Андрей Попов - Обманутые сумасшествием

Крахт влетел внутрь отсека и тут же с визгом выбежал обратно.

– Нет!.. Нет!.. Нет!! (На их языке без перевода это звучало примерно как «Бляйд!.. Бляйд!.. Бляйд!!»)

Он начал кричать, доводя себя до хрипоты и боясь снова заглянуть туда. Увиденная картина длилась всего долю секунды, но удар был достаточно сильным, чтобы получить психологический нокдаун.

Кизз был распят на стене, приколоченный к ней гвоздями. В его теле торчали восемь ножей… Да, зрелище чем-то знакомое: два из них были загнаны в уши, два по самую рукоятку торчали из глаз, один перерезал горло, а три остальных входили в область сердца (если только у нелюдей сердце находится в том же месте, что у нас). Единственное, что не успел заметить обезумевший гуманоид — слово «МЕСТЬ», размазанное желтой кровью на полу. Но это уже ничего не меняло.

Крахт не помнил, как и почему он снова вывалился во внешнюю тьму. Грудь самовольно издавала протяжные стоны, сознание подернулось туманом, в душе уже не оставалось никаких чувств, кроме агонизирующего страха. Он медленно брел между могил. Или… сами могилы медленно проплывали с обеих сторон, погоняемые волнами желтого моря. Поверхность пошатывалась под ногами. Ему вдруг стало казаться, что фотографии на памятниках ожили, а запечатленные на них лики стали разговаривать друг с другом. Снизу из-под толщи песка доносился чей-то шепот, смех вперемешку с плачем и воплями. Он закрыл глаза, заткнул уши и громко крикнул:

– Нет!!

Помогло. Все затихло… Он продолжал свое бессмысленное шествие по умершему кладбищу, совершенно не понимая, что дальше предпринять. На «Гермесе» его ждет явная смерть. Совершенно непонятная и невесть откуда взявшаяся, будто мистическое наваждение, но смерть — это точно. Может, связаться с советом Троих? Но тогда придется докладывать о своем позоре, и уж помощи точно не жди… «Все-таки, что происходит?», — думал Крахт, — «Я не верю в мистику… должна… должна быть какая-то причина.» . Спутавшиеся в комок мысли суматошно принялись искать объяснение происходящему. Он постоянно озирался и вздрагивал даже от собственного неосторожного движения. Темнота играла с его воображением туманными образами, словно пыталась подсказать. И тут… в его сознании родилась наконец смутная догадка. Колыхнулась тень одной идеи — настолько бредовой, что будь он в любом другом состоянии и в другой ситуации, всерьез не стал бы и размышлять над этим.

Видимо, Флинтронна и в самом деле являлась исключением из общего для всех правила логической закономерности. Фундаментальные законы вселенной будто бы не властны на ее поверхности. И тем не менее, мистика здесь совершенно ни при чем…

Он подошел к могиле Кьюнга, еще раз хорошенько задумался и посмотрел на нее так, словно желал проткнуть взором пески. Потом почти бесчувственными похолодевшими ладонями взял лопату и принялся копать.

Так и есть: ТРУПА НЕ БЫЛО.

Даже в эту минуту Крахт продолжал исповедовать материализм, иной религии не признавал. Даже сейчас, охваченный черной паникой, окутанный черной ночью и вдобавок терзаемый черными предчувствиями, он сразу стал мыслить в правильном направлении. Та-а-ак… Так-так… В воображении все отчетливей стала вырисовываться цепочка подозрительных фактов, в коих былое удивление сменилось настоящим ужасом, и из них, по сути бессмысленных и весьма странных, складывался удачный ребус. Да, разорванные разноцветные картинки слились наконец в решенный паззл. Но теперь чувство страха медленно сменилось злобой — запоздалой и беспомощной злобой на самого себя.

Капитан оказался хитрее его. Вот в чем прокол: психология землян, видимо, намного тоньше и глубже, чем он предполагал. Игра в мистику закончена. Счет: 1:1. Ничья. Но для него это фактически поражение. Хуже, чем поражение, потому что постыдное и глупое. Как безмозглая рыбешка он клюнул на дешевую приманку! Трехпалые кулаки сжались до предела, кровь пульсировала по жилам, отчаянные мысли вихрем носились в голове. А ведь именно сейчас, как никогда, необходимо было успокоиться, чтобы включить процесс лаортсминации (метаморфоза) и хотя бы спрятаться в песках.

Теперь все ясно: и первая, и вторая смерть капитана были инсценированы. Крахт начал прокручивать в памяти минувшие события, только осмысливая их по-новому здравой логикой. Ну конечно же! Если бы тогда Кьюнг на самом деле выстрелил себе в голову, скафандр оказался бы пробитым, и он бы ни при каких обстоятельствах не выжил, так как ядовитая для людей метановая атмосфера сразу проникла бы ему в легкие. Значит, последний выстрел был мнимым. А эта кровь на лице и обуглившийся шлем скафандра — не более чем маскарад. Вот черт! И его удачно сыгранное сумасшествие — тоже спектакль! Он был исполнен для того, несомненно, чтобы ослабить бдительность. Надо признать: спектакль удался…

А вторая смерть? Еще тогда она показалась какой-то внезапно-подозрительной. Мало ли существует препаратов, которые вызывают временную остановку сердца и производят иллюзию смерти?.. Далее шли похороны. Самые настоящие… Но какого дьявола он, по этому глупому обычаю, хоронил Кьюнга в скафандре?! Там ведь сжатый кислород! Он пришел в чувства, лежал в могиле и дышал свежим воздухом! Заодно и отдохнул немного… Полный идиотизм! Нет бы произвести контрольный выстрел! Нет бы добить его хотя бы лопатой!

Стоп! На этом кадре надо затормозить… Ведь сверху слой уплотненного песка. Выбраться невозможно!

Крахт еще раз глянул в раскопанную яму. Ну вот и объяснение! Оно лежало в самой глубине: офтеляр, маленький прибор, способный заглатывать материю. С помощью него, совершенно не напрягаясь, можно было спокойно пробуравить над головой пески и вернуться в мир реальных вещей (в прямом смысле) из мира загробного.

Крахт холодел от каждого сделанного вывода. Вот оно, запоздалое понимание, облаченное в горечь… Кьюнг, разумеется, освободился от плена песков, снова закопал могилу и поставил на прежнее место памятник. Эти коварные, злопамятные земляне! Он не хотел просто убивать, он жаждал отомстить тем же способом и по тем же правилам игры, которую вели против его компании. Око за око, зуб за зуб, обман за обман. И СТРАХ за СТРАХ. Так что расплатился сполна.

Наконец-то все события обрели логическую связку…

Крахт вдруг почувствовал, как волна обжигающего ужаса окатила его с головы до ног. И причина здесь была уже не во внезапном осмыслении произошедшего. Просто он понял, что сзади кто-то стоит. Обернуться не хватало смелости. Может, бежать? Но Кьюнг вооружен! А что если резко развернуться и ударить лопатой? Вряд ли… реакция у землян отменная, и этот эпатаж только еще больше его разозлит.

Крахт стоял весь дрожащий и недоумевающий перед своим непредсказуемым, но наверняка плачевным будущим, вспоминая свое триумфальное, но увы, навеки ушедшее прошлое. В один момент он вдруг понял, что все кончено. Его личная карьера, великий Ордиз, планета Остарио: все вмиг стало бесконечно далеким и никчемным…