Илья Шевцов - Такие как мы

— Вера, подай вон тот прут, толстый который, — я стоял на стремянке и укреплял хлипкие крепежи направляющей, к сваям забора, которые пришлось нарастить в месте прохождения трубы. Вера вытащила плоскогубцами из кипящей воды гибкую лозину и, помахав ею в воздухе, чтобы остыла, протянула мне.

— Умница, Верка, но это не то. Вон ту, что справа от этой, давай. — Верка бросила вытащенную лозину обратно, и стала вспоминать, где право, а где лево.

— Верка, ты в какой руке ложку держишь?

Верка подняла правую руку… и, забыв о щипцах, потянулась в ведро.

— Куда, руку тянешь, — я чуть не упал с лестницы, от этого зрелища. — Щипцами бери. Щипцами. Сколько я буду вас учить техники безопасности? Помнишь, что я сказал неделю назад? Кто покалечиться по своей глупости, получит от меня пинка, и пойдёт гулять на все четыре стороны. Мне калеки не нужны, особенно безмозглые.

Верка вздохнула и, взяв плоскогубцы, достала то, что было нужно.

Чёрная точка на горизонте, сначала не привлекла моего внимания. В степи постоянно кто-то шляется, если на это обращать внимание, можно сойти сума. Но если это «кто-то», движется в нашу сторону, тогда надо быть внимательнее.

Эта точка, двигалась именно к нам.

— Тревога, — крикнул я и полез вниз. — Надя, тебе, что, особое приглашение нужно? Подбрось дров в печь, и бегом сюда. К нам гости.

Как же я о наблюдательном пункте не подумал? Вот раззява. А кто бы там стоял? Я осмотрел малочисленное воинство и пришёл к грустному выводу — наблюдать некому.

Бросив все дела, девчонки вооружившись лопатами, стали с опаской посматривать на меня.

— Верка, ворота закрой.

— Надька, огнемёт к бою, — Надя приставила лопату к плетню, и метнулась к сараю.

Огнемёт, но без компрессора, мы всегда держим наготове, заправленным.

Переставив стремянку ближе к плетню, я всмотрелся вдаль, туда, откуда появилась чёрная точка…. Три точки с … половиной?

— Так, девчонки, по моей команде, сразу бегите в дом. Гостей много пожаловало.

Я слетел с лестницы, и начал облачаться в «доспех», который всегда держу рядом, и навешивать на себя оружие. Щит и копьё оставил на земле, с ними неудобно скакать по стремянке. Стрёмно, однако!

Одевшись, я снова полез наверх, следить за подходящими… человеками?

Точно, на двух ногах качаются.

Я пригляделся к приближающейся кучке. Не три с половиной. Четыре точки. Четыре большие и две маленькие, очень медленно двигались в нашу сторону. Чёрт! Пандуса тоже не хватает. Как бегать поверх стены, не упуская из вида противника? Стремянку, что ли таскать всё время? Или как в цирке, не слезая прыгать вместе с ней?

Шло время. Точки приближались и напряжение нарастало. Вместе с беспокойством, возникло какое-то чувство неправильности. Что-то было не в кассу. Что?

Солнечный зайчик попал мне в глаз. Вот оно!

Откуда у дикарей блестящие предметы?

— Отбой, барышни, — девчонки вопросительно посмотрели на меня. Слово «отбой» они, похоже, ещё не слышали… Странно, но разъяснять буду потом. — Свои. Можно не бояться.

Солнечные зайчики пускал наконечник копья. Стальной наконечник.

— Пожаловал!

Немо был не один. Он кого-то вёл на привязи. А может его вели. Нет, не похоже, копьё у него в руках, значит под арестом кто-то другой. А рядом со «связкой», медленно плелись маленькие фигурки. Фигурки шли сами без привязи, похоже — дети.

Тьфу, на этого разгильдяя. Куда он их тащит? Я его, за чем послал?

Я, конечно, подумывал о расширении нашего коллектива, но не так рано. Я ещё эту «святую троицу» толком не обтесал, а ту ещё одна… троица. Похоже, это начинает входить в привычку. Или здесь так принято?

— И куда их теперь?

Ободранный кот… тьфу, Немо…. Впрочем, никакой разницы, на вид одно и то же. Только со спины явившийся дикарь выглядел более пристойно, и то за счёт щита.

Немо святился как лампочка, и… от него сильно пахло. И от того чуда, что тащилось за ним привязанное на верёвочке, тоже. И от двух детишек, не духами смердело.

Немо выглядел, как в первый раз. Чёрный, в остатках футболки, и разорванной юбке, намотанной на бёдра. Морда вся разодрана, и ещё десяток царапин, по всему телу, не говоря уже о приличном «фонаре» под левым, заплывшим глазом.

Шёл «рабовладелец» налегке. Мой старый рюкзак, с которым я когда-то ходил в институт, болтался на спине «гарной дивчины».

Гадать над полом чёрного «чуда» не пришлось, костюм Евы, ничего не скрывал. А мелкие дикари, оказались пацанами. Маленькими пацанами. По земным меркам им было лет по восемь — девять. Возраст мамаши пока определить не удаётся.

— И кого ты привёл? — встретил я Немо, с нескрываем возмущением.

Немо подтолкнул Еву (ассоциация, однако!) вперёд.

— Её есть.

У меня волосы встали дыбом.

Во-первых, пока Немо где то лазил, успел разучиться говорить. Девчонки уже между собой потихоньку начали говорить на русском (по сравнению с местной тарабарщиной, земной язык оказался более информативным), а этот опять двух слов связать не может. Во-вторых, что значит «Её есть»? Её, что, есть надо? Или она имеет место быть? Не понятно.

— Верка, — крикнул я, подзывая девушку. — Выясни у своего жениха, чего он говорит. Я его понять не могу. Зачем нам её есть?

Я видел, как хотела Верка броситься на шею Немо, но не рискнула. То ли помнит мой урок, заданный ей в бане, то ли сама уже брезгует немытым телом…

Переговоры заняли менее трёх минут.

— Её есть не надо, — успокоила меня Вера, — её покормить надо.

— Почему о детях не говорите?

— А что о них говорить? — удивилась девушка.

— Их, разве, кормить не надо?

— Зачем? Ей дадим, а детей она сама покормит….

— Отставить, — не выдержал я. — Это ещё что? Что ты мне впариваешь? Ты соображаешь, что ты говоришь? Если бы я вас не накормил, а дал бы еду только Немо…. Значит так, слушай мою команду. Всю четвёрку в душ, баню топить долго. Отмыть. Мыло…. Один кусок на всех. Дашь больше, сама на него пойдёшь. Далее, когда отмоешь… — я посмотрел на Еву, худая, но крепкая женщина. — Отставить. Сам мыть буду. А ты иди, есть готовь. Картошки возьми, рыбу пожарь,… не буду тебя учить, сама знаешь, что делать. — Я перевёл дух, после такого многословия. — Ты всё ещё здесь? Бегом.

Верка развернулась на пятках и, сверкая ими же, скрылась с моих глаз.

— Немо, — я прищурился, рассматривая «красавчика», — где душ ещё помнишь, или тебе показать?

— Я знать…

— Помню, Немо, помню…. Говорить надо, что ты помнишь.

— Помню, — повторил Немо.

— Тогда топай. И не забудь с мылом помыться, проверю.

Немо с мылом мыться не любил. В глаза попадало, особенно когда мыл голову, а закрывать их категорических отказывался…. Наверное, темноты боится.

Немо, сунул мне в руки конец верёвки с привязанной к ней Евой, и повернулся к внутренней калитке, собравшись уходить.