Raptor - Хо

Она сильная… Очень сильная… Её кости сделаны из металла, в стальных трубках её кровеносной системы вместо крови течёт расплавленное олово, нервы ей заменяют железные тросы, а роль сердца выполняет V-образный четырёхтактный двигатель с электронным впрыском топлива. Она — непобедима! Бесконечные двери открывались перед ней, и череда вопросов обрушивалась со всех сторон:

— Ты сильна?

— Да.

— Ты умна?

— Да.

— Ты привлекательна и соблазнительна?

— Да.

— Но тебя не понимают?

— Не понимают. Но мне плевать на это.

— Не-ет. Не плевать. Каждое непонимание, каждое надменное замечание откладывается в твоём сознании подобно свинцовой дроби. Каждая обида вонзает в твою душу острый кинжал боли. Сколько этих кинжалов уже в ней торчит? Тысяча? Десять тысяч? Родители, родственники, одноклассники, однокурсники, знакомые, друзья — все здесь отметились. И каждую свою обиду ты скрывала от них. Ты не боролась за свою любовь, уважая чувства других, а свои собственные уводя на второй план. Ты терпела чужое давление, училась выслушивать людей, понимать их и жалеть, в то время как им всем было плевать на то, что чувствуешь ты. Ведь всех их заботили только свои собственные печали. Они попросту издевались над тобой. Но теперь пришла пора возмездия. В тебе накопилось достаточно ненависти, чтобы сокрушить холодную стену непонимания. Ты всем покажешь, кто ты на самом деле, чего ты стоишь, и кто все они по сравнению с тобой! Твоя ненависть в твоих руках превратится в тяжёлую секиру отмщения. Пора выплеснуть всю свою горечь, боль и страдания, дабы заставить их почувствовать это.

— Я не знаю. Я ещё не готова… — Ольга всё ещё пыталась сопротивляться, но внутренний голос настаивал: «Нет, ты готова! Ты созрела. Вспомни! Вспомни всё! Каждую обиду, каждую рану, каждую царапину и укол. Вспомни каждое лицо. Каждую насмешку. Каждый отказ! Ты ненавидишь их справедливо. Ненависть оправдана. Ты так долго терпела! Не сдерживай же своих порывов теперь! Дай волю своей ненависти!»

— Да! — закричала девушка, и голос вырвался из её горла подобно львиному рыку. — Они не заслуживают моего прощения! Из-за них я здесь. Из-за них я страдала и продолжаю страдать. Из-за них я одинока!!! Ненавижу!!!

— Молодец! Давай, покажи им, на что ты способна! Ненависть — это не зло. Ненависть — это справедливость! Она даёт силу, помни об этом! Чем больше ты ненавидишь — тем ты сильнее становишься! Рази этим оружием всякую скверну и несправедливость! Рази!!!

— Я им докажу, что я не какая-то слабая домашняя девочка, серая мышка, блаженная монашенка, готовая на любое самопожертвование! Они узнают меня! — Ольга вскинула руку и вонзила когти в пространство перед ней.

Чёрные шипы мягко вошли в небо, пустив по нему волновую рябь. И тогда она сжала руку в кулак, смяв часть пространства подобно бумаге, и рванула его наискось, разрывая пополам, точно театральную декорацию, перед её взором открылось разорванное чёрное отверстие, зияющее прямо в небе, ведущее куда-то в темноту, приглашающее войти в него. И она медленно влетела туда, готовая ко всему, исполненная решимости…

Настя отшатнулась, когда Ольга, замерев на пару секунд, вдруг взмахнула рукой, развеяв чёрное облако, которое тут же стало рассыпаться по клочкам, медленно оседая вниз и становясь всё более и более блёклым. От него отрывались большие лохмотья, от которых в свою очередь отделялись кусочки поменьше. Всё это бесшумно осыпалось на пол, распадаясь, исчезая, растворяясь в воздухе. Подобно пеплу, останки облака опускались на постель, на ковёр, на разбросанные повсюду вещи, и, соприкасаясь с ними, развевались окончательно, превращаясь в прах, в дым, в ничто.

