Джеймс Фелан - Выживший

— Я видел…

— Такого еще не видел. Это разведчики, — не сводя глаз с приближавшихся людей, он немного переместился, чтобы в любой момент дать отпор. — Разведывательный отряд, а за ними идет целая толпа других.

До охотников оставалось всего ничего, и я достал из кармана пистолет. Парень удивленно посмотрел на меня и сказал:

— Не надо.

Из кармана куртки он вытащил пластиковый цилиндр и передал мне: патрон был размером не больше ингалятора для астматиков и казался игрушечным. Он показал мне винтовку:

— Это полицейская винтовка, используется против демонстрантов. В участке взял. Стреляет резиновыми пулями или вот такими штуками. Человека из нее не застрелить, а вот отпугнуть — запросто.

Я протянул ему патрон.

— Оставь себе на память, — сказал он.

— А если они пойдут…

— Если пойдут к нам, мы не станем их убивать, — в его взгляде смешивались жалость и омерзение. — Они ведь люди, больные, но люди. Американцы. Ты готов убивать?

— Нет, но…

— Если хочешь убивать, я тебя хватать за руку не стану. Я уйду, а ты развлекайся.

И он замолчал, будто ждал моего решения. Проверял? Я столько времени жил только тем, что надеялся найти людей — может, и он все эти дни делал то же самое. Но насколько его устраивала моя компания? С недавнего времени я перестал верить всем подряд, так почему же он должен вести себя иначе?

— Нет, — произнес я, глядя на заряженный пистолет в руке: уже в который раз мне хотелось отшвырнуть его подальше. — Я не хочу убивать их.

— Хорошо, — с этими словами он вставил в винтовку патрон. — Я стреляю, чтобы задержать их, и через Пятьдесят вторую улицу мы бежим на Лексингтон–авеню. Ясно?

— Нужно забрать еду.

— Шутишь?! Надо уносить ноги.

— Я должен… – начал объяснять я.

— Нет.

— Тогда я остаюсь.

Он посмотрел, будто оценивая мое упорство.

— Ладно. Каждому по сумке.

Я кивнул.

— Только я не собираюсь отдать концы из–за мешка еды, так что, в случае чего, я ее брошу и тебя тянуть за собой не стану.

— Договорились.

— Хорошо. Я начинаю обратный отсчет, ты бежишь за сумками, я стреляю в наших «друзей». Как только попадаю в третьего — убегаем. Я первый, ты за мной, ясно? И спрячь пистолет, пока никого не прибил.

Я засунул в карман «Глок» и пластмассовый патрон.

Мой новый знакомый раскрыл ладонь левой руки, затянутую в перчатку, и по одному, начиная с большого, стал загибать пальцы. Шаг охотников — палец.

— Я Калеб, — сказал он будто между прочим.

— Джесс.

Отсчитав, Калеб положил руку на винтовку и вышел из–за ларька. Охотники сразу увидели его и побежали. Я рванул к сумкам.

Калеб прицелился. Я поволок сумки вниз по Парк–авеню. После первого выстрела один из охотников упал, но других это не остановило: они бежали все быстрее, в их глазах горела жажда. Раздался оглушительный выстрел: упал второй. Калеб накачал винтовку, перезарядил и выстрелил в третий раз, но охотник как раз поскользнулся, и пуля пролетела мимо. Калеб сделал еще несколько качков — осечка.

— Ни фига! — выкрикнул Калеб, вытащил из кармана куртки горсть резиновых шариков и стал по одному заряжать их в казну винтовки.

За это время охотник успел подняться.

— Быстрее, — заорал я Калебу: у него оставались считанные секунды.

Качнув винтовку, чтобы перезарядить, Калеб выстрелил: охотник упал на спину и завыл от боли.

Первый все еще корчился на снегу, но, казалось, вот–вот поднимется и побежит за нами. Второго, вставшего на четвереньки, вырвало кровью, и он снова упал. Калеб закинул винтовку за спину, выхватил у меня обе сумки, поднял их и побежал. Я за ним.

15

Виски пульсировали болью, ледяной воздух обжигал горло. Позади остался один квартал, второй, мы заскочили в какой–то магазин и вышли из него на другой улице, пробежали еще квартал на север.

На углу Калеб остановился, бросил сумки и согнулся пополам, пытаясь отдышаться.

— Повесь одну мне на плечо, — сказал я.

Он молча кивнул — сил говорить у него не было — помог мне закинуть сумку, и мы снова побежали.

— Зря я бросил спорт, когда повредил колено, — стараясь восстановить дыхание, сказал Калеб.

— Чем занимался? — спросил я. Мы не одолели и полквартала, а у меня уже не было сил тянуть сумку.

— Баскетболом. Но я свое отыграл.

— Хорошо играл?

— До Леброна [4] * Джеймс Леброн — профессиональный американский бейсболист, олимпийский чемпион 2008 г. не дотягивал, — пошутил Калеб, и мы оба рассмеялись.

— На какой позиции?

— Мощный форвард, – с улыбкой ответил он: видно, воспоминания были приятными. – Меня звали Еврейский Молот. Если бы не колено, я бы далеко пошел. А так пришлось пойти в колледж.

— Тоже неплохо.

— Ага. Только я вот смотрю, мой диплом по литературе отодвинулся на неопределенный срок. Лучше бы записался во флот.

— Кто ж мог подумать, что такое случится.

Калеб промолчал. Лавируя между застывших со дня атаки машин, мы пересекли улицу.

— Куда мы бежим? — спросил я, оглядываясь через плечо: охотников не было видно, но они наверняка шли по следам и не отставали.

— К пересечению Пятьдесят седьмой улицы и Парк–авеню.

Стало быстро темнеть, будто у небесного фонарика разряжалась батарейка. Снова пошел снег.

— А что там?

Я попытался восстановить в памяти до боли знакомые улицы. Времени, чтобы заглянуть в карту, не было.

— Мое логово. Там безопасно.

Логовом Калеба оказался книжный магазин на первых этажах отеля «Ритц». Я остановился, задрав голову и разглядывая небоскреб: отцу бы точно понравилось здание. Три первых этажа, облицованных белым известняком, украшала искусная отделка, а сама башня начиналась с четвертого этажа.

— Давай сюда, — сказал Калеб, открывая багажник одной из машин у входа, чтобы мы спрятали сумки.

Охотников не было видно, но я не собирался посреди улицы дожидаться их появления. По пути Калеб успел рассказать мне, что они стали охотиться организованными группами, и теперь я больше всего хотел спрятаться в надежном месте.

— Они правда готовят ловушки? — спросил я.

— Сам вчера видел, как они устроили засаду на другого такого же, только слабого.

— Как?

Пытаясь попасть ключами в замочную скважину на двери магазина — перчатки сильно мешали — Калеб стал объяснять:

— Они разделились на три группы, окружили его с разных сторон и загнали в воронку на дороге, при этом действовали очень согласованно, а потом закидывали камнями, пока тот не отключился.

Я представил себе эту сцену. Ни за что, никогда я бы не хотел стать свидетелем подобного зрелища, оно казалось мне нереальным, невозможным.

У нас за спиной, на противоположном углу улицы лежали руины сгоревшего здания «Ситибанка», ветер трепал на дороге обуглившиеся пачки стодолларовых купюр — призраки прошлого. Пока Калеб возился с замком, повалил такой густой снег, что в паре метров не было ничего видно. Мне показалось, что сейчас из–за снежной стены бесшумными демонами вынырнут наши преследователи.