Павел Сормов - Летняя вьюга

Мыш в очередной раз проснулся, вынырнул из пьяного небытия. Что его разбудило на этот раз, он не понял, ему почудился свист шторма… или не почудился?

— … красным знаменем страны советов, мы пойдём на запад и восток… — звонкие, молодые голоса, Дашка и Кристя, вроде. И Юлька. Откуда только они ЭТО откопали?

— … Чтоб помочь бороться братьям… — И Светка с Игорем, все уже «хорошие-хорошие».

Каким братьям, было не разобрать, то ли «бедным», то ли и вовсе «меньшим», каждый, видимо орал своё. По части крыши, со стороны улицы, стучал дождь, но выглянув в окно, ведущее во двор, Дима убедился, что фейский климат-контроль включён, двор был сухим.

— … против царства… — снова хор, чуть враздрай.

— … расовых жидов!!! — естественно, Музалевская, заглушая всех.

Взрыв всеобщего дикого ржания. И порыв ветра, такой силы, что крыша затряслась.

— Рыжик, харэ уже, а?! — Светлана, голос пьяный, с усиленной занудно-педагогической интонацией. — Напилась, так веди себя как…

— Как? Всем можно, а мне? — сварливо завелась рыжая.

— Нельзя. Ты самая сильная. В мире. — Мягко, но как-то непреодолимо произнесла Наташа. — Поэтому и трезвая, и пьяная, будешь себя в руках держать.

— Угу. — Прогнулась юная волшебница. — Юла, а давай это… «Бойцового кота», помнишь…

На этот раз Мыш провалился надолго, во всяком случае, песен уже не пели, и дождь, редкими крупными каплями, падал и во двор, откуда доносился только невнятный разговор двух девушек. Спустившись вниз, Дима открыл дверь и наткнулся на стоящую за ней Наташу. Безвольным рыжим полотенцем на руках сибирячки провисла Дарья.

— Ии… what'll we do with drunken Sailormoon?

— Положим в нашу комнату, не к Козихе же тащить. Давай сюда.

— Не надо, лучше двери мне открой, а то все косяки её головой соберу.

— За неимением коня и горящей избы… — За сарказмом Димы скрывалось неподдельное восхищение. Употребив вина наравне со всеми, Наташа шла ровно, говорила чётко, даже по-английски, и без видимых усилий занесла по узкой и неудобной лестнице в комнату второго этажа Дашку, хотя и фею, но далеко не дюймовочку.

— Ладно. Сочту за комплимент… а сами то где спать будем? — Заботливо укрыв пледом побеждённую зелёным змием волшебницу и убедившись, что она не подавится, если что, подруга спустилась вниз.

— Пойдём к Козихе. Там у неё в комнате матрас двуспальный, Дашка брала.

— Ключ нужен.

— А мы как раз Юльку с Серёгой проводим.

Выйдя во двор, Мыш убедился, что в первенстве дачи по пьянству и алкоголизму безоговорочную победу одержала женская команда. Малопьющая Кристя сидела на крыльце и меланхолично гладила большого чёрного кота. Зверюга довольно щурился — ему перепала сегодня изрядная добыча. Джа дремал на скамейке у стола, Серёга, в позе эмбриона, свернулся в своём любимом гамаке. Ни о какой транспортировке юлькиного кавалера не могло быть и речи. Светка с Терцией, стоя посреди двора, сцепились в неизбывном клинче «ты меня уважаешь». Маленькая Юля комично ухватилась за пояс платья высокой аспирантки.

— Сама ты… галактическая! У меня только один прадед евреем был, и то… крещёным, вот. Мы из шляхты, что пошла русским царям на службу, родословную с шестнадцатого века ведём! Показать?

— Верю, верю… не обижайся.

— Я не обижаюсь… точнее не на тебя, ты — хорошая… как Дашка. Мне уже остоебенило, в реале, как кто умный, так сразу жидовская морда, да? На каждой олимпиаде достают вопросами…

Девушки уселись на скамейку, и начали друг дружке плакаться за тяжёлую жизнь. Юлька пообещала Диме, что разбудит Серёгу, и они пойдут спать наверх, к Дашке, отдала ключ.

— Вы там втроём поместитесь хоть? Ленин с нами, ага!

— Да ладно…

Оставив молодёжь невнятно обсуждать национальный вопрос, Дима с Натальей неторопливо пошли к прибрежной базе отдыха. Дождь прекратился.

— А… ведь она может быть бессмертной, как с белковыми молекулами разберётся. Если за месяц научилась рубины из грязи собирать и в космос летать. Так что, это все такими станут, со временем? — Примерно на полдороги вдруг спросила женщина

— Давай не сегодня. У меня сейчас ай-кью, как у утюга, а тема обширная.

— Ну, тогда баиньки.

Семнадцатый корпус онкоцентра был, по сути, детским хосписом, хотя, разумеется, никто его так не называл. Волков подъехал к семи часам вечера. Поговорив с врачом Маргариты, своей тринадцатилетней дочки, сыщик ничего нового не услышал — жить Рите осталось от месяца до трех, в самом лучшем случае.

— Методов очистки от… неправильного, поломанного белка, на такой стадии нет. Просто нет. — Врач, здоровенный молодой парень, лет двадцати семи, избегал встречаться взглядом с отцом.

Память оперативника вдруг выдала «тревожный звонок». Точнее, наоборот… какую-то призрачную надежду. Волков вдруг чётко, как наяву, вновь услышал Передельского, утреннее обсуждение истории с очисткой Зоны…

— Она отличает «неправильные» атомы. Иначе бы просто не знала, что брать. В физике есть понятие «демон Максвелла», быстрые молекулы от медленных может отличать, и отбирать. Вьюга — это что-то вроде такого супердемона, или их комплекса, под управлением обычного человека, девчонки.

— То есть она может управлять молекулами?

— Видимо. Точно пока нельзя сказать… но этот снег… и американцы снег и холод упомянули. Она как-то отжала кинетическую энергию молекул из атмосферы, нарушая второе начало, для поднятия «Вашингтона». Молекулы замедлились — вот и холод, и влагу выморозило в снег.

Поговорив с Ритой, отец уехал, чтобы вернуться завтра. Теперь точно зная, ЧТО он будет делать. Он спасёт дочь, даже если весь мир провалится ко всем чертям, вместе с непосредственным и вышестоящим начальством…

Мыш проснулся от лязга металла. Сообразив, с некоторым трудом, где он оказался, Дима осторожно, чтобы не разбудить Натали, вышел во двор. Дарья, как ни в чём не бывало, крутилась на своём импровизированном турнике, газовой трубе, делая подъём переворотом. От одного вида этих упражнений Мыша чуть не вырвало, башка и так была чугунной.

— Как ты?

— Хорошо. Только Юлька меня на пол ночью спихнула. Тогда я над ними зависла и заснула, пусть боятся, гы. А Серёга, гад, с утра мне на ногу тесьму привязал, типа, я — воздушный шарик.

— Я про голову.

— Нормально. Ночью чуть заболела, и сразу прошло.

— Это, кстати, твои демоны автоматом работают. Слушай, разберись на досуге с химическим механизмом похмелья, а? Моя благодарность будет безгранична.

— Из меня клирик — как из тебя балерина.

— Никогда не говори никогда. Вон, Лику же вылечила.

— Это случайно. Просто наугад напряжение подала. А кому-нибудь, наоборот, инсульт устрою, оно нам надо?