Николай Чадович - Бастионы Дита

— Вот-вот! — ухмыльнулся хозяин. — Как раз у твоего папаши похожие дружки имеются.

Тут же ему пришлось скривиться от незаметного, но увесистого тычка в бок.

— Мой папаша, если еще не помер, со всеми своими дружками давно распрощался, — веско сказал Хавр. — Когда я в город уходил, он уже десять лет с ложа подняться не мог. Запомни это!

— Запомню! — Хозяин закатил глаза к потолку. — Чем руки распускать, лучше бы в подвал слазил. Там еще бочонок пива должен остаться.

— Подождите, — подала вдруг голос Ирлеф. — О каком это папаше вы сейчас упомянули, любезный?

— А это еще что за блоха болотная? — искренне удивился хозяин. — Я думал, Хавр, он у тебя в служках ходит.

— Это Блюститель Заветов. В городе его слово не последнее, — холодно объяснил Хавр.

— В городе он может хоть Блюстителем Дерьма числиться, а здесь уже Заоколье. Свободная земля. Понятно? Я городу никогда не служил и служить не собираюсь. Не нужна вам моя смола, я другим делом займусь. Хавр мой старый знакомый, и для него я кое-что могу сделать. Не даром, конечно. А тебя я в первый раз вижу. Так и быть, переночевать сегодня переночуй, но завтра чтоб тобой здесь и не пахло!

— Завтра тут ни ноги, ни запаха нашего не будет, — примирительно сказал Хавр. — А вот после дикарей вонь надолго останется.

Во сне я ни на минуту не забывал, что где-то неподалеку может бродить тварь, способная в единый миг тонким слоем размазать человека по стенке. Потому и спал вполглаза. Хавр тоже вставал несколько раз, выглядывая поочередно во все окна. Думаю, на этот раз Блюститель Заоколья не лукавил — все случившееся здесь было для него такой же загадкой, как и для меня. Что касается Ирлеф, то она вообще не сомкнула глаз, опасаясь, что Хавр без ее ведома столкуется о чем-нибудь противозаконном со своим толстомордым приятелем. Лишь сам хозяин, осилив полбочонка пива и немного успокоив тем самым расшатавшиеся за время пребывания в подвале нервы, спал сном праведника.

Завтрак обилием и разнообразием блюд напоминал натюрморт фламандской школы, с той лишь разницей, что вместо кроликов и фазанов здесь были представлены скорее макаки и летучие мыши (подбираю наиболее близкие сравнения), а вместо винограда и персиков — репа со вкусом бананов и огромные финики со вкусом огурца.

— Чего не жрешь? — уже миролюбиво спросил у Ирлеф хозяин. — Ведь сдохнешь скоро. Один нос на роже остался, да и тот кривой.

— Тебе должно быть известно, любезный, что в городе живут согласно Заветам, — пропустив комплимент мимо ушей, сказала Ирлеф, и отпихнула предложенный ей ломоть жирного окорока.

— Известно, и что дальше?.. — Хозяин занялся обсасыванием мозговой косточки.

— А Заветы гласят: довольствуйся малым, если только не можешь довольствоваться ничтожно малым.

— Ну и пусть себе гласят… ваши Заветы… При чем здесь, интересно, Заветы, если я жрать хочу?

— Хочется и зверю, и человеку. Но усмирять свои желания способен только человек. Тот, кто не может пренебрегать своим «хочу», уподобляется бездушной скотине.

— Ладно, я зверь, — согласился хозяин, пальцем продырявив скорлупу яйца, размером превосходящего кулак. — Скотина, зато как человек. А ты считаешь себя человеком, а ешь, как скотина, всякие отбросы. Знаю я, чем вы в городе питаетесь. Для того я и человек, чтобы все свои «хочу» удовлетворить. Жалко мне вас.

— А мне тебя, — Ирлеф демонстративно отвернулась.

Мы же с Хавром продолжали рьяно нарушать Заветы, забыв даже, как плачевно это может отразиться на состоянии наших желудков.

— Наружу выходить, вижу, вы остерегаетесь? — произнес хозяин, разливая по кружкам остатки пива.

