Айзек Азимов - Приход ночи

Сначала топливо. За спиной у Теремона высился большой камень, в расселине которого росла давно увядшая трава, уже высохшая после недавнего дождя. Теремон быстро обшарил трещину, набрав горсть пожелтелых стеблей, которые должны хорошо воспламеняться.

Теперь нужны сухие веточки. Их найти было труднее, и Теремон принялся рыться в подлеске, ища сухую поросль или хотя бы высохшие сучья. День прилично продвинулся к вечеру, когда он набрал достаточно: Довим ушел с небосклона, а Трей и Патру, стоявшие над самым горизонтом, когда мальчишки охотились на грабена, поднялись высоко и глядели, как два блестящих глаза, на печальные события, происходящие на Калгаше.

Теремон тщательно сложил свой костер над кучкой сухой травы – так, как, по его разумению, полагалось: более толстые ветки расположил снаружи, тонкие прутья скрестил в середине. Не без труда насадил грабена на заостренную, почти прямую палку и пристроил над кучей топлива.

Пока все хорошо. Не хватает только одной малости.

Огня.

Теремон, пока собирал топливо, выбросил эту проблему из головы, надеясь, что она разрешится как-нибудь сама собой. Но теперь она встала перед ним во весь рост. Нужна искра. Старый фокус из детской книжки, когда две палочки трут одна о другую, наверняка миф. Теремон читал, что примитивные племена некогда разжигали огонь, вращая палку в углублении большой колоды, но подозревал, что этот процесс не так уж прост – требуется, должно быть, больше часу терпеливых усилий. Кроме того, это искусство скорее всего усваивается с детских лет от старейшин племени, иначе толку не будет.

Ну, а если взять два камня – возможно ли высечь искру, ударяя одним о другой?

Теремон сомневался и на этот счет – однако попробовать стоило. Других идей у него все равно не было. Поблизости лежал большой плоский камень, и Теремон вскоре нашел треугольный камешек поменьше, как раз по ладони. Он опустился на колени около своего костерка и начал методически бить острым камнем о плоский.

Без всякого результата.

Он начинал терять надежду. Вот я – взрослый человек, думал он, я умею читать и писать, умею водить машину и даже в какой-то степени пользоваться компьютером. Могу за два часа написать очерк, которым будет зачитываться весь Саро – я это делал ежедневно двадцать лет. Но огонь в первобытных условиях добыть не могу.

И все-таки я не стану есть этого грабена сырым без крайней нужды. Не стану. Не стану. Нет!

И он в ярости вновь и вновь бил камнем о камень.

Ну давай же, чтоб тебя! Появись! Загорись! Изжарь мне эту несчастную тварь!

Еще. Еще. Еще.

– Что это вы тут делаете? – недружелюбно спросил вдруг кто-то у него за плечом.

Встревоженный Теремон оглянулся. Первое правило выживания в этом лесу гласило, что нельзя ничем увлекаться настолько, чтобы не заметить, когда к тебе подкрадываются.

Их было пятеро. Мужчины, примерно его ровесники. Такие же оборванцы, как и все лесные жители. Особых признаков сумасшествия в их облике не наблюдалось: ни стеклянных глаз, ни слюнявых ртов; лица носили суровое, решительное выражение. Оружия, кроме дубинок, при них не имелось, но намерения они питали явно враждебные.

Пятеро против одного. Ладно, подумал Теремон, забирайте этого проклятого грабена и подавитесь им. Я не настолько глуп, чтобы лезть с вами в драку.

– Я спросил, что вы делаете? – еще более резко прозвучал повторный вопрос.

– Разве непонятно? – огрызнулся Теремон. – Пытаюсь разжечь костер.

– Мы так и подумали.

Незнакомец подошел к теремоновскому костру и одним точным пинком развалил его. С таким трудом собранное топливо разлетелось, и насажанный на вертел грабен упал.

– Эй, погодите-ка!

– Никаких костров, сударь мой. Запрещено законом, – отрубил тот. – Хранение воспламеняющих веществ и зажигательных приборов не допускается. Топливо предназначалось для костра, это очевидно. Кроме того, вы и сами признали свою вину.

– Вину? – недоверчиво переспросил Теремон.

– Вы сказали, что собирались развести костер. Эти камни – зажигательные предметы, не так ли? Закон однозначно запрещает пользоваться ими.

По сигналу предводителя к ним подошли еще двое. Один обхватил Теремона сзади за горло и грудь, другой отнял у него камни и бросил в озеро, где они с плеском исчезли. Теремон при виде этого испытал то же, что, должно быть, испытывал Биней, видя, как толпа крушит его телескопы.

– Пустите меня, – сказал он, вырываясь.

– Отпустите, – разрешил предводитель, втаптывая прутья и сухую траву поглубже в грязь. – Разжигать огонь больше не разрешается. Довольно с нас пожаров. Мы не можем допустить, чтобы они возникали снова – ты что, не знал? Попробуй только еще раз разложить костер, мы вернемся и разобьем тебе башку, понятно?

– Огонь разрушил мир, – сказал один из пятерых.

– Огонь лишил нас крова.

– Огонь – это враг. Огонь под запретом. Огонь – это зло.

Зло? Под запретом? – недоумевал Теремон. Как видно, они все-таки сумасшедшие.

– Попытка разжечь огонь на первый раз карается штрафом, – сказал предводитель. – Мы конфискуем у тебя это животное. Чтобы знал вперед, как подвергать опасности невинных людей. Забирай его, Листигон. Это будет хорошим уроком. В следующий раз, когда этот парень что-нибудь добудет, он еще подумает, следует ли ему вызывать враждебную стихию только для того, чтобы поджарить себе мясца.

– Нет! – сдавленно крикнул Теремон, когда Листигон нагнулся за грабеном. – Это мое, придурки! Мое! Мое!

И бросился на них, забыв в приступе горького разочарования всякую осторожность.

Кто-то крепко ударил его в солнечное сплетение. Теремон задохнулся, поперхнулся и скрючился, держась за живот, и тут кто-то нанес ему сзади другой удар, по пояснице, чуть не сваливший его наземь. На сей раз Теремон успел двинуть назад локтем, попал и услышал, как враг заворчал от боли.

Ему и раньше приходилось драться, но очень-очень давно. И он никогда еще не выступал один против пяти. Главное, сказал он себе, это держаться на ногах и пятиться, пока не упрешься спиной в валун – тогда никто, по крайней мере, не зайдет сзади. А потом попытаться отбиться кулаками и ногами – кусаться и вопить, если надо, пока его не оставят в покое.

А внутренний голос говорил ему: «Да ведь они совсем чокнутые. Они не отстанут, пока не забьют тебя насмерть».

Ну, теперь уж делать нечего – только отбиваться. Теремон нагнул голову и стал изо всех сил молотить кулаками, продолжая в то же время пятиться к валуну. Враги наседали, нанося удары со всех сторон, но он держался на ногах. Их численное превосходство оказалось не таким уж подавляющим, как он ожидал. В этом тесном пространстве они не могли накинуться на него все сразу, и Теремон использовал их замешательство в своих интересах, направляя удары куда попало и двигаясь как можно быстрее, они же топтались на месте, стараясь не задеть друг друга.