Роберт Рид - «Если», 2004 № 06

Полагаю, теперь я могу сформулировать мою гипотезу. Завтра, весной, я, скорее всего, буду снова ленив и безынициативен, а сейчас — сейчас мой вечер. Я полагаю, что Низшие — это начальный этап эволюции. Сотни эпох назад, наверное, уже жила цивилизация интеллектуальных Низших. Она перестроила свой мир под себя, породила Корнесферу — способ эмоционально-рассудочного взаимообщения — и эволюционировала в Высших, в нас, экодендронов, существ полисоматичных, многотелесных. Я успел осмыслить все это и снова заснуть, сладко передумывая вновь и вновь мою занимательную догадку. Завтра я, пожалуй, расскажу ее Йеэлли…

Посреди Большой Ночи я на мгновение опять был грубо разбужен юркими существами лльюдьи. На сей раз это оказалась целая стайка из полутора десятков шустрых молодых особей. Я прикинул: им было не более 15–20 Больших Дней отроду. Спросонья я соображал туго: сокодвижение в моих телах прекратилось, а холодный наст — ночная кристаллизованная влага — сковал мою биотерриторию, комьями висел на системе вегетации и мешал сосредоточиться. Я только отметил, что юные особи заскочили в мою биозону как раз со стороны тех самых новых минитермидтников.

Сначала я полагал, что существа просто резвились. Подобное происходило теперь каждую полночь, и я даже подумывал, что это их ритуал, вроде брачного роения оос и пбчелл. Не понимаю только, зачем для роения им всегда требуется один из моих сочленов — молодая, но крепкая елль. В этот раз существа сцепились псевдоветвями и краткую долю мгновения бешено вились вокруг одной такой елли.

— Снвымгодм! — воздух резко заколебался от их выкриков, после чего существа пропали.

Ученые говорят, что лльюдьи общаются между собой простыми акустическими сигналами. Тогда что это было — «снвымгодм»? Их самоназвание? На кристаллическом насте остались их четкие отпечатки, образующие правильную, идеальной формы окружность. Мой разум легко различал ее геометрическую гармонию, почти постоянный радиус, число «л» в длине цепочки следов. Кажется, ритуал оказался еще одной попыткой контакта.

Уже засыпая, я твердо решил, что завтра, едва начнется весна, я пожертвую своими принципами и прорасту на прежней моей территории среди жилищ лльюдьи. В этих садах, на этих неприличных плодовых деревьях, на этих ябблоннях я буду плодоносить всеми своими новыми ветвями. Я уже решил: я принесу им 31415 плодов ябблонни! Число «71», помноженное на десять тысяч. Если они подлинно разумны, если догадка моя хоть в чем-то справедлива, то они, лльюдьи, непременно сложат плоды вместе и сосчитают!

Это будет наш первый осознанный инфоконтакт. Вот только интересно… А способны ли лльюдьи к такому же взаимодействию между собой, как мы, экодендроны. □

На седьмом витке сорвало центральный слипс — процессы пошли обвально. На девятом — взрывом разнесло кормовую часть корабля. Зеленые заросли под кораблем накрыло чудесным снежным зарядом выброшенных в атмосферу микроскопических вольфрамовых спиралей.

«Еще, еще … Где ты этому научился?..»

Интерпретации перехваченная информация не поддавалась. Выпучив сайклы, Аххарги-ю держался. Он успел обозначить контуры будущего существования: сущность — тен отстрелило в районе северного полюса над белыми ледяными островками, сущность — лепсли развеяло над зеленым массивом тропиков. Электромагнитные сигналы, беспорядочно колеблющие мембраны отбора, вряд ли стоило относить к системным. Зеленая планета не относилась к мирам, облагороженным разумом. Перехваченные сигналы вполне могли прорваться из будущего. Даже из чрезвычайно далекого будущего. На таком подходе настаивал, например, контрабандер нКва, заподозренный в Ошибке. Потому Аххарги-ю и отправился на зеленую планету, а нКва разместили под охраной на одном уединенном коричневом карлике. Единственными соседями контрабандера были теперь Козловы — шумная, хамоватая, неопрятная триба, из-за которой, собственно, разгорелся весь сыр-бор.

С мягким шипением обломки корабля сгорели в атмосфере.

Бесшумный взрыв вспугнул не вовремя проснувшегося ленивца. Зверь вскрикнул и разжал длинные когти. За многие миллионы лет пронзительный страшный свет впервые выделил в джунглях каждое растение, выбелил жирную почву, смял гнилые кочки, влажно шевельнул раздутыми воздушными корнями. Воздушной волной вдавило в раздавшийся влажный подлесок грандиозные облака москитов, сорвало тучи листвы, горячим вздохом опалило перевившиеся по стволам лианы. Сбитые лепестки орхидей окрасили реку почти по всему течению. Черви в моментально прогревшемся иле замерли, рыбы застопорили движение плавников.

После такой чудовищной вспышки ливень показался черным.

Успеть войти в живое чужое тело! — вот главное, о чем помнил Аххарги-ю, расчетливо расправляя спутавшиеся щупальца. Вне сущностей — тен и — лепсли азотно-кислородная среда была для него убийственной. Если в течение короткого времени не попасть в какое-то из местных живых тел, гибели не миновать. Можно окислиться. Можно превратиться в беспорядочное облако оплавленных вольфрамовых спиралей. Можно превратиться в медлительно размышляющую скалу.

Аххарги-ю не нравились все варианты.

_ Сущность — ю сама по себе не может противостоять энтропии. Следовало срочно спрятаться в одной из местных живых форм. В миллионную долю секунды, пока чужой мир насквозь, как рентгеном, просвечивало звездной вспышкой, Аххарги-ю успел рассмотреть мутную реку, зеленые душные заросли, сплошной массой заполняющие пространство до самого горизонта, а на широкой, поблескивающей под Солнцем протоке — два связанных цепями плавающих сооружения. Одно — латинской косой оснастки, другое — ощетинившееся, как сороконожка, обломками весел. Над выгнутыми бортами вспухали плотные клубы порохового дыма, звучали хлопки выстрелов. Двуногие запаленные существа с хриплым ревом карабкались по веревочным лестницам, глухое эхо отражало дикие голоса. На носу судна, сохранившего косой парус, на длинном бушприте раскачивалась над волной понурая человеческая голова. Возможно, своеобразное проявление каких-то неизвестных обрядов, решил Аххарги-ю. В отчете контрабандера такие штучки упоминались.

Двуногие с хрипом карабкались на высокий борт, прыгали на палубу, густо залитую кровью. Они задыхались. Они возбужденно орали. Они наносили и отражали удары. Рявкнула, но тут же умолкла пушка. Обжигаясь дымным воздухом, давясь его горячими влажными струями, Аххарги-ю неясным облачком поплыл к оборванному, нелепо перекошенному существу. Оно особенно активно хрипело, пытаясь прорваться на шканцы. Одна нога у него была деревянная, но это не мешало ему махать топором, подавая пример приятелям.