Андрей Попов - Обманутые сумасшествием

– Да пошли вы все… — Айрант не договорил, предлагая самим догадываться — куда.

Наигранная веселость быстро исчезла. Упоминание о пассажирах привело к мысли, что приближается очередной Обход. По графику он выпадал на долю Линда, но тот все же сумел спихнуть его Оди за счет своего выигрыша. Правда, Обходы, самые бессмысленные мероприятия во всей вселенной, тем не менее были не столь утомительны как бесконечные во времени дежурства. И это не смотря на то, что от них веяло могильным холодом, мрачной философией бытия и банальным угнетением духа.

Минут через пять переходная дверь, издав чуть слышный, почти виртуальный шум, отъехала в сторону. Глаза Могущественного Дракона от неожиданности вспыхнули, а в образовавшемся проеме появился Кьюнг. Первый среди равных. При себе он имел несколько задумчивую физиономию, никак не вписывающуюся в общий колорит кипящих страстей. Однако, едва он сообразил, в чем дело, как его усталость мигом испарилась, зрачки сверкнули, точно в его душе невидимый демон чиркнул спичкой. Взор тайного злорадства неумело скрывала фальшивая мимика сочувствия. Он похлопал Айранта по плечу и ласково произнес:

– Друг мой, неужели это правда — целых семь смен?! — его ироничное «друг мой» можно было смело читать как «милый сердцу болван», и все это знали. — Чего ты от меня хочешь: слов восхищения или возгласов сострадания? Поверь, ты достоин и того, и другого. Нет, ну это рекорд, честное слово! Я что-то не припомню, чтобы кто-нибудь за один присест проигрывал…

– Заткнись, капитан! — рявкнул Айрант. — И так тошно… Да если хотите знать, я почту для себя за счастье семь смен побыть в одиночестве, только бы не видеть ваши обнаглевшие рожи! Особенно эту тупую физиономию Фабиана! — он взял со стола стакан с остатками прохладительного напитка и плеснул роботу в лицо.

Их полупроводниковый коллега сделал шаг назад. По титановой обшивке побежали струйки кем-то недопитого сока.

– Не понимаю, сэр, в чем я виноват?

– В том, что ты кусок вонючего железа! Все, прощайте! — в ярости пнув ногой по медленно отползающей двери, Айрант направился в отсек контроля. И направился с такой скоростью, будто под ногами у него горел пластик.

– Да прихвати побольше книг! — посоветовал Линд, когда тот уже скрылся. — Псих… Он что, на Земле откосил от медкомиссии? Как таких придурков вообще допускают в космос? Ну, не везет тебе в карты — не играй…

Тишина наступила так внезапно, и выглядела так необычно в контрасте с многоголосьем ругани, что казалось, все звуки во вселенной отключены нажатием некой потайной кнопки. Едва различимый шум тахионных двигателей был настолько слаб и незначителен, что создавалось впечатление — он и является этой самой всеобъемлющей тишиной, ее голосом, ее субстанцией, ее источником. Спокойствие было умиротворяющим, и его даже не хотелось нарушать.

– Кстати, чей Обход? — спросил Кьюнг.

Оди постучал себя пальцем в грудь.

– Сегодня ближе к вечеру сделаешь?

Тот кивнул. Сначала хотел что-то сказать, но понял, что устал от бесконечного потока слов.

– Ясно, что занятие бессмысленное, но за эту бессмыслицу нам тоже платят деньги.

Тут надо бы воспользоваться паузой и пояснить, что на борту лайнера такие понятия, как «утро», «вечер», а также «день» и «ночь» существовали хотя и условно, но вполне ощутимо в качестве зрительных восприятий. Все полетное время было разделено на периоды в двадцать четыре часа, на протяжении которых внутреннее освещение звездолета имитировало подобие медленного рассвета, затем ясное время суток, когда неоновые светила горели на всю мощность, далее — вечер, их цвет слегка окрашивался в красноватый оттенок, а «ночью» огни практически гасли, но не полностью, чтобы можно было передвигаться между отсеками. Ночью вспыхивающие глаза драконов выглядели просто устрашающе. И тогда все понимали — звездолетом движет самая настоящая колдовская сила. Тахионные двигатели — просто понты для тех, кто в них верит.

Айрант, так как ему ничего другого не оставалось, заглянул в библиотеку, взял пару исторических романов про освоение первых планет, и направился оттуда в отсек визуального контроля. Обшивка переходных салонов отдавала фиолетовыми оттенками, что в сочетании с матовой краснотой неоновых ламп и впрямь создавало убедительную пародию на вечерние сумерки. Дверь бесшумно, как тень, уплыла в сторону, и он оказался внутри небольшого помещения, в котором бывал уже десятки раз и в котором еще предстоит побывать несколько раз по столько же, а если он часто будет проигрывать в карты — то вообще отсюда никогда не вылезет. Камера одиночного заключения, где все они проводили существенную часть полетного времени. Множество дисплеев с изображением скучной космической пустоты порой казались окнами в какую-то виртуальную реальность — вымышленную и ни имеющую ничего общего с реальностью замкнутого пространства звездолета. Айрант уселся в кресло, демонстративно отвернув голову от навязчивых экранов. И уткнул взор в первую страницу книги.

– Вот проклятье! — читал он вслух собственные мысли. — Пролететь на целых семь смен… А все почему? — он вновь посмотрел в книгу, словно ища там ответ. — Кругом одни мошенники и лжецы! Если из всей этой компании и найдется хоть один добропорядочный человек, то это…

Айрант резко поднялся и посмотрел в настенное зеркало. Его указательный палец вытянулся в том же направлении.

– Это он!

На дисплеях периодически вспыхивали ломаные узоры бесчисленных созвездий и тут же исчезали, словно гасли от холода и тьмы. Проходило немного времени, они снова загорались, но лишь для того, чтобы опять исчезнуть, и так до бесконечности… Вселенная появлялась лишь на некоторые мгновения, а затем прекращала свое существование. Звездолет выныривал из-под пространства, чтобы скорректировать свой курс, и погружался туда, где нет ни материи, ни света, ни определенного направления. В галактической терминологии это называлось «мерцающим существованием». Его обитатели среди суматохи азартных игр и монотонности полубессмысленного бытия все реже и реже вспоминали, что среди неисчислимых огоньков этих далеких звезд, в самой глубине черного океана безмолвия где-то затерялось их Солнце — первопричина всего: эволюции, жизни, разума и даже этих космических путешествий.

Картежные игры были привычным делом и наряду с другими искусственными развлечениями несколько разнообразили одноцветный быт длительных рейсов. Игры на деньги, как водится среди нормальных людей, здесь категорически запрещались, особенно в счет будущего заработка. Тем более после печально известных случаев, когда астронавты проигрывали все свое состояние, и это приводило к плачевным последствиям. Но природа азарта берет свое, просто так мусолить между собой разукрашенные картинки вдохновения никто не испытывал. Тогда решили делать ставки на дежурства и так называемые Обходы — совершенно бессмысленный ритуал похоронных компаний. Впрочем, и дежурства были не более, чем страховкой центрального компьютера, который неплохо справлялся и без посторонней помощи.