Аристарх Нилин - Ловцы душ

Упоминание о деньгах, и их вид, моментально решил исход дела, и тетя Клава сразу же засуетилась, и стала объяснять Анне, что, где и как в квартире. Какие цветы и когда следует поливать, зачем стоит ведро в туалете, и как вызвать слесаря, чтобы починить бачок унитаза, куда звонить, если какие вопросы, и еще масса чего, где и зачем. Минут сорок ушло на это, и еще часа полтора, пока тетя Клава собирала свои вещи и складывала их в сумки, а Алексей относил в машину. Наконец, когда все было закончено, она отдала Анне ключи, забрала деньги, смешно завязала их в платочек и спрятала за пазуху, чем вызвала улыбку на лице Анны и Алексей. Распрощавшись, Анна закрыла за ними дверь и, выглянув в окно, убедилась, что они уехали. После этого, она не раздеваясь, легла на кровать. Образ Михаила, как живой, встал перед ней, и она, уткнувшись в подушку, зарыдала.

Все это время она сдерживала себя. Когда ей впервые сказали, что самолет, на котором летел Михаил, взорвали, она сомневалась, и надеялась, что он жив. Но потом, когда полковник Сомов сказал, что это правда, надежда угасла. Она пыталась сдержать чувства от нахлынувшего горя, и ей это удалось. Даже в поезде, она удержалась, чтобы не разреветься, и тем самым обратить на себя внимание. И только сейчас, оставшись наедине, она дала волю чувствам. Самый родной и близкий ей человек погиб. Как долго они шли к пониманию того, что любят друг друга, и как мало им пришлось быть счастливыми.

Она рыдала, понимая, что ничего не изменишь, не повернешь вспять, и она уже никогда не увидит его, не бросится на шею, чтобы обнять, прижаться, поцеловать, и сказать всего несколько слов: — Я люблю тебя. А в ответ услышать: — Аннушка, я тоже люблю тебя, очень, очень….

Сомов снова вспомнил перипетии сегодняшнего дня. Разговор с Хромовым, и последующее за этим сообщение о похищении Рылевой, окончательно выбили его из привычной колеи. Столько событий за один день, и одно хуже другого.

— Не такой уж и маленький круг лиц, знавших о проведении операции, — отвлек его размышления, голос зама, с которым они вот уже час сидели и обсуждали вопросы, связанные с катастрофой самолета и похищением Анны.

— Извини, что ты сказал?

— Я говорю, что довольно много народу, кто мог знать об операции. Кроме того, не о всех мы знаем. У меня нет данных, кому из высокопоставленного начальства было известно о времени вылета. Ты сам посуди. Между совещанием с американцами, где было принято решение о вылете, подготовкой и отправкой группы, прошло совсем мало времени. Получается, что за это время были даны указания, подготовлена и проведена операция по установке бомбы на самолете. Один человек сделать это не мог, факт. Стало быть, кто-то передал, что принято решение лететь, скорее всего, это крот. Тот, кто получил эту информацию, мог быть и промежуточным звеном, и одновременно руководителем. В любом случае, была тут же дана команда, где и когда полетит группа, и задействованы люди, непосредственно установившие взрывное устройство. Как видишь, цепочка достаточно сложная, но что самое главное, везде были люди, их люди.

— Понимаю. Вот только кто они?

— Надо искать.

— Этим и занимаемся. С кого только начать? — Сомов взял список, в котором перечислялись все участвующие в совещании, а так же те, кто мог знать о готовящейся операции и времени её проведении.

— А это вот что у тебя за два кружочка с буквами?

— А это наше с тобой начальство. Они тоже были в курсе.

Сомов покачал головой, но промолчал, понимая, что в данном случае, проверять надо начинать с себя, а уж начальство, тем более.

— А список сотрудников и специалистов, которые участвовали в подготовке самолета, тебе передали?

— Да, вот он.

— Ничего себе. У них там что, целый батальон готовит самолет к отправке?

— Батальон не батальон, а как видишь, двадцать восемь человек непосредственно были в момент подготовки к рейсу в зоне контакта. Это летчики, техники, заправщики, и другие специалисты.

— Хорошо, — Сомов положил на стол список, — начнем проверять всех по списку. Я с Хромовым договорился, он поможет, подключит людей, которым доверяет,… Черт, тут впору самому себе нельзя доверять, когда такая каша заварилась.

— Не паникуй. Мы с тобой в разведке не первый год. На Хромова тоже можно положиться. Уверен, подберет людей, которым доверяет. Нам бы хоть одного вычислить, а дальше клубочек сам начнет разматываться. Вспомни, сколько дел было. А тоже порой казались такими, что не знаешь с какого бока подступиться, а ведь раскручивали.

— Раскручивали. Это все в прошлом, а сейчас такие времена, что иной с такими полномочиями и возможностями, что казалось бы, чего еще надо, а все равно, хочет еще больше, вот и прет за кордон все что можно, включая такую информацию, что была бы моя воля, сразу к стенке ставил.

— У, хватил куда, к стенке. Таких людей хотя бы до суда довести, а ты хочешь к стенке. Вспомни Морозова. Какую инфу американцам продал. И ведь за гроши отдал. Мы его почти два года пасли, столько сил потратили, а в итоге? Пять лет, а через три он уже по амнистии на свободе был. И где сейчас? В штатах.

— Ты же сам, как и я мыслишь, а говоришь, что к стенке не те времена. Пяток бы поставили, и лучшего примера для остальных не было.

— Ладно, не заводись. Согласен, не согласен, нашего мнения в этом вопросе никто не спросит, а вот если ничего не найдем, то на пенсию отправят, это в лучшем случае.

— Да и черт с ней, с пенсией. Вот, завершим эту канитель, сам подам рапорт и поеду на дачу.

— Цветочки разводить.

— Зачем цветочки, мемуары буду писать.

— И в стол, и в стол.

— Что значит в стол, книгу напишу.

— Лева, какая книга. Да наши знания с тобой, еще как минимум лет двадцать под грифом сов секретно будут, а ты книгу.

— Даже помечтать не дашь.

— А знаешь, я бы сейчас от рыбалки не отказался. Посидел бы где-нибудь с удочкой, порыбачил. Потом ухи наварил бы.

— И под водочку, да еще, если грибков пожарить с лучком.

— Не, грибы и рыбу путать не стоит. Ушицу надо одну, без всего, и по науке, чтобы,…

— Слушай, кончай. У меня уже слюни потекли. Я, между прочим, сегодня без обеда, и без ужина. Супруга уже два раза звонила, спрашивала, когда приду, и ел ли я или нет.

— Наша служба и опасна и трудна, — попытался запеть и хоть немного успокоить Сомова его зам, и почувствовал, что это ему отчасти удалось.

— Ладно, давай наметим план работы на завтрашний день, а то мне с утра докладывать о проведенных мероприятиях надо, — и оба склонились над документами.

Они засиделись до двух часов ночи. Полковник так и не поехал домой, а остался ночевать в своем кабинете.

Утром он встал с больной головой, усталый и злой на все. Пришлось выпить таблетку. Потом умылся, и еще раз открыл документы, которые накануне аккуратно сложил в папку. Доклад и план первоочередных мероприятий был написан от руки и лежал поверх всех остальных материалов.