Ты его сразу узнаешь: двор обнесен плетнем, а в загоне у него белые козы. А вот к Ифору, сыну Моргана, придется дальше идти. Держись той же тропы, пока не минуешь холмы и не увидишь низину, а потом ступай по тропке направо. Она выведет тебя к броду - надо перебраться через нашу речку до ее впадения в реку Кинллайт. За речкой пройдешь еще полмили, а там, как глянешь направо, приметишь маленький деревянный домик среди деревьев. Это дом Ифора - он хоть и очень старый, но по-прежнему живет один.

Кадфаэль поблагодарил парнишку и сел на лошадь.

- Ну а что до другого брата, Овейна, - продолжал тарахтеть мальчуган, от души желая помочь, - то если ты задержишься в наших краях на пару деньков, то и его сможешь увидеть. Послезавтра заседает общинный суд, и будет разбираться его дело, которое отложили с прошлого заседания. Судьи хотят послезавтра вынести решения по всем межевым спорам, чтобы на Рождество не осталось раздоров. Земли Овейна далеко за Лансилином, но в церкви он будет, это точно. Один из его соседей перенес межевой столб, во всяком случае, так Овейн говорит.

Мальчишка по простоте души выложил все, что знал. Он и не подозревал, что, благодаря его рассказу, Кадфаэль получил ответ на вопрос, который интересовал его больше всего.

Найти Кинфрита, сына Риса, - а имя Рис встречалось в здешних местах так часто, что приходилось поминать и отца, и деда, и прадеда, чтобы понять, о ком идет речь, - оказалось совсем нетрудно, и он ничего не имел против того, чтобы перемолвиться словечком хотя бы и с бенедиктинским монахом, коли тот говорит по-валлийски. Он радушно пригласил Кадфаэля в дом, и монах с удовольствием принял приглашение.

Домишко был невелик: всего одна комнатка и крохотная кухонька, но много ли нужно одинокому человеку? Кроме самого Кинфрита, на подворье жили лишь его козы и куры. Кинфрит оказался плотным, коренастым валлийцем, жесткие черные волосы его уже начали седеть и изрядно поредели на макушке. Смышленые, веселые глаза окружала сеть морщинок, свидетельствующих о добродушии, свойственном людям, ведущим простую здоровую жизнь на свежем воздухе. Он был лет на двадцать моложе своего двоюродного брата из лазарета в Шрусбери. Хозяин подал на стол хлеб, овечий сыр и сморщенные, но сладкие яблоки.