Р Подольный - Восьмая горизонталь

- И не мудрено, Исаак Исаакович. Вы просто задремали в кресле, и мы с вами друг другу снимся.

- Снимся? Тогда я его прощаю, этого лакея. Но почему вы, сэр, так странно ко мне обращаетесь? Мы ведь живем не во времена славного короля Этельреда. И почему вы так странно одеты, сэр?

- Видите ли, у нас в стране до сих пор принято добавлять к имени собеседника имя его отца, Исаак Исаакович.

- В какой стране, сэр?

- В России.

- ...Россия... О да, так теперь называют свою землю московиты. У меня же есть среди знакомых ваши соотечественники, сэр. Даже ваш король... нет, как это? Цар. Цар Пит. Его приводили ко мне на монетный двор. Большой человек. И не только ростом.

- У нас в стране его именуют; даже великим, Исаак Исаакович.

- Великим? Возможно. Но скажу вам по чести, сэр, я не хотел бы быть его подданным. Не совершаете ли вы государственную измену, сэр, выслушивая такое заявление?

- Да нет, Исаак Исаакович. К тому же я не подданный царя Петра, а только потомок его подданных.

- Петра! Звучит как на латыни. А потомок... Как это понимать?

- Вы мне тоже снитесь, Исаак Исаакович. Я живу на двести пятьдесят лет позже вас.

- А я еще часто жалел, сэр, что приходится тратить время на сон! Тут, оказывается, можно кое-что узнать о будущем. Что обо мне знают, сэр, через два века в Московии, извините меня, сэр, в России?

- Вас помнят, Исаак Исаакович. Вас считают великим физиком.

- Значит, всем этим недоучкам Гукам и Лейбницам не удалось меня обокрасть!

- Их тоже помнят, но ставят ниже вас.

- Ниже меня! Еще бы! Этих мошенников! Сэр, если бы вы знали, сколько крови они мне испортили, эти воры!

- Но, сэр, говорят, что они ничего у вас не украли, просто вы так долго не публиковали свои открытия, что за это время некоторые из них удалось повторить другим.

- Долго? Но я должен был убедиться в своей правоте. Все эти Гуки и Лейбницы могут ошибаться - их ведь забудут, что бы вы там ни говорили про свою Московию XX века. Я не имею права ошибаться. Гипотез я не строю, сэр, мои работы достоверны, сэр, запомните. А вокруг - интриги, мошенничество, клевета... Но вы ведь все это знаете.

- Знаю, Исаак Исаакович, но вы, ей-богу, многое принимаете слишком близко к сердцу.

- Слишком близко? Я просто не обращаю на это внимания! Теория гравитации останется в веках, как и мое толкование Апокалипсиса. Чему вы улыбаетесь, молодой человек?

- Вы сравниваете несравнимое. Теория гравитации - да, а вот толкование пророчеств...

- Уж не атеист ли вы, молодой человек? В нашем развращенном высшем свете они сейчас попадаются.

- Да, Исаак Исаакович, я атеист.

- Чудовище! Вон из моего дома.

- Но я же вам снюсь, Исаак Исаакович! А вы мне.

- Ах да. Ну, тогда я примирюсь на время с вашим присутствием. Чем вы занимаетесь, когда бодрствуете, атеист?

- Я сотрудник журнала "Наука и труд". Пишу еще в журнал "Знание сила".

- Знание - сила? Это сказал сэр Френсис Бэкон. Хороший был ученый. Но плохо кончил. А зачем он полез в политику? И вообще ему слишком нравились деньги. А сила - не богатство, дорогой сэр... Как вас зовут?

- Рюрик Андреевич.

- Значит, дорогой сэр Рюрик.

- Но, сэр, вы ведь сами член парламента. Как же с политикой?..

- Ха! Знаете мое единственное выступление за все годы?

- Знаю, знаю, Исаак Исаакович. Вы просили закрыть форточку. Этот анекдот до нас дошел. Нет ничего долговечнее анекдотов.

