Софья Непейвода - Наследники предтеч. Поиск пристанища

Инженер возмущённо фыркнул, но потом взял себя в руки и понимающе улыбнулся:

— Время покажет, кто из нас был прав, — и не стал поддерживать дальнейший спор.

Решив перевести тему, я подняла вопрос о другом названии для моего вида.

— Слишком уж некрасиво и унизительно это звучит — зверочеловек, — пояснила проблему. — Особенно, когда не просто называют, а обзывают. Например, так: ну ты, зверочеловек, подойди сюда, — попыталась я изобразить интонацию сатанистов.

Но в моём исполнении получилось ещё хуже, причём намного. Если у недоброжелателей тон был просто сухой и излишне официальный, то у меня получился откровенно издевательский.

— Да, звучит нехорошо, — признал Маркус. — И кто тебе такое сказал?

Я потупилась:

— Никто. Но вдруг потом…

Народ заулыбался.

— Ладно, и на какое предлагаешь сменить? — поинтересовался Сева.

— Да хоть на оборотней — и то лучше. Тем более, что обозначает практически тоже самое.

Инженер явно удивился такому варианту.

— А мне нравится, — высказался Росс.

— И переучиваться не придётся, — поддержал его Маркус.

Так и решили. Но я ещё некоторое время испытывала неловкость за то, что после всех усилий Севы переиграла название на старое. В конце концов, не выдержала и даже подошла извиниться.

— Всё в порядке, — заверил инженер. — Честно говоря, я ещё тогда удивлялся, как ты на «человекозверя» согласилась. И считаю, что «оборотень» ничуть не хуже, хотя и не совсем подходит. Так что не переживай.

— А главное — привыкнуть будет легко, — заметила Вера.

Поскольку в дальнейший путь мы собирались отправиться только послезавтра вечером, время ещё оставалось как на дежурство, так и на частные дела. Заинтересовавшись причиной, по которой бронтозавры предпочитают голые затопленные ветви кустарника надземным и облиственным, я нырнула, срезала голую ветку и, убедившись в её съедобности, попробовала. Подкорка оказалась очень сладкой, хотя у надземных представителей этого вида растений подобного не наблюдалось. Ненадолго возник соблазн использовать ветки как сырье для добычи сахара, но другие дела не оставляли много времени, в результате чего я просто нарезала хорошую охапку прутьев на случай, если захочется пожевать. Их приятный вкус высоко оценили дети, с удовольствием посасывая или грызя очищенные от верхнего слоя коры побеги.

В лагере мы продолжали изображать активные поиски, но, честно говоря, мне плохо верилось, что прежний план принесет положительные результаты.

— Сейчас вор точно не высунется, — поделилась я своими сомнениями с Розой.

— Почему? — удивилась она.

— Элементарно, — я пожала плечами. — Всем ясно, что после принятого решения вор захочет забрать украденное и перенести его на свой плот. И если наш преступник не дурак, он ни за что это делать не будет.

— Но он же не знает, что у его схрона засада, — возразила Роза.

— Даже если не знает, — упрямо стояла на своём я. — Ведь вор может предположить, что его тайник найден. Пусть шанс небольшой, но всё же не стоит рисковать жизнью ради каких-то вещей, тем более, не своих. Одно дело, если бы мы остались — тогда да, можно было бы выждать пару лет, пока всё забудется и вот тогда… Нет, я бы на месте вора не пришла.

Собеседница заулыбалась.

— Знаешь, если бы вор рассуждал с твоей точки зрения, он бы никогда и вором-то стать не смог.

— Почему это? — не поняла я. — Осторожность вовсе не гарантирует законопослушность.

— Если такая осторожность, как у тебя, то гарантирует, — рассмеялась Роза. — Потому что: вдруг увидят, когда воровать будет или потом поймают… Сама же сказала, что вещи, тем более чужие, не стоят того, чтобы рисковать из-за них жизнью.

— Ну, если так посмотреть, то конечно, — вынужденно согласилась я.

— А наш вор — человек рисковый, уже просто потому, что пошёл на преступление, зная, какая последует кара в том случае, если его найдут. Так что он обязательно появится у тайника. Тем более теперь, когда времени до отплытия не так много.

Роза не ошиблась. Вечером, на закате солнечного, но в разгар лунного дня, во время моего третьего дежурства, вор всё-таки пришёл к тайнику. Если точнее — пришла. Тёмная оказалась права, а мы зря подозревали всех и вся. Преступление совершила бывшая жена Петра. Удивительно, до чего может довести человека жадность. Причём отнюдь не самого бедного человека. Нет, я могу понять, когда на преступление идут, например, ради куска хлеба, когда действительно выбор невелик, но в данном случае — нет. У Лизы ведь было всё, Пётр дал неплохие отступные, так зачем рисковать?

Несильный тычок в бок прервал мои размышления.

— Брать сейчас будем? — шёпотом спросил сатанист.

Я кивнула.

Заметив нас, женщина, как ни странно, не пыталась бежать, а наоборот, приглашающе помахала рукой.

— Народ, смотрите, я пропавшие петровские вещи нашла!

Её радость была настолько убедительной, что если бы я не видела своими глазами, как она направляется прямо к тайнику и уверенно разгребает листья, её слова не вызвали бы никакого сомнения. По сравнению с Лизой, сатанисты, когда сообщали о находке, вели себя, как преступники. Даже сейчас я на мгновение засомневалась. Но только на мгновение.

— Вещи нашли уже давно, — подойдя и крепко взяв женщину за запястье, усмехнулся сатанист. — Так что оправдание не катит.

Поняв, что обман раскрылся, она рванулась, но мужчина резко заломил преступнице руку за спину, одновременно подставив подножку, от чего она упала. Я держала женщину, пока он связывал ей руки, потом мы помогли ей подняться и повели в лагерь.

— Поскольку вор нашёлся, мы не будем больше вмешиваться в расследование, — сообщил сатанист собравшимся дежурным.

Артур кивнул.

— Ну что, вина, я так понимаю, доказана? — спросила Женя.

— Нет! — резко возразила Лиза. — Почему вы даже не пытаетесь выяснить причину?

— Причина не важна, в отличие от преступления, — холодно ответила Роза.

— Для вас, может, и не важна, но не для меня! — со слезами на глазах воскликнула женщина. — Пётр изнасиловал меня и потом долго принуждал к сожительству, угрожая убить, если я откажусь или кому-нибудь расскажу.

Мы переглянулись и тяжело вздохнули. Если её слова — правда, то расследование не приближается к концу, а только началось.

Привязав Лизу к дереву, мы отошли так, чтобы она нас не слышала, чтобы обсудить создавшееся положение.

— Думаю, Лиза имела право на компенсацию, после того, что сделал Пётр, — сказала Тёмная. — Хотя путь её получения выбрала, конечно, не оптимальный.

— Погоди. Сначала надо доказать, что Пётр действительно преступно вёл себя по отношению к ней, — покачала головой я. — И если он запугивал её всё это время… — на мгновение задумавшись, уточнила: — А кстати, сколько они вместе?