— Остерегаемся, — согласился Хавр. — Но идти все равно надо. Главное — до леса добраться. Думается мне, эта тварь только на открытом месте опасна.

— Вот сейчас вы это и проверите, — хозяин меланхолично икнул.

— Да и времени немало прошло, — продолжал Хавр. — Будь она по-прежнему здесь, нам бы всем давно конец пришел. Еще когда через твой забор лезли.

— Вот и я о том же, — хозяин заметно осоловел. — А может, это вовсе и не враг мой, а наоборот… Обидчиков моих растерзал, да и притих до следующего раза. Так что не советую со мной ссориться. — Он пригрозил пальцем Ирлеф.

— Взял бы да и вынес другу пивка, — посоветовал Хавр. — Может, и его сушит. Дикари ведь худые были, грязные, потом просоленные.

— Хитрый… — усмехнулся хозяин, вдруг уставившись на меня. — Перевертень?

Я промолчал, а Хавр спорить не стал, кивнул:

— Перевертень.

— Здоровая рожа… Куда ты его ведешь?

— Никуда. Прогуляемся по окрестностям. Узнаем, кто чем дышит. Что у вас нового. Каков урожай.

— Ага… Где что плохо лежит… Кого бояться надо… Кого с кем стравить…

— Ладно, ты уже заговариваться стал. — Хавр поднялся. — Спасибо за приют, за угощение. Если будем живы, на обратном пути зайдем. Не проводишь до калитки?

— Нет. В окошко ручкой помашу. Что-то спину ломит, — он подмигнул нам мутным осьминожьим глазом.

— Зря это мы… Нельзя было так наедаться, — сказал я, с трудом перешагивая через окровавленный порог.

— Если последний раз в жизни, то можно, — вымолвил Хавр и добавил, обращаясь в глубь дома: — Ты двери-то пока не запирай.

Снаружи было пасмурно, зябко и тоскливо. Небесный свод, казалось, скрипел под тяжестью свинцовых туч. До ограды двадцать шагов и еще не меньше сотни до опушки леса.

— Как пойдем, — спросил я, — раздельно или все вместе?

— Так уж случилось, что сейчас мы все зависим друг от друга. — Хавр заговорил медленно, как бы раздумывая над каждым словом. — Если погибну я, вы вряд ли выберетесь отсюда. Погибнет она, нам лучше не возвращаться. Без тебя этот поход вообще теряет смысл. Стало быть, и умереть, и выжить мы должны только вместе.

— Как именно мы должны умереть, мне не интересно, — перебил я его. — Ты лучше посоветуй, как нам выжить.

— В этом мире издревле присутствуют всякие запредельные силы. Некоторые из них по своей природе умонепостигаемы для человека. И все же что-то связывает их с нами. Не знаю, кто для них люди — добыча, игрушка, оружие или рабочий скот. Поэтому вовсе не исключено, что у кого-то из нас троих есть могущественный покровитель. Он спасет не только своего любимчика, но и всех остальных. Ради этого нам и придется держаться как можно ближе друг к другу.

— Неплохо сказано. — Ирлеф была бледна, но спокойна. — Может, ты знаешь, кто этот счастливчик?

— По крайней мере не ты.

Плечом к плечу, как гоплиты [3] Воины древнегреческой тяжеловооруженной пехоты. в строю фаланги, мы пересекли двор. Когда Хавр открывал калитку, одна из жестянок лязгнула, и этот звук заставил всех нас вздрогнуть.

Глядя прямо перед собой на такой спасительно близкий и такой недостижимо далекий край леса, я по привычке начал отсчитывать шаги. Один, два, три, четыре… Все дикари погибли внутри ограды, а мы уже благополучно покинули ее пределы… Двенадцать, тринадцать, четырнадцать… Что имел в виду Хавр, говоря о всемогущих покровителях? И кто в самом деле этот счастливчик, осененный высшей благодатью? Из намеков Хавра следует, что это я… Девятнадцать, двадцать… Но ведь он тоже не раз призывал на помощь какие-то потусторонние силы. Или это были просто ничего не значащие слова. Что-то вроде нашего «слава Богу»… Двадцать пять, двадцать шесть… Может, все и обойдется… Тридцать… Неужели наши страхи были напрасны?.. Тридцать два…