Олег Дивов - У Билли есть хреновина [сборник]

Мы держались геройски, у нас с Билли сила воли ого-го, но на третий день я случайно увидел свое отражение в зеркале.

Выйдя из сортира, я кое-как отлепил напарника от барной стойки и потащил на улицу. Там Биллу малость полегчало, он меня опознал и спрашивает:

— Куда торопимся, Ванья? Бабло-то есть. До хрена бабла, хлоп твою железку!

— Зато психика не резиновая, — говорю. — Тебе на меня глядеть не больно?

Билли поморгал с минуту и отвечает:

— А я привык, хлоп твою железку.

Шутник. Сам Билли ростом почти семь футов и черный, как антрацит-металлик, аж блестит. Это к нему привыкать надо.

— Понятно, — киваю. — Короче, Билл, слушай мою команду — сейчас интенсивно трезвеем, отбиваемся в койку, а завтра с утра идем сдаваться копам. Осознал?

— Соси бензин! — возражает Билли. — Быстро трезветь нельзя. У меня посталкогольные страхи знаешь какие? Удавиться впору, хлоп твою железку.

— Не страшнее моих страхи, — говорю. — Стандартный набор. Экзистенциальный ужас, горькая дума о неотвратимости смерти, глубокое осознание бессмысленности всего. Эй, Билли! Напарник! А что у нас насчет силы воли?

— Она у нас ого-го, хлоп твою железку! — рапортует Билли, расправляя плечи.

— Значит, мы сумеем вынести предстоящее унижение с гордо поднятыми головами. И вообще, лучший выход из запоя — через трудотерапию.

— Тебя бы на мое место, — вздыхает Билли, снова уныло сутулясь.

Даже про «железку» свою любимую забыл.

А поздним утром понедельника мы, дыша перегаром, вваливаемся в полицейский участок и, раздвигая грудью всякую мелюзгу, топаем прямиком к лейтенанту.

Лейтенант нам широко улыбается.

— Неужто образумились? — спрашивает.

— Короче, — говорю, — мистер Гибсон, к черту лирику. Получаете нас в свое распоряжение сроком на одну неделю. По окончании срока вы снимаете арест с наших машин. Мы убираемся отсюда на полном газу и никогда, слышите, никогда больше не возвращаемся. Прошу запомнить, это целиком на вашей совести.

— Нервный вы какой-то, Айвен, — замечает лейтенант.

— Всем расскажу, что работаем из-под палки. Всем.

— Айвен, дорогой, — говорит лейтенант, — это и так ни для кого не секрет. Местные знают, что мне понадобилась ваша чудесная хреновина, но вы отказались, и тогда я вас прижал. Поверьте, народ на моей стороне. На стороне того, кто отстаивает интересы города, и кто вообще… Прав.

— Это мы еще посмотрим, чья сторона правая, чья левая. Ну, по рукам?

— Ладно, я разговор записал, — говорит лейтенант.

— Я тоже. И?..

— Значит, вы признаете, что у вашего сотрудника мистера Вильяма Мбе… Мбу…

— Мбабете. Вильяма Мбабете. Да, я признаю, что у Билли есть эта, как вы ее назвали, хреновина.

Лейтенант глядит на Билли, глядит на меня и вдруг спрашивает:

— А не врете, Айвен?

Я от изумления хватаю у него со стола бутылку содовой и выпиваю ее одним махом. Билли, который поутру вообще тормозной, а с похмелья окончательно утратил реакцию, выдергивает из моей руки уже пустую емкость и что-то укоризненно сипит.

— Вру, конечно, — говорю, отдышавшись. — Нету у Билли никаких уникальных артефактов. Это мы подурачились чуток, а местные неправильно поняли. Зря вы нас задержали, мистер Гибсон, только печень обоим подпортили. Ну, расстанемся друзьями? Разрешите нам уехать подобру-поздорову?

