Э. Грант - «Если», 2004 № 03

«Кадиллак» пошел юзом, его занесло, и он боком ударился о другую машину, припаркованную дальше по улице. Я прицелился в открывающуюся дверцу водителя, но «кадиллак» вдруг замерцал, расплылся многоцветной светящейся рябью и превратился в кучу денег на мостовой.

Я опустил кольт, оглянулся через плечо и увидел, как за машиной, припаркованной позади моей, выпрямился Фрейли, засовывая в карман свой «брелок». Мы направились к останкам исчезнувшей машины. Денег было заметно больше жалких пяти сотен баксов. По одну сторону долларовой кучи лежала человеческая рука, все еще сжимающая автомат Томпсона. Я узнал рубиновое кольцо на мизинце. Фуллер, по прозвищу Мизинчик, любил хвастать, как снял кольцо со своей первой жертвы.

Я сообщил:

— Мизинчик Фуллер. Один из самых больших психопатов Скарпони. Не знаю, кто сидел за рулем, но, скорее всего, Жирный Бафорд: они всегда работают вместе.

Фрейли испустил возглас удивления и снова вытащил свою штукенцию. Оглянулся, убеждаясь, что за ним никто не следит, навел ее — и Томпсон вместе с рукой пошли рябью, испустили сияние и преобразились в соблазнительные купюры. Даже лужица крови исчезла без следа.

Фрейли печально покачал головой.

— Весьма сожалею. Томпсон явно был коллекционным. — Он поймал мой взгляд и продолжал: — Механизм взведения вверху. Модель ранее тысяча девятьсот двадцать восьмого года… Интересно: я понятия не имел, что мой аппарат может воздействовать на людей. — Физик поглядел мне в глаза. — Скарпони?

— Местный мафиози, — объяснил я. — Хочет меня убрать. Все время подсылает кого-то.

Тут я оборвал наш разговор, поскольку на улицу высыпали вооруженные до зубов соседи и стали выяснять, что это была за стрельба. А у двоих возник личный интерес к машинам, за которыми мы укрывались.

К счастью, Фрейли был в добрых отношениях с соседями и сумел убедить их, что мы, конечно, сообщим куда следует, однако не станем упоминать о компенсации на мостовой, быстро расходившейся по рукам. Профессор вручил свои карточки владельцам двух изрешеченных машин, написав на обороте фамилию и телефон автомеханика.

— Если страховки окажется недостаточно, — заверил он, — не беспокойтесь, я покрою разницу. Мы бы с моим другом погибли, если бы не смогли воспользоваться вашими машинами как укрытием.

После импровизированной вечеринки под открытым небом, похлопываний по спине, рукопожатий и покачиваний головой на тему

Куда-Идет-Мир мы наконец осуществили стратегическое отступление к дому Фрейли.

— Папа, где ты… Ой! — Она увидела меня и поспешно запахнула фланелевый халат. Ее ноги ничем не уступали всему прочему. Фрейли сказал:

— Не тревожься, дорогая. Нежелательные элементы покинули окрестности. Почему бы тебе не отправиться баиньки? Мы перекусим на кухне, постараемся без лишнего шума.

Девушка, казалось, не очень поверила, однако скрылась в коридоре.

Следом за хозяином я прошел на кухню. Профессор был стремителен: уже поставил кофейник, на буфете красовались два бокала с коньяком, а он разбивал яйца над сковородкой.

— Какую предпочитаете? — физик был абсолютно невозмутим, словно каждый день участвовал в уличных перестрелках. Но тут я заметил влажно поблескивающий пустой стакан у плиты и увидел, что бутылка с коньяком, только что откупоренная, опустела не меньше, чем на три бокала. Профессор Фрейли был даже стремительней, чем мне показалось.

Я взял один из полных бокалов и сказал:

— На ваш вкус.

Это был все тот же превосходный коньяк, и разлившееся по моему телу тепло приглушило боль в ушибленном плече. К тому времени, когда мы принялись за еду, я снова чувствовал себя человеком и высказал вслух занимавшую меня мысль:

— Это ведь ваша дочь Карла? Просто не верится, как она выросла.

Папаша ухмыльнулся мне, намазывая поджаренный хлебец обезжиренным маслом.

— Вам всегда нравились мои дочки. Помню время, когда вы по очереди приглашали старших — то одну, то другую. И им вы тоже очень нравились.

Я начал возражать, но он замахал на меня оставшейся половинкой надкусанного хлебца, и я замолчал, а он справился с первой половинкой и тогда сказал:

— Я не был против. Правду говоря, я был бы рад, если бы хоть одна из них предпочла вас тем слизнякам, за которых они выскочили замуж. Карла — младшая дочь, но она достаточно взрослая и достаточно умная, чтобы о себе позаботиться. Признаюсь однако: мне не понравится, если она окажется рядом с человеком, на которого охотится мафия. — Затем он сменил тему: — Почему вы бросили учебу? Помнится, вы были одним из лучших моих студентов.

Я засмеялся. И уже почти не почувствовал боли в плече.

— В то время, едва вас вышвыривали из колледжа, вам тут же вручали повестку. Это на несколько лет изъяло меня из обращения, а затем я был произведен в офицеры и еще несколько лет подвизался в одном из секретных агентств Дяди Сэма, потому что научился ненавидеть кое-что и кое-кого. Когда мое лицо более или менее примелькалось, выбор оказался невелик: либо корпеть над бумажками в Лэнгли, либо вернуться домой и подыскать честное занятие. Поскольку по-настоящему я умел только шпионить, то получил удостоверение частного детектива. — Я пожал плечами. — И неплохо зарабатывал, пока не были смягчены законы о разводе. Теперь мне не по карману даже приемная с исправным кондиционером. Всякий раз, когда мне поручают крупное дело, я словно наступаю на ногу Скарпони.

Мой собеседник вопросительно поднял брови, и я пояснил:

— Эдвард Скарпони. Отпрыск видной старинной семьи итальянской мафии. Учился в самых престижных учебных заведениях, сумел жениться на даме из общества. Твердо намерен завладеть всем штатом. Но его карьера не очень удается, и он винит в этом меня.

Профессор Фрейли взглянул на меня с надлежащим сочувствием, снова наполнил мой бокал и сказал:

— Не хочу, чтобы вас обвинили в злоупотреблении положением. Однако, как все академические профессионалы, я в долгу у общества, которое оплачивает мою работу, и мне пришло в голову, что вывести мистера Скарпони из обращения — хорошее возвращение долгов. К тому же он норовит устраивать стрельбу в жилых кварталах, включая мой… Как лучше взяться за дело?

— Ну, — сказал я, — в прошлом месяце я выпотрошил его финансовые резервы, так что ему не на что покупать политиков, которые будут лоббировать его контракт на строительство плотины. В данный момент он почти разорен, а поскольку еще не вступил в законное владение домом и собственностью своей жены…

— Минуточку! — перебил хозяин. — Объясните подробнее.

— Богатая жена Скарпони исчезла около двух лет назад. Он до сих пор ждет, когда ее официально объявят умершей и он сможет прибрать к рукам наследство. Семья супруги настаивает на полных семи годах, максимальном сроке, установленном законом. Пройдоха сумел получить парочку займов под дом, но у него возникли затруднения с выплатой процентов, потому что федеральные ребята всерьез взялись за его игорный бизнес и операции с наркотиками.