Адам-Трой Кастро - Невидимые демоны

Дальше она принялась изучать исторические и юридические прецеденты, факты, рассказывающие о преступлениях, совершенных против аборигенов, проецируя изображение на плоскую белую стену. Она вернулась на много веков назад, в те времена, когда существовала, по сути, всего одна общественная система, и еще дальше, когда люди знали только одну планету, и была потрясена количеством таких преступлений, хотя, разумеется, их совершалось значительно больше в период, когда Конфедерация пыталась стать метрополией, и необходимость понять туземцев отошла на задний план, по сравнению с желанием их покорить. Глазам Корт предстала такая устрашающая картина человеческого безумия, что даже она, многое повидавшая на своем веку, почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота от одной только мысли о том, сколько жизней загублено зря.

Она заставила себя вызвать нашумевшее дело о массовых убийствах на Бокаи. Эту старую историю она знала наизусть. Она несколько минут рассматривала картинку: оборванные, несчастные люди, которым удалось спастись, вступают на борт спасательного шаттла. Не слишком четкое изображение: из-за плохого сигнала более мелкие детали сливаются в серые пятна. И все-таки видно: люди потрясены до такой степени, что находятся на грани безумия; их лица кажутся пустыми, застывшими. Маленькая девочка, которая стоит чуть в стороне от остальных, смотрит куда-то в пространство, у нее глаза старого человека, ставшего свидетелем гибели мира.

Нельзя верить ни одному мыслящему существу, подумала она.

И тут в размышления Корт ворвался голос, сообщивший, что посол ждет ее в своем кабинете — немедленно.

Лоури уже успел надеть пижаму, собираясь отойти ко сну, и расхаживал по своему кабинету, как человек, который решил, что пол заминирован, и его так сильно это раздражает, что он решил взорвать одну мину — исключительно назло врагам. Он взвинтил себя до состояния бешенства: покрытый потом лоб сверкал, точно прожектор, волосы торчали в разные стороны.

Китобой, которого, похоже, уже задела шрапнель, держался подальше от Лоури и с таким интересом изучал пол у себя под ногами, что складывалось впечатление, будто он полностью поддерживает теорию о минном поле.

Увидев Корт, раскрасневшийся от возмущения посол резко остановился и уставился на нее круглыми глазами.

— Советница, меня заверили, что вы отличный специалист. Мне сказали, что вы профессионал.

— Вам сказали правду, — совершенно спокойно ответила Корт.

— Я только что провел три четверти часа, успокаивая посла Тчи. Он утверждает, будто вы угрожали физической расправой служащему их посольства — Раигу. Это правда или мы имеем дело с выдумками, которые так обожают тчи?

— Он вполне мог решить, что я ему угрожала, — сказала Корт. Ее ответ ошарашил Лоури; очевидно, он ожидал, что она станет все отрицать. Сорвавшись с места, он подскочил к ней и остановился примерно в метре, глядя ей в лицо.

— В каком это, черт подери, смысле?

— Поскольку их посол лично не присутствовал при нашем разговоре, он знает о том, что произошло, только со слов Раига. И может не иметь к этой лжи никакого отношения.

Лоури долго смотрел ей в глаза, словно рассчитывал, что из них появится лента с понятным для него ответом.

— Раиг утверждает, будто вы грозились его избить!

— Я ему не угрожала. Лишь предложила рассмотреть гипотетическую ситуацию, которая могла бы возникнуть при первом контакте и подразумевала увесистую оплеуху. Я не утверждала, что намереваюсь это сделать. Мне хотелось предложить доктору Вейлу пример нестандартной ситуации и узнать его мнение.

У Лоури задергалась щека.

— Раиг заявил, что вы пытались его запугать, чтобы он прекратил поддерживать катарканцев.

— Этого не было. Кстати, доктор Вейл хорошо понял разницу между гипотетическим вопросом и настоящей угрозой.

Лоури начал постепенно успокаиваться, но, как и большинство людей, чувствующих, что гнев проходит, попытался его задержать.

— Он сказал, что доктор Вейл готов подтвердить его слова. Корт совершенно спокойно встретила его взгляд.

— Мне тчи не нравятся. Но до тех пор, пока я не услышу комментарий от самого доктора Вейла, которого считаю надежным свидетелем, я буду относиться к Советнику Раигу, как к расисту, параноику и лжецу.

Посол выслушал ее, затем едва заметно кивнул и, вернувшись за свой стол, без сил рухнул в кресло, словно марионетка, у которой вдруг оборвались веревочки.

— Дерьмо, — сказал он и провел по столу рукой. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — И через несколько минут: — Дерьмо.

Яростная вспышка гнева потухла, а на ее место пришла такая усталость, что казалось, он весь только из нее и состоял. Лицо как-то разом обмякло, а глаза будто постарели на тысячу лет.

— Знаете, почему меня назначили на этот пост, Советница? Вовсе не потому, что я отличный специалист по первому контакту. Я таковым не являюсь и никогда не был. Причина в том, что меня было необходимо продвинуть по службе. Вот они и решили, что я вряд ли сумею напортачить на планете, где живут глухие, слепые и немые существа. Никто не думал, что мне придется иметь дело с дипломатическим инцидентом. Разве в таком мире может произойти что-нибудь значительное? — Он вздохнул. — Но даже я знаю: если тебе не понятен образ мышления инопланетных существ, ты рискуешь наделать кучу ошибок.

Корт подошла к одному из стульев и села.

— Надеюсь, вы не обидитесь, Советник, но должна напомнить: я всю жизнь занимаюсь разрешением юридических споров с инопланетными культурами. И сильно подозреваю, что в данном случае проблема состоит не в том, что Советник Раиг является представителем Тчи, а в том, что он самая настоящая задница.

Китобой, который замер в своем углу, забытый всеми, едва слышно фыркнул.

Лоури бросил в его сторону мимолетный взгляд и постарался сохранить суровое выражение лица, в то время как его способность держать себя в руках висела на волоске.

— Он постарается нам навредить, Советница. Он потребует санкций!

— И что с того? Он так и так собирался устроить нам неприятности. Раиг все спланировал заранее, еще когда прибыл сюда. Он почти открыто в этом признался — объединился с теми, кто хочет, чтобы нас зажали в жесткие рамки и поместили в дипломатический карантин. Если я не ошибаюсь, он намерен воспользоваться сложившейся ситуацией, чтобы лишить нас какого бы то ни было влияния в вопросах межвидовой политики.

— А он сможет? — поморщившись, спросил Лоури.

— Нет, конечно. Это мнение поддерживает меньшинство. Раиг не обладает необходимым влиянием даже среди собственного народа, чтобы протолкнуть решение, которое непременно приведет к войне. Он может только воспользоваться нашей неудачей — если мы ее потерпим — и получить дополнительную поддержку. Но этого я ему не позволю, поскольку намерена проследить за тем, чтобы правосудие свершилось — вне зависимости от того, в состоянии катарканцы принять участие в судебном процессе или нет.