Ольга недвижимо стояла посреди этого мрачного снегопада и не произносила ни слова. Она словно ничего не видела, не понимала и не ощущала. Будто окаменела.

— Олечка, — позвала её Настя.

Очень медленно та обернулась к ней, и взглянула прямо в глаза. Анастасия оторопела, увидев её страшные зрачки, тускло светящиеся в полумраке зелёными огоньками.

— Ни один рождённый в мире… — тихо прохрипела Ольга, оскалив зубы.

— Что с тобой случилось?! — в ужасе воскликнула Настя, хватаясь за голову.

— Что со мной случилось? Ты спрашиваешь, что со мной случилось, тварь? — Оля сверкнула глазами.

Услышав эти слова, Настя ахнула от неожиданности. А подруга уже стояла напротив неё, приблизив своё лицо к её лицу и, наклонив голову, буравила её взглядом, полными отвращения.

— Кто ты такая? Откуда ты вообще взялась? Ничтожная, слабая размазня. Ненавижу таких как ты: слабых, сопливых, беспомощных! Эдаких нежных цыплят, какими вы себя постоянно выставляете. Обожаете строить из себя беззащитных, чтобы вас все жалели, чтобы вам все помогали! Сваливаете на всех свой пессимизм, утягиваете за собой в непроглядную пучину безысходности! Слабые люди! Слабаки — недостойны жить! Этот мир принадлежит сильным людям! Ну и что ты молчишь? Тебе нечего мне ответить? Я знаю почему. Потому что я права. Я терпеть не могу слабость во всех её проявлениях. А ты — само воплощение слабости! Меня тошнит от тебя…

— Оля. Ты чего? Я не узнаю тебя. Это — не ты, — зашептала Настя, боязливо пятясь назад.

— Заткнись, сука! — изо рта Ольги брызнула слюна.

Резко нагнувшись, она вдруг подхватила одной рукой лежащее на боку кресло, и легко, словно картонную коробку, швырнула его в стену. Кресло, кувыркаясь, пролетело через всю спальню и ударилось прямо в исписанное помадой зеркало, разбив его вдребезги. Сотни блестящих осколков, звеня, обрушились на пол вместе с поломанным креслом, которое, кстати говоря, весило немало, и было совершенно непонятно, как хрупкой девушке удалось с такой лёгкостью швырнуть его одной рукой. Настя пригнулась, закрывая голову дрожащими руками.

— Из-за тебя я здесь, жалкая сволочь! Из-за твоих безумных видений. Из-за твоих идиотских страхов, — шипела Ольга, не спуская с трясущейся от ужаса Насти своего пристального гипнотического взгляда. — Твои воображаемые голоса в голове, твои сны… Что за бред? А может быть ты наркоманка, а? И скрываешь? Или же ты всего лишь избалованная выскочка, подцепившая по удачному случаю «кошелёк с ушками». Ты всех нас хотела погубить! Ты бесцеремонно перерезала канат якоря, лишив нас надежды на спасение, даже не подумав о том, что всех нас ждёт после этого. Ты сделала это легко. А сейчас я также легко перережу тебе горло!

Оля схватила с помятой постели какой-то продолговатый предмет и бросилась прямо на Настю. В свете, проникающем в спальню из зала, этот тёмный предмет в руке девушки сверкнул холодным металлическим блеском. Это был нож. Он был выполнен в виде ритуального ножа, очевидно на заказ для любителей садомазохизма, и его короткое, слегка изогнутое лезвие выглядело очень острым. Подскочив к подруге, Ольга без раздумий замахнулась на неё своим оружием и наотмашь нанесла удар. Наверное, только чудо помогло Насте увернуться от его острия, отпрыгнув в сторону. Инстинкт самосохранения помог ей скоординироваться, где-то на подсознательном уровне просчитав направление удара заранее, и позволив избежать его как раз вовремя. Лезвие рассекло воздух и ушло в пустоту, не настигнув добычи. Далее медлить было недопустимо. Второй бросок Ольги наверняка стал бы для неё последним. И Настя, прытко развернувшись, выскочила в зал через арку, дико крича.