Тут Билли меня отодвигает, просовывается к столу, нависает над лейтенантом и хрипит угрожающе:

— Отпусти по-хорошему, страшный белый человек, пока не началось, хлоп твою железку!

— Так, — говорит лейтенант, — вопросов больше не имею. Садитесь, вам сейчас кофе сделают. Кларисса! Зайдите.

— Воды! — хрипит Билли. — Много холодной воды! И капельку виски.

Появляется Кларисса, этакий пупсик современного американского стандарта, глаза бы не смотрели. Мордашка сделанная, ножки подправленные, бюст того и гляди треснет. Страшна, наверное, была до коррекции как смертный грех.

— Кларисса, будьте добры, принесите нашим гостям кофе. И еще холодной воды.

Билли протягивает длиннющую граблю и хватает пупсика за задницу.

— Пять тысяч каждое полужопие, хлоп твою железку! — заявляет он уверенно.

Пупсик разворачивается и дает хулигану в глаз. С руки, заметьте. Воспитанная, значит. А могла бы и каблуком.

— Все свое, кретин, — сообщает пупсик Биллу, выпадающему из кресла.

Удар у пупсика будь здоров.

— И спереди тоже? — интересуется Билли, сидя на ковре и держась за скулу. — Ты чего, андроид, что ли?

— Шеф, можно я ему добавлю? — холодно спрашивает пупсик.

— Не сейчас, Кларисса, он нам еще пригодится, — ухмыляется лейтенант, очень довольный. — Принесите все-таки кофе.

Пупсик задирает носик и выходит.

— У нее психоблок? — спрашиваю. — Тогда извините.

— Вы у себя в столицах вообще, что ли, сбрендили? — правдоподобно удивляется лейтенант.

— Просто мы с напарником жесткие натуралы и терпеть не можем деланных, вот и все.

— Ну, так вам тут раздолье. От нас последняя деланная в том году уехала. Соседи затравили. А Кларисса подрабатывала моделью, когда училась, ясно? Это деланные под нее косят. Эй, мистер Мбу… Вильям! Аптечка нужна?

Билли отнимает руку от физиономии и садится обратно в кресло.

— …хлоп твою железку… — бормочет лейтенант ошарашенно, разглядывая целую и невредимую скулу.

— Это не ваша реплика, — говорю.

Заходит пупсик с подносом, шваркает его на стол.

— Спасибо, Кларисса, — говорю, — и простите моего напарника. Он не со зла. Мы, понимаете ли, отвыкли от людей, которые выглядят на сто тысяч долларов без коррекции. Все же кругом деланные.

— Уроды столичные, — фыркает Кларисса и хлопает дверью.

— Мы не уроды, — говорю я ей вслед, — мы-то с Биллом как раз очень даже ничего, когда не такие опухшие.

— Она имела в виду, что вы моральные уроды, — объясняет лейтенант. — Слушайте, мистер Кузнетсофф, давайте-ка возьмем кофе и пойдем немного прогуляемся. Надо обсудить детали. А напарник ваш пусть тут пока… Отдохнет.

Лейтенант все приглядывается к Биллу, надеясь увидеть, как опухает угольно-черная морда. Да не на того напал.

— А можно я тоже на минуту выйду? — спрашивает Билли. — Совсем забыл, хлоп твою железку, мне в магазин надо.

Лейтенант выдвигает ящик стола и достает бутылку «Джека Дэниелса», в которой слабо плещется на донышке.

— И ни грамма больше, — говорит. — А то я вспомню, кто здесь главный по обеспечению законности!

— …И заодно главный по незаконному задержанию транспортных средств, — вворачиваю я.

— Дурака валять не надо, — говорит лейтенант. — Все было в рамках. А потом вы запили. Пока не протрезвеете, к управлению не допущу по любому. Идемте, Айвен. Мистер Мбе… Вильям! Будьте как дома, ни в чем себе не отказывайте.