Андрей Попов - Дверь в сказочный ад

– Миссис Хофрайт, если действительно и существует какая-то опасность, то она будет грозить только нам двоим, вы можете сесть в свою комнату и запереться хоть на семь замков. Поверьте, лучше раз и навсегда выяснить в чем дело, чем всю жизнь трепетать от страха перед этой проклятой дверью!

Совершенно игнорируя его существование и его слова, она вновь обратилась ко мне:

– Я беспокоюсь только о вас, мистер Айрлэнд! Прочтите еще раз завещание графа Рэвиля. Эти строки прямо кричат об опасности! — и, видя нашу непоколебимость, добавила то, что обычно добавляла в подобных ситуациях: — Пресвятая Богородица, вразуми ты их!

И тут мне пришло в голову использовать ее религиозные чувства на пользу нашего дела.

– Послушайте, миссис Хофрайт, вы же веруете в Бога! Уповаете на вечность души и праведное воздаяние, которое обещал Христос. Неужели вы будете терпеть, чтобы в нашем замке обитал какой-то нечистый дух? Ведь кем был барон Маклин? Колдуном! Так гласит легенда.

Том пьяно закивал головой, да так усердно, что расшатал собственное тело и чуть не упал от потери равновесия. А я воодушевленно продолжал:

– Мы пойдем туда с именем Господа на устах! — действительно, канделябр в моих руках вполне мог сойти за трикирий, а темный халат — за священническую рясу. Тому же отводилась роль дьякона. — И лучшее, что вы сможете сделать, это помолиться за нас.

Мой гость снова утвердительно кивнул — видимо, ему нетерпелось получить скорее свою часть сокровищ. Аргумент оказался довольно весомым, и ей нечего было возразить.

– Что ж, поступайте как знаете, — она отвернулась. Протяжные шлепающие шаги стали удаляться вверх по лестнице.

Грум уже находился рядом с целой сумкой столярных инструментов и готовый к любым моим распоряжениям. Но в таком необычном деле, замешанном на мистических предрассудках, мне не хотелось являться насильником чьей бы то ни было воли. Я глянул ему прямо в глаза и спросил:

– Грум, скажи честно, ты тоже боишься этой двери?

Вечно угрюмый и вечно молчаливый слуга с вечно поросшей по всему лицу щетиной почесал взъерошенный затылок, как бы расшевеливая мысли, и невнятно пробурчал:

– Не знаю, как сказать, хозяин… это… как бы… побаиваюсь. Вы очень образованный человек, мистер Айрлэнд, прибыли к нам из столицы. В общем… это… снизойдите к нашему невежеству.

Для Грума являлось целой проблемой связать несколько слов, и только что произнесенная речь далась ему с великим трудом. Похоже, грамоте его вообще не обучали. За окном вдруг громко хлопнула ставня. Ветер пропел нечто тягучее и невразумительное, затем снова притих. Кажется, грозился своим пришествием осенний дождь. Я совершил еще одну попытку растормошить душу этого невзрачного человечка:

– Может, у тебя есть собственное предположение: что же все-таки там находится?

Он отвел взгляд в сторону. Наверное, чувствовал себя виноватым, за то, что родился тугодумом.

– Не знаю, сэр. И никто не знает.

– Хорошо, ты свободен. Мы справимся сами.

– Да-а-а… — не произнес, а скорее промычал Томас. — В Менлаувере все посходили с ума! Слушай, Майкл, поувольнял бы ты этих дураков ко всем чертям!

Я взял в одну руку топор, в другую — гвоздодер и, надеясь на заступнические молитвы миссис Хофрайт, направился к чулану.

– Том, посвети мне.

Канделябр всплыл где-то неподалеку, и подземный мрак нижнего яруса слегка ожил от пламени мерцающих свечей. По каменным стенам сразу забегали потревоженные черные призраки. Я принялся старательно выкорчевывать замок. Старые ржавые гвозди возмущенно поскрипывали: впрочем, на то было их право, ведь к ним никто не смел прикасаться вот уже более трех столетий. Их шляпки ломались и падали на пол. Варвары из прогрессивного века решили вторгнуться в таинственный мир средневековой мистики.

Внезапно пол содрогнулся под ударом упавшего замка. Гулкое, медленно затихающее эхо еще какое-то время металось в глубинах подвального коридора.

– Ну вот и все проблемы, — по моему лицу сбегали капли пота. — Том, ты пока на всякий случай оставайся здесь, а я схожу погляжу на наши сокровища. — И что есть силы надавил на дверь.

Боже! Как она скрипела и визжала! С каким усердием сопротивлялась! Возникло даже дикое минутное подозрение, будто с противоположной стороны ее тоже кто-то толкает, не позволяя открыться. Весь замок вздрогнул от этого удручающего скрежета. Умиротворяющий, незыблемый доселе покой словно резали ножом… Стало не по себе. Я почувствовал присутствие отрезвляющего страха. Даже Томас стал серьезен и задумчив. Дверь наконец полностью распахнулась…

Черная стена непробиваемого мрака и едкий гнилой запах: вот они, первые впечатления от произошедшего.

– Дай-ка сюда канделябр! — я взял подсвечник и, плюнув на трогательные душевные переживания, решительно шагнул внутрь…

Перо мое! Потрудись поярче (или помрачнее) описать увиденное!

Взору предстала маленькая каменная каморка. Молчаливая и неприветливая. Шагов пять в длину и столько же в ширину. Все вокруг: стены, потолок, даже пол были обтянуты серебряной сеткой паутины. В одном углу валялись какие-то старые зачумленные тряпки неизвестного происхождения — возможно, бывшая одежда, от которой остались лишь исторические лохмотья. Ноги чуть не споткнулись о пару битых глиняных горшков. Я брезгливо поднял их и заглянул внутрь: разумеется, никаких сокровищ, все уже выгребли до нас. В другом углу, завернутый в провонявшуюся мешковину, лежал старинный фолиант с почерневшими истрепанными страницами, на которых еще просматривался почерк плохоразборчивой писанины. Кожаная обложка сохранилась довольно неплохо, но чернила во многих местах уже расплылись, образуя уродливые пятна… Наверное, какой-нибудь молитвенник. Пожалуй, больше ничего интересного. Я поводил канделябром около стен, надеясь обнаружить или потайной ход, или подозрительный камень, открывающий тайник — ничего! Сплошной серый монолит. Еще хлам, целый слой пыли и многочисленные нити вездесущей паутины. Я начинал верить, что сюда и в самом деле уже триста лет никто не заглядывал. Привидение, к нашему общему успокоению, также не было обнаружено.

Мне вдруг захотелось от души рассмеяться. Над собственной глупостью — во-первых, и над бредовыми предрассудками всех остальных — во-вторых. Лишь только потому, что смех в серых унылых красках этого подземелья прозвучал бы несколько кощунственно, я сдержался. Затем весело пнул гнилые черепки и вышел в коридор, закрыв за собой легендарную дверь.

Томас куда-то запропастился, но вернувшись в холл, я обнаружил его сидящим возле камина с отрезвевшими задумчивыми глазами. Он шурудил горящие поленья и наблюдал, как из-под них взвиваются вверх фонтаны шипящих искр.