Святослав Логинов - Картежник [сборник]

Голова раскалывалась, и каждый осколок болел на особицу. Всего сильнее ломило в затылке. Над глазами жгло огнем. Виски стянуло частой пульсирующей болью, а темя высверливало преогромным зубоврачебным бором. Но толчки равно отдавались повсюду, припекая, пульсируя или высверливая неприкаянную головушку.

— Ты глянь, а Вохи-то не видать! — произнес приметливый Лешка. — Все люди как люди, поехали агрессору мозги вправлять, а он небось на печи лежит. А туда же, боевым представлялся, мол, самый крутой…

— Как бы по избам не полез, — забеспокоилась тетя Фаня. — Он ведь шебутной, Вовка-то!

— Вернусь, фитиль вставлю, — пообещал Леха отсутствующему напарнику.

Машина вновь подпрыгнула, и больше Олег уже ничего не воспринимал, придя в чувство лишь в Копорье у самой инопланетной постройки, где волновалась огромнейшая толпа двуногого утильсырья. Каждый из собравшихся кричал свое и почему-то искренне полагал, что именно его услышат бесчеловечные преобразователи природы. Свобода слова кругом царила самая необузданная, а вот свободы поступка не было ни малейшей. Кулаком грози, а стукнуть — не смей.

В эту же волнующуюся толпу вмешался и очнувшийся Олег Казин. Работая локтями, пробился к самому входу или, во всяком случае, к тому месту, где обозначалось что-то слегка напоминающее ворота. Кругом орали, молились, пели, скандировали и сквернословили. В этаком бедламе и себя самого было бы не расслышать, однако и Казин заорал, взбудораженный общим порывом:

— Сволочи, твари вонючие! Я вашего сина выручил, а вы вот как?… Да я вас всех об колено да в печку!.. Бирюлек надавали, вот вам хинди-руси, а теперь на утилизацию пхаете, да?…

В полном экстазе похмельный крановщик сорвал с шеи радужную кчемулинку и завертел над головой, как бы собираясь метнуть ее из пращи. И замер, сообразив, что на площади в единое мгновение прекратилась акция протеста. Словно людям заткнули рты мокрой тряпкой, так что и мычать сквозь влажную фланель ни у кого не получалось.

— Слушаю вас, гражданин, — произнес иноземный голос, непонятный никому, кроме гражданина Казина, в кармане которого покоилась переводческая малявина.

— А, проняло!.. — радостно возопил Казин и, доказывая миру и городу, что свобода поступка ему возвращена, пнул стену ногой, обутой в кирзу. — Вы чего, гады, зараспоряжались, ядрит туды в качель? Кто вам позволил чужим распоряжаться?

— Планета приватизирована досточтимым сином из Синляндии, — принялся оправдываться голос. — Именно им отдано распоряжение об утилизации.

— А ты и рад, падла?

— Я не умею радоваться, и я не падла, я Передвижной Утилизационный Комплекс — ПУК, предназначенный для оптимального освоения планет с распространенными жидкофазными системами. Я умею только выполнять распоряжения.

— Так вот тебе мое распоряжение, — орал Казин, ничуть не беспокоясь, как нелепо звучит его голос среди всеобщего молчания, — чтоб ты немедленно убирался отсюда и, если угодно, можешь утилизировать своего разлюбезного сина.

Комплекс издал судорожный звук, напоминающий его аббревиатуру, затем осторожно произнес:

— Сина нельзя утилизировать. Как и всякий гражданин, син обладает личной неприкосновенностью.

Казин торжествующе расхохотался.

— Да какой он на фиг гражданин? Облажался ты, парень, с этим делом. Ты паспорт у него спрашивал или на слово жулику поверил?

ПУК пожужжал немножко и вежливо ответил:

— Права гражданства действительно были временно утрачены досточтимым сином из Синляндии и восстановлены в полном объеме неделю назад. Это первый известный случай восстановления утраченного гражданства, так что вы вполне могли быть не в курсе. Немедленно после оформления документов досточтимым сином было отдано распоряжение об утилизации.

«Успел, проныра, чтоб ему по второму разу в Марьином ручье забухнуть!» — ругнулся в душе Казин.

Потом в похмельную голову пришла светлая мысль, и Казин закричал торжествующе:

— А по какому это праву он вздумал распоряжаться? Заявку на владение недвижимостью кто подавал?

— Досточтимый син из Синляндии, — терпеливо ответствовал ПУК.

— Не-е, хренушки вам! Сегодня он син, завтра — апельсин, а послезавтра ему и вовсе у меня в бытовке бомжевать придется. Без бумажки ты букашка, так что не на морду смотреть нужно, а в удостоверение! — Казин внушительно потряс голографической кчемулиной. — Вот кто заявку посылал, а не какой-то фальшивый син. Этих синов небось полная Синляндия бегает. А Земля — моя, так что убирайся отсюда, и чтобы я тебя тут больше не видел!

ПУК задребезжал, не умея переварить жестяными мозгами столь изощренный довод. Наконец он изрек:

— Я не предназначен для разбирательства спорных вопросов. Поскольку в данной ситуации налицо спорный вопрос, я перехожу в режим консервации, а ваши требования пересылаю в межгалактический арбитраж. Если вас не затруднит, сообщите, каким образом можно будет с вами связаться.

— В Подсосонье я живу, — важно ответил Казин. — Туда пусть и обращаются.

И, сплюнув на краешек стены, Олег Казин с достоинством удалился, раздвигая плечом ошеломленную толпу.

Генеральная Ассамблея ООН собралась уже на следующий день после несостоявшейся утилизации. Оно и неудивительно, ведь инопланетяне, только что рассматривавшие людей лишь в качестве биомассы, неожиданно переменились и пожелали вступить в контакт. Причем местом переговоров они избрали малоизвестный населенный пункт Подсосонье Ленинградской области.

Покуда аккредитованные журналисты возили пальчиком по крупномасштабным картам, выискивая таинственное Podsosonie и недоумевая, как проехать туда, где нет асфальта, энергичное российское правительство оцепило район, явно показывая, что собирается если не единовластно представлять все человечество, то по меньшей мере извлечь из сложившейся ситуации всю возможную выгоду.

Выгода была немедленно извлечена, и на переговоры в Подсосонье отправилась делегация международная, хотя и состоящая наполовину из российских представителей. Впрочем, из уважения к международному сообществу руководителем делегации была назначена заместитель Генерального секретаря ООН баронесса Жаклин Шамо. Титулованная дама, несмотря на относительно юные года (тридцать пять лет для политика не возраст), успела прославиться тем, что побывала, кажется, во всех «горячих точках» планеты и некоторые излишне воспаленные головы даже сумела остудить. Утверждалась кандидатура Жаклин Шамо после бурных получасовых консультаций и, как водится, была плодом компромисса. Запад удовольствовался тем, что главой миссии был назначен их представитель, а Россия предложила кандидатуру Шамо, поскольку политиком она считалась прогрессивным, а серьезного веса в политических кругах покуда не набрала.