Александр Больных - Глаз бури

— Райдэн прыгнул в воду, — недовольно сообщил капитану дозорный.

— Что ему в голову взбрело? — так же недовольно отозвался Айдори, временно подменивший Хэнно.

— Решил прогуляться на берег.

— Не вовремя, — вздохнул Айдори. — Поворачивай за ним, — приказал он рулевому. — И сообщите немедленно командиру экипажа Нуисира.

Когда корабль ткнулся носом в песок, Райдэн сидел, прижав лапой здоровенную рыбину, довольно облизывал усы и жмурился. Увидев подходящих людей, он предостерегающе зарычал, предупреждая, что не отдаст просто так свою добычу.

— Ну, паршивец! — замахнулся было на него Айдори, но конечно не ударил.

Райдэн и ухом не повел, вгрызаясь рыбе в брюхо.

Сошедший на берег капитан полюбовался на них, потом прислушался и поднял руку, обрывая возмущенного Айдори.

— Похоже, Райдэн, сам того не зная, оказал экипажу Нуисира большую услугу. Слышите?

Айдори помотал головой.

— Нет.

— Прислушайтесь получше.

— Неужели? — Неуверенная улыбка проступила на губах Айдори.

— Да, — подтвердил Хэнно. — Экипажу Нуисира неслыханно повезло, и все благодаря этому клоуну. — Он протянул руку, чтобы потрепать Райдэна по загривку, но тот покрепче впился в добычу и зло махнул лапой, выпустив когти. Капитан быстро отдернул руку. — Ладно, не буду, не скандаль. Идем, — пригласил он Айдори и сошедшего следом Ларса-Уве.

Песчаный островок напоминал пологий холм, заросший похожими на сосны деревьями. Даже пахли они точно так же — смолой и свежестью. Идти по плотному песку было легко, но Ларс-Уве не вполне понимал, куда его ведут. Недолгий подъем завершился, они вышли на залитую солнцем полянку на самой вершине островка. Посреди нее лежал наполовину утонувший в песке исполинский валун, покрытый местами седой пленкой мха. Именно из этой пленки торчали три острых бледно-зеленых ростка.

Капитан молча указал на камень рукой.

— О-о… — невольно вырвалось у Айдори. — Неужели…

Хэнно кивнул.

— Это неслыханная удача, — пролепетал Айдори.

Капитан, по-прежнему молча, прижал палец к губам… Айдори послушно склонился. Они сели, скрестив ноги, на теплый песок. Пятеро стражей, поднявшихся за ними, устроились чуть сзади. Ларс- Уве, немного поколебавшись, тоже опустился на землю рядом с Айдори. Он не рискнул спрашивать, что происходит, а просто смотрел. Все должно разъясниться само собой.

Зеленые стрелки толчками поднимались вверх, вырастая буквально на глазах. При этом раздавался еле слышный скрип. Ларс-Уве подивился исключительному слуху капитана. Потом по росткам словно прокатились зеленые шарики — это возникшие у самых корней вздутия поднялись по стебелькам. Шарики начали постепенно надуваться, а потом с тихим треском лопнули. Ларс-Уве с трудом удержался рванувшийся было крик — словно ослепительное белое пламя электрической дуги вспыхнуло перед ним. Бутоны раскрылись, и только теперь Ларс-Уве полностью оценил выражение сверкающие цветы. Они словно были вылеплены из жидкого хрусталя.

Ларс-Уве оглянулся. Его спутники, свирепые воины и умелые мореходы, сидели припав головами к земле, отдавая поклон новорожденному чуду.

— Свершилось, — прошептал кто-то из них.

Ларсу-Уве вдруг показалось, что он видит мираж — цветы оторвались от своих стеблей и, чуть покачиваясь, поплыли по воздуху, поднимаясь все выше и выше. Он простер глаза. Нет, это не был обман зрения. Цветы, похожие непрозрачные, будто хрустальные, хризантемы, парили в воздухе. Искрясь в косых лучах вечернего солнца, они поднялись над вершинами деревьев и скрылись.

