Елена Прокофьева - Князь грязи

У него все получилось.

- А, Мелкий! - воскликнул он при виде меня.

Я сидел на матрасе, прижав колени к подбородку и смотрел на него. Я ждал со все наростающим интересом рассказа о его дальнейших планах, уже готовый к тому, что стану участником их.

Я не испытал ни бурной радости, ни разочарования, я впал в глубокий шок, когда Кривой сказал мне:

- Ты можешь идти домой, я отпускаю тебя.

Он опустился на матрас, рядом со мной, улыбаясь при виде моей отвалившейся челюсти и выпученных глаз.

- Что, не хочешь?

Я не знал, что ответить.

Хочу... Или нет? Или я рад был бы остаться, чтобы участвовать в том, что будет дальше?..

- Не хватило тебе еще приключений?.. Дурачок!

- Я просто не думал, что... Я ведь все знаю, я свидетель, а свидетелей...

Кривой сидел, откинувшись к стене, я видел в слабом свете керосинки его профиль и темную повязку на левом глазу.

Я пытался понять, и, как всегда, ничего не понимал.

- Ты не свидетель, Мелкий, ты соучастник. И, именно потому, что ты все знаешь - не побежишь в милицию. И не то, что в милицию, ты рта не раскроешь даже перед самым близким другом, даже много лет спустя. Разве я не прав?

- Прав...

- И сделаешь ты это не потому, что бояться будешь моей мести, а единственно ради себя. Потому что история твоей жизни здесь - это не романтическое приключение, а череда грязных преступлений, которые ты совершал, мой мальчик, не колеблясь. Ну, почти не колеблясь. Никому это не понравится, никто тобой не восхитится, и национальным героем тебя не провозгласят. А жертвовать собой ради принципов, ради справедливости... на это ты ведь не способен? Правильно я говорю?..

- Правильно.

- Ты мне понравился, Мелкий, еще там в тупике, твоими дикими бреднями о предназначении, своей хитростью и практичностью... Может быть тем, что было в тебе что-то, что оправдывало меня самого. Ведь это именно тогда, когда ты появился у нас, когда Михалыч привел тебя, я сам мучался диллемой быть благородным героем, и всю жизнь (если, конечно, остался бы жив) сознавать себя спасителем человечества. Нищим и никому не нужным спасителем человечества, награжденным, может быть, медалькой за доблесть или... ну или стать тем, кем я стал. Ты был последним доводом.

- Почему? - спросил я, не понимая, к чему он говорит все это.

- По кочану. Этого словами не объяснишь, Мелкий. Просто, глядя на тебя, я принял решение с той легкостью, которую иначе вряд ли обрел бы. Так что, все дальнейшее - моя тебе благодарность. Жалко мне стало, что такой экземплярчик, как ты, пропадет бесследно по глупости своей ребяческой. Ведь далеко пойдет мальчик, подумал я, если подрастет, ума наберется. И решил я тебе помочь. Поучить немножко жизни. Как думаешь, удалось?.. Я так думаю, что удалось. И кто знает, может статься, там наверху ты мне больше пригодишься, чем здесь...

- Ну уж нет. Если я уйду, то никогда у нас общих дел не будет.

- И ладно, - улыбнулся Кривой, - Тебе решать. Раз уж я сказал тебе, что отпускаю, то это так. Я свое слово держу.

Вот значит как. Вот зачем я был ему нужен. На самом деле. Для того, чтобы глядя на меня, не сознавать себя такой мразью. Он считает, что я такой же, как он. Потому что я тоже из благополучной семьи! Я тоже предатель своего мира!

Предатель... Я ведь так и думал с самого начала, что чем-то мы с Кривым похожи. И догадывался, что именно этим, но...

- Ты размышляешь, кто я такой, Мелкий? Я капитан милиции.

Он посмотрел на меня, желая увидеть беспредельное мое изумление. Но я почему-то не удивился, хотя ничего подобного не ожидал, конечно. Я был подготовлен долгой прелюдией.

- Я бывший капитан милиции, - уточнил Кривой, - Я здесь почти с того самого дня, как Сабнэк сюда пришел. Я видел, как он начинал, я наблюдал и ждал указаний от начальства. Указаний не было. Я изучил империю Сабнэка от и до, я сам строил ее вместе с ним, и добился здесь такого высокого положения, которого бы никогда не достиг там... И, когда от меня наконец запросили рапорт, я подумал, а почему бы мне не... Не захотелось мне возвращаться, облачаться в форму и снова становиться ничем. И рапорта от меня начальство не получило. Вероятно, я уже давно считаюсь погибшим. Официально, разумеется, потому как старых связей я не теряю. И пригождаются они. Милиция на самом деле совсем не плохо информирована, лучше, чем многие полагают. У меня все получилось, Мелкий. Самому удивительно, что все так просто оказалось. Может, ты мой талисман? Может, зря я тебя отпускаю?..

Смешно. Уже совсем не страшно. И даже не противно.

Просто смешно.

Мне захотелось сказать Кривому, что я все понял. Его манию величия, желание насмехаться и унижать. Естественное человеческое желание искать себе оправдания.

Но зачем мне ему говорить все это? Сам знает.

И я молча смотрел на него, когда он ждал от меня ответа.

Мент.

...Или - все врет? Быть может, сумасшедший?

...Все мы здесь сумасшедшие!

И даже если он не мент...

- Ну так я пойду? - спросил я.

- Иди.

- Я Светку возьму с собой.

- Кого?.. А, Рыбку! Забирай, от нее теперь толку мало, лежит и скулит. Все равно верить ей нельзя - заложит при первой же возможности. За Венечку своего... И что вы все нашли в этом педике?.. Знаю я, что и ты его спасти хотел.

Зачем, а Мелкий?

Я уже уходил, но я остановился.

Я оглянулся на него.

Эту картину я запомнил навсегда: обряженный в лохмотья, бледный, грязный человек с лихорадочно блестящим черным глазом, сидит на полу, на вшивом матрасике в сумеречном свете коптящей керосинки.

Самая большая лягушка в этом болоте.

Он в самом деле хотел, чтобы я ему ответил?

- Прощай, Кривой.

Рыбка почти не разговаривала со мной. Она была как будто неживая... И все время смотрела куда-то в вечность и бесконечность полными слез глазами.

Получив свободу, я знал, что буду с ней делать, а она - не знала. И, похоже, ей было все равно.

"Все пройдет, Светка!" - хотел я ей сказать, но, понимая, что не в состоянии я ее утешить, я молчал.

Мы были с ней все еще вместе, но уже были так далеко друг от друга.

Я пытался рассказать Светке о том, что у меня есть дом, в котором нас примут с ней вместе, что мать все поймет и не выгонит нас. Светка даже не отреагировала на то, что обнаружилась моя гнусная ложь, о том, что меня, якобы, выгнали.

- Нет, я не пойду, - сказала она. -Не хватало еще меня твоей матери. Спасибо, конечно, но я как-нибудь сама...

- Куда же ты пойдешь?

- Не знаю еще. Но ты за меня не беспокойся, я не пропаду.

Не могу я за тебя не беспокоиться, неужели не понимаешь?

Что у меня осталось, кроме тебя?

И ведь у тебя, кроме меня, тоже никого нет! Почему ты об этом не думаешь? Почему тебе все равно?

Прошло уже несколько дней с тех пор, как мы ушли.

Мы слонялись по улицам, ночевали по вокзалам... Светка не раз говорила мне уже: "Уходи!" - но я как-то все не мог.