Николай Чадович - Бастионы Дита

В этот момент он услышал позади себя шорох…

Локаторы и телеобъективы непрерывно прощупывали поверхность Энунды. Лингвистический компьютер накапливал данные перехвата. По бумажным лентам бесшумно бегали самописцы спектрографов, радиометров и газоанализаторов. Обработанная информация поступала к Сергею, и скоро общее положение дел на планете стало понятно ему.

Уже не вызывало сомнения, что цивилизация Энунды почти полностью разрушена. Города лежали в развалинах, заводы бездействовали, поля и сады были заброшены, в портах ржавели полузатонувшие корабли. Функционировать продолжали лишь одиночные боевые машины, имевшие независимые силовые установки, — атомные или солнечные. В морских пучинах изредка мелькали тени подводных лодок, над стратегически важными районами рыскали беспилотные геликоптеры, лазеры противовоздушной обороны исправно палили по птичьим стаям и грозовым облакам. Перехваченные радиограммы были лишены всякого смысла — бред сошедших с ума роботов, бесконечно повторяемые шифровки давно погибших штабов, приказы несуществующих генералов.

Время от времени в развалинах городов, в лесных чащобах и в горных ущельях вспыхивали короткие жаркие схватки: роботы нападали на роботов и на людей. Люди уничтожали роботов и друг друга.

Похоже было на то, что этот мир сделал все, чтобы умертвить себя. Однако агония продолжалась, а значит, существовала надежда, что цивилизацию Энунды можно вернуть к жизни.

Сергей отдал приказ о посадке.

Хил успел выстрелить прежде, чем длиннохвост прыгнул. Тончайший невесомый смерч, быстрый, как свет, и горячий, как солнечная плазма, рассёк грудь зверя и унёсся в бесконечную даль, испепеляя на своём пути все встречные материальные предметы: дерево и камень, сталь и бетон, воздух и дождь.

Длиннохвост бился в конвульсиях, кусая окровавленный песок, а Хил уже полз вдоль ручья к краю леса — прочь от этого места. Выстрел неминуемо должен был привлечь внимание других голохвостов, и если они нападут стаей. Хила не спасут ни лучевой пистолет, ни самонаводящиеся гранаты, ни шок-ружьё. Говорят, когда-то это были мелкие шустрые твари, жившие вблизи человеческих жилищ и питавшиеся на помойках. После Судной Ночи они сначала исчезли, как исчезли кошки, собаки, воробьи, голуби и почти все насекомые, а потом снова появились, полезли из подземных убежищ, из тоннелей метро, из городских коллекторов — огромные, хитрые, кровожадные. Только по голым длиннющим хвостам можно было догадаться, что это потомки тех самых серых всеядных грызунов.

Сергей посадил корабль в пустынной лесистой местности, вдали от городов, отравленных радиацией, генетическими ядами и искусственно выведенными убийственными бактериями. Шесть разведчиков-биороботов, наделённых способностью к самозащите, отправились на сбор информации. Четверо из них бесследно исчезли, зато двое вернулись с богатой добычей — кипами обгоревших книг, пачками полуистлевших документов, магнитофонными кассетами. Управляемый по радио воздушный зонд сумел выследить и даже сфотографировать скрывающегося в соседнем лесу аборигена. Существо это внешне ничем не походило на тех жителей Энунды, изображения которых были помещены в Космической энциклопедии, а, скорее, напоминало змею или ящерицу.

Очевидно, это был новый биологический вид, сменивший на Энунде Человека Разумного, — Человек Ползающий.

Хил лежал на краю леса под огромным выворотнем и смотрел на ровную — без единого кустика, за которым можно укрыться, без единой канавы, в которой можно передохнуть, — поросшую невысокой густой травой пустошь. Даже если ему и удастся благополучно преодолеть это предательски голое дымчато-голубое пространство, он неминуемо окажется прекрасной мишенью, поднимаясь по крутому склону песчаной гряды, гребень которой кажется отсюда тёмной зубчатой полоской, потому что к самому его краю подступает ещё один лес.

Размышления Хила прервал далёкий, похожий на комариное гудение, звук. Хил мгновенно накинул на себя маскировочную сетку и забился глубоко под древесные корни. Звук все нарастал и нарастал, перейдя постепенно в звонкое тарахтенье, а потом и в громовой грохот. Стиснув зубы, Хил вжался в землю. В этот момент ему хотелось превратиться в камень, в трухлявое бревно, в кустик мха. Дурманящий, с детства памятный страх вновь овладел им. Что-то огромное и плоское, на секунду затмив солнце, быстро пронеслось над верхушками деревьев. Когда Хил, наконец, поднял голову, патрульный геликоптер был уже далеко.

Последний раз блеснув винтами, он скрылся за горизонтом, но удаляющийся звук его мотора ещё долго приковывал Хила к земле.

После некоторого раздумья Сергей принял решение встретиться с аборигеном. Беседа с ним могла дать больше, чем изучение целого архива. Рассчитывать на добрую волю осторожного и недоверчивого энундца не приходилось, поэтому после полудня отряд биороботов двинулся к лесу. При себе они имели аппаратуру для создания силовых ловушек — невидимых гравитационных сетей, способных остановить и обезвредить самое крупное и свирепое животное. Операцию по захвату аборигена было намечено провести в сумерках. До этого времени необходимо было обеспечить безопасность: в лесу рыскали хищники, в земле скрывались мины, ручьи и озера были отравлены мгновенно действующим ядом, в воздухе шныряли геликоптеры, вооружённые ракетами и крупнокалиберными пулемётами. Поэтому Сергей запустил автоматический зонд, снабжённый лазерной установкой, которая могла ослепить любого зверя или любую боевую машину.

Цепляясь руками за ветви деревьев, Хил с трудом встал на ноги. Последний раз ему приходилось бегать ещё в детстве. Конечно, ползать намного удобнее и безопаснее, но в этой ситуации Хилу не представлялось иного выхода, кроме как пойти на риск. Бег, даже самый плохой, все же в два раза быстрее ползанья. Геликоптер вернётся не ранее, чем через час, и за это время он надеялся пересечь пустошь в вертикальном положении.

Некоторое время Хил стоял, перенося центр тяжести с одной ноги на другую, словно примериваясь, потом, наконец, решился и неуклюже, враскорячку, побежал — сначала по сухому пружинящему мху, а потом по мягкой кочковатой земле. Он бежал изо всех сил, раскачиваясь на ходу, как впервые вставший на задние лапы цирковой медведь, бежал медленно, но упорно, и уже покрыл примерно половину расстояния, когда знакомый комариный гул раздался слева и сзади него, совсем не с той стороны, откуда он ожидал. Хил обернулся и увидел геликоптер, быстро и низко приближающийся к нему. Тогда он побежал зигзагами, резко бросаясь из стороны в сторону, и упал только тогда, когда услышал пронзительный свист ракеты.