Raptor - Хо

Какая-то неведомая сила вдруг открыла все вольеры зоопарка под названием Советский Союз, подарив питомцам свободу. И вальяжные животные, которым приносили еду по расписанию, чистили их клетки, ухаживали за ними, и бесплатно лечили, остались предоставленными сами себе. Отныне каждый должен был сам позаботиться о себе. Что получилось в итоге, когда из вольеров одновременно вышли львы и зебры, волки и зайцы, крокодилы и антилопы. Сначала это разбалованное стадо глупо толпилось среди пустых клеток, ожидая когда придёт дежурный с порцией жратвы. Но никто не приходил. А когда зверьё начало голодать, включились их беспечно дремлющие инстинкты. Самых нерасторопных и слабых, хищники сожрали тут же. Оставшиеся начали упрямо бороться за выживание, точа рога, наращивая панцири, и подковывая копыта.

Демократия — есть джунгли, со своими вековыми законами. Либо ты принимаешь эти законы, либо становишься чьей-то добычей. Вспомни, сколько их, избалованных советским зоопарком дурачков, облапошивали те, кто быстро обзавелись железными капиталистическими челюстями. Финансовые пирамиды, чековая приватизация, сетевой маркетинг, религиозные секты. Несть им числа. И чем чаще ты сталкивался с подобными вещами — тем острее ощущал себя лишним в этом новом, безумном мире. Неприученный воровать, намуштрованный идеалами равенства и братства, воспитанный в другой среде, ты всей душой противился новому мировому порядку, не понимая, и не признавая его.

Чем больше ты разочаровывался в современном обществе — тем сильнее ты злился на ту страну, которая так подло и бессовестно погибла, забрав с собой все мечты, все идеалы, все надежды. Забрав веру в будущее. Это было предательство. Именно так ты воспринял развал Союза. Ты верил ему, а он не заслужил твоей веры. Он взял, и исчез. Каждый раз, слыша как в средствах массовой информации поливают грязью то, во что ты так беззаветно верил, у тебя сжимались кулаки и скрипели зубы. Ты всё ждал, что кто-то из тех детских открыток с конниками и красными флагами примчится, налетит вихрем, и покарает всю эту скверну. Но мёртвая страна из прошлого не отвечала тебе. Ей было плевать на то, что творится на её могиле. Плевать на чёрные ростки фашизма, плевать на оскорбление ветеранов-героев, плевать на потерянную молодёжь. Плевать на всё. Но главное, твоя святая вера в Союз, твоя религия — была поругана, и втоптана в дерьмо. Безответно. Безнаказанно. Этого ты ей простить не мог.

Несколько раз ты искренне пытался встать на новый путь. Пробовал принять новую жизнь, как она есть. Пытался найти в ней что-то положительное, хорошее, перспективное. Но всякий раз эти попытки завершались неудачей и ещё большим разочарованием. От телевиденья тебя начало тошнить, новости порождали лишь приступы мигрени. Политика вызывала стыд, горький стыд. Из бури размышлений неожиданно синтезировался единственный вопрос. Пусть наше прошлое было ужасным. Но почему тогда сейчас нам живётся так плохо, и никто, совершенно никто не пытается что-то делать, чтобы жить нам стало, наконец-то, хорошо — лучше, чем было в прошлом. Тогда бы прошлое никто не вспоминал, и не пришлось бы регулярно напоминать, насколько оно было плохим.

Годы шли, а ситуация не менялась. И в твоей душе царствовала всё та же тянущая за нервы неопределённость от сплошной бездонной черноты вместо будущего. Ты мог приблизительно спрогнозировать перспективы своей жизни максимум на полгода, не больше. Остальное скрывала смутная, непроглядная чернота. И тогда ты стал жить одним днём. Ты сам плюнул на свою страну, как и старая страна когда-то плюнула на тебя. Она стала тебе безразличной. Какие могут быть политические интересы и вера в грядущие перспективы у человека, живущего одним днём? Ты разочаровался в старой стране, и отрёкся от неё. А новую так и не смог принять. Застрял где-то между двумя формациями. И остановился.

Миновали школьные годы, о которых у тебя не сохранилось практически никаких хороших воспоминаний. Прошёл тревожный период чеченских войн, который не затянул тебя в кровавые жернова лишь благодаря усилиям твоей Хранительницы. Наступило время относительной стабильности. Традиционная студенческая пора. К тому времени, ты уже окончательно перестал реагировать на политику новой страны, и эпатажные выпады соседей из бывшего советского блока. Пустота в твоей душе требовала заполнения. Лишившись страны-кумира, ты решил создать новую, крошечную страну вокруг себя. Где всё бы подчинялось простым и понятным законам справедливости, где люди помогали бы друг другу, а не наоборот. И ты начал воспевать эту новую идею, решив опереться на своих друзей и родных. Идея являлась утопической, заведомо обречённой на провал, но в те годы ты был слишком юн и наивен. Видел, какая дружная у тебя компания, и думал, что так будет всегда. Что друзья будут окружать тебя вечно. Да, впереди каждого ожидает семейная жизнь. Но ведь можно же дружить семьями, жить рядом, и регулярно общаться, поддерживая друг друга… Так ты думал? Всё правильно?

Евгений кивнул с печальной улыбкой.

— Но это было вторым твоим жизненным разочарованием. Вскоре, друзья начали потихоньку от тебя откалываться. Нет, в ваших отношениях всё оставалось по прежнему, и дружба ваша была всё такой же сильной, но почему-то всё равно, как ты ни пытался притянуть друзей поближе к себе, они неуклонно отдалялись от тебя всё дальше и дальше. Одни уезжали в другие города, другие с головой уходили в работу, третье находили невест, и обзаводились семьями.

И это отдаление было не только физическим. В редкие часы ваших встреч, ты с болью в сердце понимал, что ваше общение перестаёт быть интересным. Если раньше вы работали в одной тональности, и понимали друг друга с полуслова, то теперь с трудом находите общие темы, и ваши встречи превращаются в тягучую скуку, слабо разбавленную алкоголем. Подумать только, ведь когда-то вы вообще не употребляли спиртное, но как вам было весело вместе. А что теперь? Уехавшие в другие города, при встрече, рассказывают о каких-то новых своих друзьях и коллегах, о каких-то незнакомых местах в тех других городах, о каких-то проблемах этих самых городов, на которые тебе начхать. Увлечённые работой, постоянно рассказывают о каких-то нюансах этой своей работы, которые тебе безразличны, и далеко не всегда понятны. Ну а женатики грузят проблемами своего семейного быта: проблемы с ремонтом, с детским садиком, с хлипким семейным бюджетом, с вампиршей-ипотекой. И ты поддерживаешь эти разговоры, из уважения к друзьям. Потому что если исключить эти бесполезные темы, то тогда говорить вам вообще не о чем.

Жизнь поставила тебя перед фактом. Твои верные товарищи постепенно стали жить в каком-то ином, параллельном измерении. И твоя значимость в их жизни заметно поубавилась. Если раньше вы начинали скучать друг по другу уже через день, то теперь встречаетесь раз в год, особо не соскучившись. Так, для галочки. Сначала ты не хотел в это верить, но потом начал спотыкаться об эту реальность всё больнее и больнее. Пытался обсуждать с друзьями данную проблему. Нарочно прерывал с ними связь, в надежде, что они опомнятся, и ощутят как ты им нужен. Обижался на них. Но всё было бесполезно. Ни одна твоя попытка результатом не увенчалась. Ваши встречи становились всё реже и реже, а разговоры всё скучнее и скучнее.