Елена Прокофьева - Князь грязи

Правда, когда "мельница" оказалась в распоряжении Веника, она утеряла много от своей прелести: ведь теперь он сам мог заводить ее хоть каждый день, в любое время года, хоть даже в середине лета!

А о "вертепе" он по-прежнему мечтал. Увидеть его, услышать его - еще хоть раз! И чтобы засияли нимбы над головами Иосифа и Марии, и чтобы засветился младенец в яслях... Но "вертеп" хранился у Юзефа в Кракове. А Юзеф сына к себе не приглашал...

...Но пусть даже без музыкального "вертепа" - Веник все равно с детским нетерпением ждал Рождества!

Я хотела купить искусственную елку - хорошую, немецкую искусственную елку - модный набор маленьких деревянных игрушечек, стилизованных под старину, у нас с Андреем был...

Но Веник говорил, что елка должна быть обязательно живая! Свежая! Пахучая! Что выбирать елку - одна из главных рождественских радостей!

Он все время говорил о предстоящем празднике Оле. И Оля, казалось, заразилась от него радостным ожиданием! Она вообще стала гораздо лучше. Не знаю, чья здесь заслуга: Юзефа или Лилии Михайловны.

Оля стала гораздо веселее, разговорчивее, реагировала на происходящие события более или менее адекватно...

Не знаю только, как она восприняла исчезновение Андрея.

По-моему, совсем никак... Она этого просто не заметила!

Для Оли существовал только Юзеф.

Как и для меня...

В этом мы с ней были соперницами. Причем для меня это соперничество было совершенно безнадежным! Потому что Оля его единственная внучка. А я... Всего лишь женщина. У него много таких.

Да, шел декабрь...

Кривой не звонил.

Я начала надеяться, что он и вовсе не позвонит, что он забудет о нас! Как переживала я после смерти Андрея, как боялась каждого звука, каждого незнакомого лица... А теперь совсем немного времени прошло, а на смену страху уже пришел покой, и так не хочется, чтобы этот покой как-то нарушался!

Ведь у нас такая прекрасная семья - Юзеф, Веник, Оля, я... И никому из нас, по-моему, уже и не нужно мести! Только оставили бы нас в покое... Это Андрей - он горел желанием мстить, убить Сабнэка, убить того, другого, который Олю похитил в Одессе... Но Андрея больше нет, он поплатился за свою храбрость и неугомонность. А мы, оставшиеся, мы конечно же не простили, но, вместе с тем, для нас главное - не месть, не расправа, а счастье и покой! Счастье и покой для Оли! Ее окончательное возвращение в мир нормальных людей! И чтобы она пошла в школу... И чтобы у нее были друзья...

Я не знаю, конечно, что думали обо всем этом мужчины.

Но, сдается мне, они были бы солидарны со мной... Даже если бы не осмелились высказать этого вслух, боясь показаться трусами!

И не знаю, как бы все сложилось, если бы не...

Глава 9

НАСТЯ

Однажды, когда мы с Ольгой возвращались от Лилии Михайловны, когда мы уже подходили к метро, Ольга вдруг попросила меня:

- Давай, не поедем! Давай, погуляем...

Погода была не слишком располагающая к прогулкам, но я Оле ни в чем не отказывала, потому что она практически никогда ничего не просила.

Мы пошли гулять.

Под промозглым ледяным ветром.

Под колким мелким дождем.

Направление для прогулки выбирала Ольга...

Я была несколько удивлена - я не знала этих мест, этих улиц, этих дворов а ведь Ольга шагала весьма целенаправленно, словно шла куда-то в определенное место.

Заметив мое замешательство, Оля по-детски светло улыбнулась мне и сказала:

- Я помню эту улицу... И этот сквер... мы здесь гуляли с мамой. С моей мамой. А вон в том доме, вон в том дворе жила мамина подруга... Зайдем? Хотя бы во двор? Там был гриб-мухомор в песочнице и смешные качели с деревянными медвежатами... Я хочу посмотреть, остались ли они...

