Эллис Питерс - Ученик еретика (Хроники брата Кадфаэля - 16)

Кадфаэль подробно рассказал о золоте и пурпуре и о том, что шкатулка стала легче, что говорило об изменении содержимого. Хью, не перебивая, выслушал его до конца и наконец сказал неторопливо:

- Такая вещь, попав в дом, может стать искушением для любого человека.

- Особенно для того, кто понимает, что это дорогая и редкая вещь, заметил Кадфаэль.

- Кто-то, наверное, открывал шкатулку и узнал, что в ней лежит, прежде, чем это стало известно всем, - предположил Хью. - Нам надо узнать, открывали ли ее, как только парень принес ее в дом. И если нет - то когда ее открывали впервые?

- Этого я не знаю, - ответил Кадфаэль. - Но ты содержишь под стражей того, кто может нам сообщить это, а заодно и то, куда ее положили, кто подходил к ней и какие вокруг нее велись разговоры. Илэйву об этом не может быть известно, потому что он все эти дни находился в аббатстве. Почему бы не допросить еще раз Конана, прежде чем отпускать его на свободу?

- Но учти, - предупредил Хью, - что и это предположение может оказаться необоснованным. Возможно, там с самого начала лежали монеты, только плотнее уложенные.

- Постой-ка! Английские монеты, и такого достоинства? - спросил Кадфаэль, неожиданно ухватываясь за ускользающую нить. - После долгого путешествия он отправил их ей из Франции? Да, если уж посылать деньги, то, конечно же, английские. Возможно, он нарочно приберегал их и послал, когда почувствовал приближение смерти. Ах, любое предположение неопределенно, опять что-то ускользнуло от нас.

Хью решительно встал.

- Ну, давай-ка послушаем, что расскажет нам уважаемый Конан, прежде чем я позволю ему улизнуть отсюда.

Когда они вошли в камеру к Конану, пастух взглянул на них с опаской. В камере под самым потолком было прорезано узкое окно, куда свободно поступал воздух, спал заключенный на жесткой, но довольно сносной кровати, кормили его досыта и не заставляли работать - и все же Конан, почти перестав удивляться, что с ним обращаются не жестоко, при появлении Хью всегда настораживался. Пытаясь снять с себя подозрение в убийстве, Конан наплел столько всяких небылиц, что сам успел забыть, что и по какому поводу он говорил, и теперь боялся окончательно запутаться.

- Конан, приятель, - весело обратился к нему Хью, - есть еще маленькое дельце, в котором ты можешь мне помочь. Тебе известно почти все, что происходит в доме Жерара Литвуда. Ты же видел шкатулку, которую Илэйв доставил Фортунате из Франции? Расскажи мне все, что знаешь об этой шкатулке, но не вздумай врать. Кто был в доме, когда ее впервые принесли?

Опасаясь скрытого подвоха, Конан отвечал с осторожностью.

- Там были Джеван, госпожа Маргарет, Олдвин и я. И еще Илэйв! Фортунаты не было, она пришла позже.

- Шкатулку открыли сразу же?

- Нет, госпожа Маргарет сказала, что следует подождать, пока глава семейства не возвратится домой.

Более Конан ничего не добавил: он боялся сболтнуть лишнее, поскольку не понимал, к чему клонит шериф.

- И потом она ее убрала, да? Ты видел, куда она спрятала шкатулку? Отвечай!

Беспокойство Конана возросло.

- Она положила ее в конторский шкаф, на верхнюю полку. Это все видели!

- А ключик, Конан? Он остался при шкатулке? И в тебе даже не проснулось любопытство? Разве тебе не хотелось узнать, что там внутри? Поди, уж и руки зачесались, едва только в доме стемнело.

- Я не трогал шкатулку! - воскликнул перепуганный Конан. - Это другие пытались ее открыть! А я даже близко не подходил.

Так вот оно что! Хью и Кадфаэль ликующе переглянулись. Стоит только задать правильный вопрос, и путь оказывается открытым. Они едва ли не с нежностью взглянули на покрывшегося испариной Конана.

- Так кто же именно интересовался шкатулкой?

- Олдвин! Он всюду совал нос. Воришкой он не был, - с горячностью рассказывал Конан, стараясь во что бы то ни стало отмести от себя подозрение, - но его одолевало любопытство. Вечно ему казалось, что против него что-то затевается. Я ее не трогал, эту шкатулку, а вот он попытался взглянуть, что там внутри.

- Как же тебе случилось узнать о его попытке? - спросил Кадфаэль.

- Он мне сам потом рассказал. И помимо того, я слышал, как они внизу, в зале, разговаривали.

- Кто это они, Конан?

Конан расправил плечи, вновь обретая уверенность.

- В тот же вечер, - стал рассказывать он, вполне убедившись, что все эти расспросы ничем ему не грозят, - когда я отправился спать, Олдвин все еще оставался на кухне. Но сон ко мне не шел. Я не слышал, как он отправился в залу, а слышал только, как вдруг Джеван закричал на него с верхней площадки лестницы: "Что ты здесь делаешь?" И тогда Олдвин заторопился и ответил ему, что он оставил на полке свой нож, который понадобится ему утром. А Джеван велел ему отправляться спать и не беспокоить людей. Олдвин, поджав хвост, поспешно убрался. Джеван спустился вниз по лестнице и закрыл шкаф. Наверное, это он запер его и забрал ключ, потому что на следующее утро шкаф был уже закрыт. Потом я спросил Олдвина, что он собирался сделать, и Олдвин ответил, что он хотел только поглядеть, что там внутри, и даже открыл крышку, но сразу же захлопнул ее, потому что Джеван застал его у шкафа.

- Так он увидел, что там внутри? - спросил Кадфаэль, уже заранее предугадав ответ.

- Нет! Хотя сначала он утверждал, что видел, но только не хочет рассказать мне. Только позднее он признался, что не успел ничего увидеть. Он только приподнял крышку - и сразу же поспешно захлопнул ее. Это ни к чему не привело! - почти с удовлетворением заключил Конан, как если бы презирал своего товарища за пустое любопытство.

"Это привело его к смерти", - подумал Кадфаэль, осознавая весь ужас раскрывшейся ему истины. И убили-то его ни за что ни про что! Ведь он даже не заглянул в шкатулку. И никто из домочадцев так и не узнал, что там лежало внутри. Никто, кроме одного человека, чье любопытство также оказалось роковым.

- Что ж, Конан, - сказал Хью. - Я могу тебя наконец обрадовать. Нашелся один батрак из Франквилля, который поклялся, что видел тебя на пути к пастбищу в час перед вечерней в тот день, когда убили Олдвина. С тебя снято обвинение. Можешь отправляться домой, тебя никто не держит.

- Он даже не успел толком заглянуть в шкатулку! - сказал Хью, когда они вышли из замка и направились в город.

- Но был некто, уверенный в обратном. И он сам заглянул в шкатулку, и Олдвин погиб! Страшная бездна... А через два-три дня предстояло вернуться Жерару и открыть шкатулку на всеобщее обозрение, а затем вручить ее Фортунате... Жерар - сметливый купец, он мог бы выручить за шкатулку наибольшую сумму - хотя стоимость ее и неоценима. Но ему бы подсказали другие, Жерар знает, с кем посоветоваться. Если я не ошибаюсь - денег, которые оказались в шкатулке, едва хватило бы на то, чтобы оплатить даже одну страницу подобной книги.