- Анекдот-то дошел. А помнят ли, что я был членом того парламента, который скинул короля Якова? Того парламента, который отстранил династию Стюартов от власти? Дорогой сэр, говорил я мало, я делал. А где признание? Меня все обкрадывают...

- Какое же вам еще нужно признание, Исаак Исаакович? Знаете, как вас похоронят?

- Ну-ка, ну-ка!

- Ваш гроб понесут три герцога и два графа.

- А какие герцоги, ну-ка, титулы?..

- ...Это ничего... Это даже неплохо. Все-таки в Англии умеют ценить ученых!

- А Бэкон? А Томас Мор? Вспомните, чем они кончили!

- Вольно ж им было дружить с королями и лезть в политику! Я вот краешком коснулся политики - из-за ирландской медной монеты - знали бы вы, что мне устроил декан Дублинского собора!

- Великий Джонатан Свифт?

- Что-то многовато в вашем времени великих. И Петр, и я, и Свифт. Неужели этого брызжущего ядом попа тоже помнят?

- Помнят. Только, поверьте, не за те памфлеты, в которых он поминал вас, Исаак Исаакович.

- И на том спасибо. А то обвинить в желании нажиться меня! Меня, который мог бы - стоило захотеть - стать богаче самого Креза!

- Вот из-за этого-то я к вам и явился, Исаак Исаакович. Не могли бы вы рассказать читателям нашего журнала...

- О своем способе разбогатеть? С вашего разрешения, сэр, я проснусь. Советовал бы вам, любезный сэр, сделать то же.

Парик по-совиному взметнул над головой Ньютона своими крыльями буклями. Серебряная чашечка опрокинулась, и песок из нее полетел мне прямо в лицо. Я встряхнул головой, и у меня перед глазами поплыли, растворяясь в воздухе, скульптурная чернильница, тяжелый стол, стройная фигурка в старинном кафтане, громадное кресло и стены, обшитые дубовыми панелями.

И когда через секунду я сидел на своей постели, вертя головой, ошалело оглядывая веселенькие обои и неотделанные книжные полки, только вытряхнувшийся из волос песок напомнил мне о сне. И то память тут же подсказала, что этой ночью я ходил купаться, а пруд был мутноват, и, значит, у этого песка куда менее романтическое происхождение.

5. ФЕРЗИ И ДАМКИ

Бутылка была уже на исходе. Нам вполне хватило литра сухого вина, чтобы прийти в философское настроение.

- Пробую я, пробую варианты, и начинает мне казаться, что все это напрасно. Напрасно, но не зря. Зато я как следует познакомился с тобой, сказал Илья. - Знаешь, Рюрик, давай я тебя устрою в один НИИ, там нужен человек для связи с прессой. Сенсаций у них - не оберешься, и ты будешь всю информацию из первых рук получать. Книгу напишешь, да не одну. Диссертацию защитишь. За шагом шаг, всего добьешься. Верное дело! Рюрик, ей-богу, я тебя не осуждаю, но согласись, для тебя вся эта история с золотом - только шанс с ходу попасть в дамки. Славы хочешь?

- Естественно, хочу.

- Да ведь зубы у тебя не те. И-душа...

- Спасибо за комплимент. Но при чем здесь зубы?

- Чтобы за один ход попасть в дамки, надо съесть уйму чужих шашек, мой милый журналист. А я предпочитаю шахматы. Пешка идет, идет в ферзи и все прямо, вкось поворачивает, только когда кого-нибудь ест. Но может обойтись и без этого. Я, кстати, уже на шестой горизонтали...

- Откуда цифра, приятель?

- Пятая горизонталь - кандидатская степень, четвертая - аспирантура, третья - университет... А со второй - пешка ход делает!

- Значит, седьмая горизонталь, когда член-корреспондентом станешь, восьмая - академиком?

- Точно! При вперед да работай как черт - доберешься.