Я была поражена - до сих пор Ольга никогда не вспоминала свою маму и я была уверена, что она считает мамой МЕНЯ!

Я даже не обратила внимания на то, что и двор, и дом выглядят какими-то неживыми...

Ольга тянула меня за руку.

И я пошла за ней.

Никаких качелей во дворе не было!

А гриб - был... Но определить, мухомор ли он, было уже невозможно: краска с него облезла, шляпка растрескалась и разбухла от воды. Песочница была полна строительного мусора... А "дом маминой подруги" пялился на меня черными провалами пустых окон!

Я оглянулась на Олю...

Я хотела что-то сказать...

Поскорее увести ее отсюда...

Как вдруг - Ольга вырвала свою ручку из моей руки и бросилась бежать через двор к полуразрушенному дому, нырнула в подвал!

Догнать ее я не успела.

Остановилась у жутковатого вида дыры, в которую нырнула Ольга. Из подвала веяло холодом, кислой гнилостной вонью...

И ужасом! Там было так темно... Да и вообще - темнело стремительно...

Мне захотелось скорее удрать отсюда.

Но не могла же я бросить девочку!

Юзеф убил бы меня...

И я принялась ее звать... Долго звала! насмешливое эхо откликалось мне из темноты подвала.

Я поняла, что придется спуститься туда.

И полезла, преодолевая страх и брезгливость, продолжая звать Ольгу!

Ольга не откликалась...

Но глаза мои быстро привыкли к темноте, и темнота уже не была такой уж кромешной, она стала темно-серой, и я начала различать какие-то стены, арки, амфилады комнат... Странное здание! Я пошла, придерживаясь за стену, поминутно боясь провалиться в какую-нибудь яму.

Меня тошнило от страха и от жуткой вони...

А тут еще и шевелилось что-то рядом, в темноте...

Крысы?

Или...

А что здесь может быть еще?!

Я снова принялась звать Ольгу, теперь уже в моем голосе против воли зазвучали истерические нотки, а эхо стало еще звучнее, словно где-то рядом была большая глубина...

...И вдруг она откликнулась мне!

Это действительно был ее голосок, а не эхо!

- Мамочка! Мамочка Настя! Иди сюда... Вытащи меня отсюда! Я больше не буду...

Я рванулась в темноту, на ее голос... И - рухнула, зацепившись за что-то ногой.

Десятки рук подхватили меня.

Те существа, которые крались за мной от самого входа в подвал...

- Ольга! Убегай! Беги! - завизжала я, отчаянно дергаясь и брыкаясь.

Ответом мне был смех!

Мелодичный детский смех!

И я услышала мужской голос, спросивший:

- Зачем ты вернулась? Кто она? Зачем ты привела ее сюда?

И - ответ Ольги:

- Я вернулась, чтобы жить здесь всегда. Она - моя приемная мать. Я привела ее для жертвы Сабнэку. Чтобы он простил меня... Чтобы мне еще хоть раз его увидеть!

В ее голосе зазвучала такая мольба, такая искренняя надежда, что я взвыла от ужаса - и тут же получила по голове... Перед глазами у меня взорвалась огненная радуга. И я провалилась в пылающую бездну...

Очнулась я среди метел.

Вернее, когда я открыла глаза, сквозь туманную муть, застилавшую в первые мгновения окружающий мир, я увидела совсем рядом со своим лицом какие-то вязанки хвороста. Много, много вязанок, вокруг - одни только сухие прутья, перевязанные проволокой, один прутик царапал мне щеку. Я попыталась пошевелиться - и не смогла! Мне показалась, что я связана... И, не знаю уж, почему - быть может, из-за огромного количества книг о средневековье, прочитанных мною, из-за буйной фантазии неудавшегося писателя - но мне вдруг представилось, что я лежу в центре огромного костра, обреченная на сожжение, как колдунья во времена святой инквизиции! Вот сейчас придет священник, прижмет к моим губам холодное серебро распятия, потом - помощник палача плеснет на вязанки смолою ( а если он будет милосерден, то он плеснет еще и на меня ), а потом палач поднесет факел, и...