Андрей Ливадный - Прототип

– Стоять! – за спиной в который уже раз лязгнула дверь. – К стене! Не оборачиваться!

– Плохо дело, – Антон Багиров все же незаметно оглянулся, заметил, как из распахнутых решетчатых ворот к грузовикам движется серый нескончаемый людской поток. Звенели кандалы. Руки и ноги инфицированных были закованы в цепи, колонна, по мере движения, дробилась, отдельные группы неизлечимо больных под грубые окрики сворачивали к грузовикам. Захлебываясь, лаяли собаки, рвались с поводков.

Максим слегка повернул голову. Глаза уже свыклись с ярким светом, и он разглядел лица людей в ближайшей группе.

Равнодушие. Не безысходность, а именно равнодушие, полное безразличие к собственной судьбе читалось в облике инфицированных.

Никто из них даже не пытался сопротивляться. Двигались молча, не глядя по сторонам, тупо подчинялись, карабкались в крытые армейские грузовики, исчезали в сумраке кунгов.

– Этих куда, Савелич? – раздался голос за спиной.

– Нет у меня места! Веди назад! В следующей партии отправим!

– Не, не пойдет. Мне палату приказали освободить!

– Ну, так выкручивайся сам!

– Что тебе жалко? Человеком больше, человеком меньше, какая разница? Потеснятся!

– Сказал, нет у меня места!

– Да что ж ты уперся на самом-то деле? Не обратно же их вести!

– Ну, в машину сопровождения запихни! Все равно она порожняком идет!

– Ладно.

Неподалеку действительно стоял патрульный внедорожник сил безопасности, оборудованный специальным отсеком для задержанных. Обычно туда помещалось три человека, но сейчас внутрь грубо затолкали всех. Новенький попробовал сопротивляться, но его быстро угомонили: били недолго, но жестоко, остервенело. Едва смог встать.

Захлопнулась дверь, мягко заурчал двигатель.

Грузовики колонны медленно трогались с места, по одному сворачивали к так называемому шлюзу.

В здании административного корпуса открылась дверь, на крыльце появился Отто Вербаум. Он пристально осмотрел плац, что-то спросил, остановив ближайшего караульного, тот сначала пожал плечами, затем неопределенно махнул рукой в сторону патрульной машины.

Максим залезал внутрь последним и теперь оказался прижатым к металлической двери с небольшим зарешеченным окошком. Он видел немую сцену, насторожился, но вслух ничего комментировать не стал.

Капитан Вербаум прямиком направился к патрульной машине, о чем-то переговорил с конвоирами, несколько раз отчетливо прозвучало слово «приказ», остального Шустов не расслышал.

Минут через пять машина тронулась, пристроилась к последнему из грузовиков.

– Куда нас? – не выдержав, спросил Андрей Шепетов.

– В лагерь, наверное, – ответил ему Егор Травин.

– Какой еще лагерь?! – не понял Максим.

– Изоляционный. Километрах в тридцати от города. Туда отправляют всех инфицированных.

– Ты откуда знаешь? – не поверил Багиров.

– Наши, из техотдела, на прошлой неделе там периметр оборудовали. Ну электронные рубежи охраны, – пояснил Травин. – Я сам в командировку не ездил, но слышал, бараков понастроили в чистом поле, оградили, вышек понаставили. Там военные всем заправляют.

– Плохо… Сгноят нас вместе с инфицированными, – Антон понурил голову.

– Может, еще и обойдется, – Максим по-прежнему цеплялся за призрачную надежду, никак не хотел поверить, что лично для него все кончено. – К машине только что капитан из СБ подходил. Тот, что меня арестовал. О чем-то говорил с караульными.

Багирова его слова не успокоили, наоборот, завели.

– Макс, нас уже сто раз могли выпустить! Но даже обследовать не удосужились!

– Говорю, что видел, – резко ответил Шустов.

Время близилось к полуночи. За маленьким зарешеченным окошком царила мгла. Максим видел бледные проплывающие мимо огни периметра, силуэты караульных на вышках, витки колючей проволоки, распущенные спиралью поверх ограждений.

Тихо стонал избитый парень. Невнятно ругался Андрюха Шепетов, остальные молчали в тревожном неведении.

Машина медленно выехала с территории тюремного комплекса, свернула налево, к южной городской окраине.

Ехали долго. «За чертой пригородов по трассе только карьеры и цементные заводы», – вспомнил Максим. Строительный бум последних лет потребовал огромного количества бетона, здания новых кварталов росли буквально на глазах, а здесь гибла природа, лес выкорчевывали, над открытыми выработками постоянно висела едкая пыль, обычно с южных окраин доносился монотонный гул, в котором сливались тысячи шумов, но сегодня здесь стояла непривычная звонкая и зловещая тишина.

– Где мы? – не выдержав, спросил Егор Травин.

– Да, Макс, просвети, – Багиров едва не вывихнул шею, пытаясь оглянуться.

– За город уже выехали. В промзону.

– Тихо слишком, – заметил Шепетов.

– Заводы не работают, – Шустов видел лишь удаляющиеся городские огни да темнеющие в сумерках горы щебня, добытого из карьеров.

– Плохо дело… – просипел избитый парень. – Убьют нас, – неожиданно добавил он.

– Да ладно, не загибай! – неподдельно возмутился Травин. – Говорю же, в лагерь нас везут!

– Пулю в башку получишь, тогда поверишь?..

– Ты кто вообще?

– Захар… Чижов… Охранником работал… Я слышал, как два офицера между собой переговаривались в коридоре. Лагерь твой переполнен давно.

– Ты, может, неправильно их понял? О чем говорили, конкретно? – нервно допытывался Багиров.

– Сказали: все, край. Лечить невозможно, содержать негде. К карьерам уже третьи сутки возят…

– Рехнулся?!

– Говорю, что слышал!

– За что?! – сдавленно вскрикнул Шепетов.

– Тише, – прошипел Максим, заметив габаритные огни грузовика, отделившегося от колонны, свернувшего на второстепенную дорогу. – Точно… – упавшим голосом сообщил он. – Машины по одной сворачивают с трассы. Егор, а лагерь этот где?

– На север километров тридцать, я же сказал!

– А мы на юг едем!

На минуту наступила тишина.

– Что делать-то будем?! – в вопросе Андрея Шепетова отчетливо прозвучали панические нотки. К такому внезапному, жестокому обороту событий он явно не был готов.

– По обстановке… Охранников трое, нас пятеро!.. – отчаянно просипел Багиров.

– Руки у всех связаны! – Шепетов растерялся, сник.

– Зато ноги свободны, – Максим поддержал капитана. Иллюзий он больше не строил. Из него словно дух вышибли. Сначала все помутилось в голове, словно у пьяного, затем пришла потливая дрожь, ощущения менялись мгновенно, он взмок, и вдруг почувствовал дикую, растущую, бесконтрольную ярость.

– Далеко убежишь от пули? – Чижов едва шевелил разбитыми губами.

– Я не бежать предлагаю, – резко ответил Максим. – Если нас действительно попытаются убить, – валим их! Кто-то да выживет!