Урсула Ле Гуин - Город иллюзий

— Что же случилось с кораблем? Что произошло с остальными семнадцатью членами экипажа «Альтерра»?

— Мы были атакованы у Барьера. Синги смогли придти к нам на помощь только после того, как «Альтерра» была разрушена, а атаковавшие рассеялись в разных направлениях. Это были бунтовщики, и пользовались они межпланетными аппаратами. Синги спасли меня, захватив один из них. Они так и не узнали, были ли остальные убиты или взяты в плен бунтовщиками. Они вели поиски по всей планете, и около года назад до них дошел слух о человеке, живущем в Восточном Лесу. Было похоже, что это мог быть один из нас.

— Что ты помнишь из всего этого — нападение и так далее?

— Ничего! Вы же знаете, как околосветовой полет воздействует на психику…

— Я знаю, что для тех, кто находится внутри корабля, двигающегося со скоростью света, время как бы останавливается. Но какие при этом возникают ощущения в книгах Лесов написано не было.

— Я на самом деле отчетливо ничего не помню. Я был тогда мальчишкой девяти земных лет. И я не уверен, что кто-нибудь мог бы вспомнить это отчетливо. Невозможно сказать, как все соотносится между собой. Как будто и слышишь, и видишь, только все как-то не стыкуется друг с другом. Все теряет всякое значение. Не могу объяснить: это ужасно, но только все происходит как будто во сне. Но когда затем происходит переход в обычное пространство, вот этот переход Повелители и называют Барьером, то пассажиры теряют сознание, если только готовы к этому переходу. Наш корабль не был к этому готов. Никто из нас не пришел в себя, когда на нас напали — поэтому-то я ничего не помню о нападении, ничего — ничуть не больше, чем вы, врач Ромаррен. Когда я пришел в себя, то был уже на борту корабля Сингов.

— Почему тебя, мальчика, взяли в такую опасную экспедицию?

— Мой отец был ее руководителем, мать тоже была на корабле. Вы же знаете, врач Ромаррен, что когда возвращаются из такого путешествия, то все родные и близкие уже давно умерли. Теперь-то это уже не имеет никакого значения — мои родители погибли, или, может быть, с ними поступили точно так же, как с вами, и они даже не узнали бы меня, если бы мы встретились.

— Какова была моя роль в этой экспедиции?

— Вы были нашим навигатором.

Ирония этих слов заставила Фалька поморщиться, но Орри продолжал в своей уважительной, наивной манере:

— Конечно, это не означало, что вы должны были прокладывать курс нашего корабля, определять его координаты в космосе. Из всех Келши вы были самым великим мастером в математике и астрономии. Вы были по рангу старше всех нас на корабле, кроме, конечно, моего отца Хара Уэдена. У вас была восьмая ступень, врач Ромаррен. Вы помните что-нибудь об этом?

Фальк покачал головой.

Мальчик закончил описание экспедиции и в конце концов с печалью сказал:

— Я не могу поверить в то, что вы ничего не помните. Да еще этот ваш жест…

— То, что я покачал головой?

— На Вереле в знак отрицания мы пожимаем плечами. Вот так.

Простодушие мальчика было неотразимым. Фальк попытался пожать плечами, и ему показалось, что в этом была какая-то правомерность, правильность, которая могла убедить его, что жест этот был давно ему знакомым и привычным. Он улыбнулся, и Орри сразу же стал его утешать.

— Вы так похожи на себя того прежнего, врач Ромаррен, и вместе с тем совсем другой! Простите меня. Но что же с вами такое сделали, что вы столько забыли?

— Они уничтожили меня. Но теперь я и такой себе нравлюсь. Я такой, какой есть. Фальк — мое имя!

Орри наклонил в знак почтения голову.

— Как сильно за тобой здесь следят? — спросил бывший врач Ромаррен.

— Повелители требуют, чтобы я носил при себе коммуникатор, особенно когда я улетаю куда-нибудь на аэроплане.

Орри притронулся к браслету на левом запястье, который на вид казался простой золотой цепочкой:

— Это может быть опасным — оказаться среди туземцев.

— Пожалуй. Но ты волен ходить куда угодно?

— Конечно. Ваша комната, врач Ромаррен, точно такая же, как и моя, только на другой стороне каньона.

Орри снова смутился.

— Здесь у вас нет врагов, поймите это, врач Ромаррен.

— Нет? Где же они тогда?

— Ну, снаружи, там, откуда вы пришли.

Они взглянули друг на друга, чувствуя обоюдное взаимопонимание.

— Ты думаешь, что земляне наши враги? Ты думаешь, что это они уничтожили мой разум?

— А кто же еще? — тяжело дыша, испуганно прошептал Орри.

— Пришельцы, вот кто! Это наши враги Синги напали на «Альтерру» и сделали с нами то, что мы сейчас есть.

— Но, — кротко возразил мальчик, как бы понимая, насколько его бывший учитель и наставник невежествен и дик, — врага никогда и не было. Я хочу сказать, что Синги — это не пришельцы. И Войны Миров не было во Вселенной!

В комнате раздался мягкий дрожащий звук, похожий на звук гонга, и через мгновение бестелесный голос произнес:

— Совет открывается.

Скользнув в сторону, дверь отворилась, и в комнате появилась высокая фигура в длинной белой мантии и богато украшенном парике.

Брови на лице этого человека были сбриты и нарисованы высоко на лбу. Лицо, полностью приглаженное гримом, было лицом сильного человека среднего возраста.

Орри быстро выскочил из-за стола и поклонился, прошептав:

— Добро пожаловать, Лорд Абендабот!

— Хар Орри, — отозвался мужчина голосом, приглушенным до уровня шепота, — приветствую тебя, малыш!

Затем он повернулся к Фальку.

— И вас тоже, Агад Ромаррен. Добро пожаловать к нам. Начинается заседание Совета Земли. Мы соберемся, чтобы ответить на ваши вопросы и рассмотреть ваши требования. Смотрите…

Он только на миг взглянул на Фалька и ни на шаг не приблизился ни к одному из присутствующих в комнате верелиан. Этого человека окружала какая-то странная атмосфера власти, а также полного самозаточения, поглощения собой. Он был как бы в стороне от всего происходящего в этой комнате. Все трое какое-то мгновение стояли неподвижно. Фальк, следя за взглядами остальных, увидел, что внутренняя стена комнаты потускнела и изменилась, став теперь как будто границей прозрачного сероватого студня, в котором линии и формы двигались и трепетали.

Затем изображение приблизилось, и Фальк затаил дыхание. Это было лицо Эстрел, только в несколько раз увеличенное.

Ее глаза смотрели на него с отрешенным спокойствием портрета.

— Я — Стрелла Зиобельель.

Губы изображения зашевелились, но откуда исходил голос, определить было невозможно — холодный абстрактный шепот, дрожащий (от эха?) в комнате.

— Меня послали доставить в Город в целости и сохранности участника экспедиции с планеты Верель. Об этом человеке говорили, что он живет где-то на Восточном Континенте номер один. Когда я впервые увидела его, я сразу поняла, что это именно тот человек, который нам нужен.