Андрей Попов - Обманутые сумасшествием

Значит вот она какая, ночная сторона планеты. Царство теней и призраков. Лик тьмы. Мираж обманчивой пустоты. Приближалась как медленно надвигающийся ужас.

Оди был единственным, кто не смог скрыть своего волнения. Он сидел весь в поту, созерцая черную бездну, и в один миг в его голове всплыли все детские страшилки, связанные с Флинтронной. Еще тогда, в далеком детстве, смел ли он думать… мог ли он вообразить, как все выглядит на самом деле. Да пока никак! Лишь черное пугающее полотно перед глазами…

– Неужели ЭТО наконец свершилось?..

Где-то далеко-далеко дрожали и качались немногие оставшиеся звезды. Вселенная потеряла присущую ей устойчивость.

Шум нарастал…

Превратился в агонизирующий, пронизывающий до костей гул…

Произошло касание…

Тихий, мягкий толчок… Перегрузок не более, чем в остановившемся лифте.

Шум быстро стих, двигатели отключились.

Ну вот и все. Как бы подытоживая произошедшее, Кьюнг сделал глубокий вдох и громкий порывистый выдох.

– Конечная станция. Можно выходить.

Что-то весьма неопределенное и зловещее было в молчании, наступившем после этих слов. Тишина опустилась до уровня абсолютного нуля: ни звука, ни шороха, ни даже отдаленной слуховой галлюцинации, как бывает в неизведанных местах. Ничего… Словно они и в самом деле опустились на дно самой глубокой бездны.

– Послушай, капитан, никто из нас, кроме тебя, здесь ни разу не бывал, так что хочешь — не хочешь, а командовать в этой ситуации тебе и придется, — сказал Линд, расстегивая бессмысленный ремень.

– Наконец-то вы стали высказывать здравые мысли. — Кьюнг что-то долго копошился в кипе бумаг и вытащил оттуда большой плакат, приготовленный специально для данного торжественного события. — Это план местности, если так можно выразиться. Вот здесь, — он указал на красный крестик, — в данный момент находится наш звездолет…

– А я где нахожусь? Ну-ка покажи! — внезапно перебил Айрант, его огромная рыжая шевелюра заслонила добрую половину карты.

– Заткнись и слушай! Эти черные полосы — зоны уже совершенных захоронений, серые полосы — зоны планируемых захоронений. Я отметил штрихами ту местность, где предстоит работать непосредственно нам. Нет смысла в тысячный раз напоминать общеизвестные истины, так как вы знаете, что работаем по двенадцать часов в сутки.

– Без прогулов и праздничных дней, — мрачно добавил Линд. И в этой глуповатой шутке присутствовала своя доля правды, так как дней, каких бы то ни было, на этой стороне планеты отродясь не видели.

– Короче, разбиваемся на три пары: со мной в смену пойдет Оди, Линд вместе с Фастером, а Айрант — со своим лучшим другом Фабианом…

– Гениальная идея! — рявкнул Айрант, вскакивая с кресла. — Работать вместе с тупым куском железа! Он и говорить-то по человечески не умеет, ни одного матершинного слова еще не выучил! И это проклятие — на мою голову! А вот такое искусство ты когда-нибудь созерцал?!

Бортмех скрутил фигу и поднес ее к самому носу капитана.

– Слушай!! — Кьюнг взбесился и, похоже, по настоящему. Его черные от природы зрачки расширились и стали походить на два уголька, готовые вот-вот вспыхнуть от негодования. — Ты заткнешься когда-нибудь или нет?! Вот вернешься домой и там среди коллекции своих любимых кошек можешь блистать остроумием сколько угодно! А здесь все слушаются меня! Понятно?.. Меня!

– Все… я молчу… — Айрант сделал примирительный жест руками. Сейчас, перед началом каторжных работ, он был не в том настроении, чтобы идти на серьезные конфликты и, желая кому-либо досадить, делал это не от внутренней злобы, а от праздного безделья, которое доживает свои последние часы.

Капитан обвел всех уничтожающим взглядом.

– Ничего… Обещаю вам, что уже очень скоро ваши болтливые языки немного угомонятся. Пока оставайтесь на местах, а мы с Оди совершим пробную вылазку.

Пришлось наряжаться в громоздкие неповоротливые скафандры, на местном сленге называемые просто «робой». Внутри них чувствовали себя как-то неуклюже, а толстячок Оди вообще походил на мыльный пузырь.

Еще минут через пять из нижней части «Гермеса», точно отвисшая челюсть, откинулся пандус, и планетоход, издавая злобное рычание во тьму, осторожно выглянул наружу. Сначала он в нерешительности повертелся на месте, потом освоился, наконец сориентировался в неприветливой темноте и, набрав скорость, быстро пошел вперед. Разбуженные пески взвились вверх небольшими желтыми фонтанчиками. Кьюнг включил прожектора и изжелта-красный оттенок поверхности чуждой земли стал виден на сотню футов вперед…

Пока лишь монолитная, застывшая от вечного холода равнина. И больше ничего. Угрюмая темнота нескончаемой ночи, как проклятие злых сил, тяготела над этой стороной планеты. Ее тяжесть ощущалась почти физически. Огромное черное небо давило на пески своей безумной массой. Рассвет здесь не наступал уже много миллионов лет и вряд ли наступит когда-нибудь вообще.

Помнится, еще в древности ходила красивая легенда про планеты, не имеющие внутреннего вращения. Их считали подверженными колдовству бога Хроноса, властного над временем. Кажется, он наказал их за то, что они, не повинуясь общепринятому в движении небесных тел порядку, захотели вырваться из плена собственной траектории, обрести свободу и унестись в неведомые просторы вселенной на вольное странствование. «И сказал тогда Хронос во гневе своем: " да будет время на вас вовсе остановлено, и да будет одна ваша сторона постоянно обращена к свету, а другая — к тьме, чтобы с одной стороны вас опалял вечный зной, а с другой жег вечный холод!». И стало так. И назвались эти планеты проклятыми среди всех планет вселенной. И не возникло на них жизни в настоящем, не возникнет и в будущем…» .

Вот как оно все на самом деле-то! А вы говорите: «наука, наука!». Наука — лишь тоска и скука. Вместо того чтобы давать внятные объяснения процессам вселенной, она лишь морочит доверчивым людям головы. А космические религии, надо признать, не скупились на изобретательность, и в толковании законов природы ушли куда дальше самых смелых научных трудов.

Флинтронна спала — тихо и безмятежно… Действием ли выдуманного колдовства или таких же выдуманных законов физики, но на ее поверхности давно уже установилась статическая температура, медленно меняющаяся в зависимости от координат местности. И поэтому здесь никогда не наблюдали движения воздушных масс — ветров, тем более бурь или песчаных ураганов. Абсолютный, почти могильный покой…

Далекие и безжизненные звезды, нарисованные на небосводе, дарили планете призрачно-малое освещение, а по сути, как было замечено раньше, освещали лишь сами себя, да напоминали заблудшим сюда астронавтам, что в черноте вселенной, помимо привычной тьмы и вездесущего холода, где-то еще существует животворящий свет. Звезды были хаотично рассеяны от одного невидимого горизонта до другого, словно небо окропили брызгами огня.