Айзек Азимов - Роботы и империя

– Это было необходимо, друг Жискар.

– Однако возможность причинения вреда в этом случае все-таки была. Если представить связующие силы в виде тонкого эластичного шнура – неудачная аналогия, но другой не придумаешь – тогда обычные торможения, с которыми я имею дело, так тонки, что исчезают при моем прикосновении. Но мощная связующая сила щелкает и отскакивает, когда рвется, и отскочивший конец может ударить по другим, совершенно не относящимся сюда связующим силам, ударить и захлестнуть, безмерно усилив их. В этом случае человеческие эмоции и отношения могут неожиданно измениться, и это почти наверняка приведет к вреду.

– У тебя впечатление, что ты повредил леди, друг Жискар?

– Думаю, что нет. Я был исключительно осторожен, я работал все то время, пока мы разговаривали. Спасибо, что ты позаботился принять на себя главный удар в разговоре и сумел не попасться между полуправдой и неправдой. Но, несмотря на всю свою осторожность, я пошел на риск, и меня удручало, что я сознательно рисковал. Это было так близко к нарушению Первого Закона, что требовало от меня исключительных усилий. Я уверен, что не был бы способен сделать это, если бы…

– Да, друг Жискар?

– Если бы ты не разъяснил мне свой взгляд на Нулевой Закон.

– Значит, ты принимаешь его?

– Нет, не могу. А ты можешь? Встав лицом к лицу с возможностью нанести вред индивидуальному человеческому существу или допустив, чтобы ему был причинен вред, можешь ли ты допустить этот вред во имя абстрактного человечества? Подумай!

– Не уверен, – сказал Дэниел дрожащим голосом, сделал паузу и продолжил с усилием: – Мог бы. Только лишь концепция подталкивает меня… и тебя. Она помогла тебе рискнуть внести исправления в мозг леди Глэдис.

– Да, это верно, – согласился Жискар, – и чем больше мы думаем о Нулевом Законе, тем больше он подталкивает нас. Интересно, может ли он сделать это в крайнем случае? Может ли он помочь нам пойти на риск, более широкий, чем мы обычно рискуем?

– И все-таки, я убежден в ценности Нулевого Закона, друг Жискар.

– Наверное, и я был бы убежден, если бы мог определить, что мы понимаем под «человечеством»?

Помолчав, Дэниел сказал:

– Разве ты не принял Нулевой Закон недавно, когда остановил роботов мадам Василии и стер из ее мозга знание о твоих умственных способностях?

– Нет, друг Дэниел, не совсем так. Я пытался принять его, но не по-настоящему.

– Однако твои действия…

– …были продиктованы комбинацией мотивов. Ты говорил мне о своей концепции Нулевого Закона, и она показалась мне имеющей некоторую ценность, но не достаточную, чтобы зачеркнуть Первый Закон или даже зачеркнуть сильное использование Второго Закона в приказах мадам Василии. Затем, когда ты обратил мое внимание на приложение Нулевого Закона к психоистории, я почувствовал, что сила позитронной мотивации становится выше, но все-таки не настолько высокой, чтобы перешагнуть через Первый Закон или даже сильный Второй.

– Но ты свалил мадам Василию, – прошептал Дэниел.

– Когда она приказала роботам демонтировать тебя, друг Дэниел, и показала явные эмоции удовольствия, беспокойство о тебе, добавленное к тому, что уже сделала концепция Нулевого Закона, вытеснило Второй Закон и стало соперничать с Первым. Комбинации Нулевого Закона, психоистории, моей преданности леди Глэдис и твоей беды продиктовало мне действия.

– Моя беда вряд ли могла воздействовать на тебя, друг Жискар. Я всего лишь робот. Она могла бы повлиять на мои собственные действия по Третьему Закону, но не на твои. Ты без колебаний уничтожил надзирательницу на Солярии и мог бы наблюдать за моим уничтожением без каких-либо действий с твоей стороны.

– Да, друг Дэниел, и обычно так бы и было. Однако твое упоминание о Нулевом Законе уменьшило интенсивность Первого Закона до ненормально низкой цены. Необходимость спасти тебя была достаточной, чтобы отринуть все остатки Первого Закона, и я… действовал соответственно.

– Нет, друг Жискар. Перспектива вреда для робота вовсе не могла волновать тебя. Она ни в коем случае не могла бы способствовать нарушению Первого Закона, разве что ослабить его действие.

– Как ни странно, друг Дэниел, но я не знаю, как это получилось. Может, потому, что, как я заметил, твоя манера мыслить все больше и больше напоминает человеческую, но… в тот момент, когда роботы направились к тебе, а леди Василия излучала дикую радость, мои позитронные связи реформировались аномальным образом. В этот момент я думал о тебе как о человеке и действовал соответственно.

– Это было неправильно.

– Я знаю. И все-таки… и все-таки если бы это случилось снова, я уверен, что появилось бы снова то же аномальное изменение.

– Очень странно, – сказал Дэниел, – но слушая тебя, я чувствую, что ты поступил правильно. Случись обратная ситуация, я почти уверен, убежден, что тоже… тоже думал бы о тебе как о человеке.

Дэниел медленно и нерешительно протянул руку. Жискар неуверенно посмотрел на нее и так же медленно протянул свою. Их пальцы встретились… и мало-помалу роботы пожали друг другу руки, как настоящие друзья, какими они и называли один другого.

Глэдис огляделась, скрывая любопытство. Она впервые была в каюте Диджи Каюта была заметно роскошнее, чем новая, предназначенная для нее. Экран был более тщательной отделки, была тут сложная система ламп и контактов, которая, как подумала Глэдис, служила Диджи для связи со всем кораблем.

– Я почти не видела вас после отъезда с Авроры, Диджи, – сказала она.

– Польщен, что вы заметили это, – ухмыльнулся Диджи. – Сказать по-правде, Глэдис, я это тоже заметил. Вы выпадаете из целиком мужской команды.

– Не слишком лестная причина, чтобы скучать по мне. Дэниел и Жискар тоже выпадают. Вы и по ним соскучились?

Диджи оглянулся.

– Я так мало скучаю по ним, что только сейчас заметил их отсутствие. Где они?

– В моей каюте. По-моему, глупо таскать их с собой в ограниченном пространстве корабля. Они, похоже, даже рады были предоставить меня самой себе, и это удивило меня. Впрочем, нет, если подумать. Ведь я довольно резко приказала им остаться.

– Не странно ли? Аврорцы никогда не ходят без своих роботов. Я уже это усвоил.

– Ну и что же? Когда я впервые приехала на Аврору, я училась переносить реальное присутствие людей, поскольку солярианское воспитание не подготовило меня к этому. Научиться быть временами без своих роботов, когда я среди поселенцев, будет, вероятно, менее трудно.

– Прекрасно. Признаться, я предпочитаю быть с вами без устремленных на меня блестящих глаз Жискара и еще больше – без вечной улыбки Дэниела.

– Он вовсе не улыбается.

– А мне кажется, что у него чуть заметная, весьма неопределенно-распутная улыбка.