Стражи выпрямились, но продолжали сидеть, благоговейно молча, сложив руки и закрыв глаза. Наконец Хэнно встал, за ним поднялись и остальные. Ларс-Уве хотел было спросить, что это за странные цветы, но Айдори скорчил такую страшную гримасу, что он, открыв рот, так ничего не произнес.

Вернувшись на берег, Хэнно обратился к нетерпеливо ожидавшим стражам:

— Экипажу Нуисира даровано величайшее счастье — увидеть, как зацветают парящие хризантемы.

Словно по команде весь экипаж корабля согнулся в поклоне.

— Что это за цветок? — спросил Ларс-Уве у Айдори, когда корабль отчалил и больше можно было не опасаться оскорбить религиозные чувства стражей.

— Великая редкость. Он растет только на гранитных скалах и цветет один раз в десять лет.

— Разве?

— Да, так пишется в ученых свитках. Цветок, который нельзя взять в руки, потому что стебель его обжигает подобно сильной кислоте. Сок способен разъесть даже стальной меч. Сам же цветок настолько тонок и хрупок, что в руках превращается в комок слизи.

Ларс-Уве неосторожно предложил:

— А если попытаться вырастить его в Арсенале?

— Это невозможно, — убежденно ответил Айдори. — Этот цветок — символ нашего духа, свободный и непокорный, предпочитающий смерть позорному плену. Если поднести к нему огонь, то прогремит взрыв, поражающий дерзкого.

— И за это цветку воздаются такие почести?

— Парящая хризантема — символ и предзнаменование удачи. Перед отплытием мы должны были созерцать цветение деревьев в саду Арсенала, чтобы очистить душу и укрепиться на истинном пути. Не прикоснувшимся к сокровенному нельзя выходить в море, это грозит ужасными несчастьями. Райдэн в очередной раз привел экипаж Нуисира в нужное место. Пусть после этого кто-то посмеет сказать, что наш корабль не имеет самого надежного талисмана на всех морях! Айдори с удовольствием взял бы его с собой на Намимаки, однако Хэнно ни за что не согласится.

— Значит, сейчас экипаж Нуисира может быть спокоен, впереди будут ждать только удачи?

Однако здесь Айдори внезапно помрачнел.

— Удачи… Конечно…

— В чем дело?

— Парящая хризантема предвещает очень многое. Кроме того прочего встреча с ней приносит смерть.

— Н-не понял…

— Очень просто. Поход закончится удачно, но кто-то из видевших цветение парящей хризантемы обязательно не вернется из этого похода. Он последует за цветком на небеса. Один, двое, трое… Это ведают одни небеса. Или вообще все останутся под волнами.

— Что же это за удача?

— Выполнение священного долга миротворчества есть величайшая удача и несравненное счастье. Смерть при этом — предел мечтаний… Не всем дано понять истинный путь стража. Если бы Нуисира не подобрал экипаж звездного корабля посреди открытого моря, Айдори решил бы, что слышит речи трусливого земляного червя. Трусливые мысли трусливого существа. Жизнь даруется стражу только для того, чтобы он мог со славой умереть!

Скрывшиеся берега не вызвали у Ларса-Уве никаких ностальгических волнений. Гораздо больше заботила его усиливающаяся качка, от которой, он, как выяснилось, успел отвыкнуть за время пребывания в Арсенале. А страдать морской болезнью на глазах стражей значило унизить себя предельно. И Ларс-Уве боролся. Со стоической улыбкой он отвечал на грубоватые шуточки Мато, играл с Райдэном, даже вновь притерпелся к обществу Айдори. Хотя волны постепенно выросли так, что Нуисира, попадая между гребнями, оказывался как бы в водяном ущелье, Ларс-Уве не слишком волновался. Он привык доверять мореходному искусству стражей, а казавшаяся хрупкой конструкция Нуисира на самом деле была отменно приспособлена для плаваний по здешним морям. Поэтому он равнодушно следил, как поднимающееся солнце постепенно размывает очертания гористого берега, медленно растворяя их в сиреневой дымке. Вскоре от острова Хон осталось только неясное облачко.