Далия Трускиновская - Маршрут Оккама

Он, все поняв, взял меня под локоть и подсадил. Сам сел напротив — за пустой стол.

— Чем обязаны, Борис Петрович?

Доброжелательность у него была вполне профессиональная.

— Меня к вам направил полковник Кабанов, — сказал я. — Мы с Кабановым знакомы целую вечность, если он что-то советует, то обычно за свои слова отвечает. Так вот, Андрей Васильевич, я вам расскажу про одну экспедицию, чтобы вы поняли, насколько я владею информацией.

— Когда вы записались на прием, Борис Петрович, я навел справки. Если это экспедиция в Атлантиду, или по следам зеленых человечков, или поиски птеродактилей в лесах средней полосы, то тут я ничем не могу помочь.

— Это — экспедиция, которая направилась неделю назад на Семеновские болота. Знаете, под Протасовом?

— Протасов — это где?

Глядя на него, действительно можно было подумать, будто не знает. Ну что же — всегда приятно пообщаться с профессионалом. Я взял с пола свой «дипломат», положил на колени и достал заранее приготовленную карту местности.

— Вот тут, Андрей Васильевич. Видите — от Москвы ночь пути.

Он честно изучил карту.

— Я вас слушаю, — сказал спокойно. — Итак, экспедиция на Семеновские болота.

— Туда отправились человек — известный исследователь Александр Фоменко, публикуется под дурацким псевдонимом «Новодевичий», это, извините, моя заслуга, так получилось. Еще — программист Алексей Золотухин, бизнесмен Владимир Куренной. С ними были журналист Виктор Костомаров и его невеста Марианна Древлянская. Я поехать не мог — сами понимаете. Экспедиция собралась совершенно спонтанно, потому что Костомарова очень заинтересовала аномальная зона на Семеновских болотах, белое туманное пятно. Когда через два дня от ребят не поступило ни одного звонка, я забеспокоился. Потом в мои руки попала информация — и я понял, что к пропаже экспедиции имеет непосредственное отношение ваше ведомство. Вот я к вам и пришел.

— И что же это за информация? — спросил Дробышев.

— Информация такая — когда экспедиция проводила эксперименты с пятном, на нее внезапно напали люди в камуфляжных комбинезонах. Началась стрельба. Особенный интерес эти люди проявляли к рюкзаку, в котором был рабочий ноутбук Золотухина. А в ноутбуке Золотухина — недоработанная программа, которую сам он называл «Маршрут». Это программа, позволяющая рассчитать появление и дрейф межвременных проколов и петель. Вам это что-то говорит?

— Я иногда читаю научно-популярные журналы, — ровным голосом ответил Дробышев. — То есть, программа позволяет рассчитать место, куда нужно войти, чтобы попасть в прошлое.

— Не только попасть. Она рассчитывает точку в прошлом, куда нужно войти, чтобы выйти в нашем времени. Силами четырех человек было сделано то, ради чего вложены бешеные деньги в проект «Янус».

Я назвал слово, которое должно было вызвать хотя бы тревожный взгляд. Но он помедлил с ответом — и мне этого было достаточно.

— Вы про ту сумасшедшую затею? — спросил Дробышев. — Про ту аферу? Неужели вы, взрослый человек, принимаете ее всерьез? По-моему, больше смысла в этих ваших маршрутах. Но и тогда я не совсем понимаю, почему вы обратились в наше ведомство. Путешествия во времени — не наша, так сказать, епархия. Я могу направить вас к человеку, который в этом разбирается лучше меня.

— Речь идет о путешествии во времени, которое против своей воли совершили ваши коллеги в камуфле и с полным боекомплектом.

— Почему вы решили, что это обязательно мои коллеги? — Дробышев позволил себе усмехнуться.

— Я не имею доступа к секретной информации, — сказал я. — Вы можете легко проверить — и никогда не имел. Только к общедоступным публикациям. Но я аналитик. Я — историк, понимаете? А история — это как идти по болоту. Видишь несколько кочек — и по их расположению догадывайся, где топко, где сухо. Это как сплавляться по реке. Дна не видишь, подводных камней и мелей не видишь, но вот легонькая рябь — и по ней ты точно скажешь, где мель. Мне не нужно было секретной информации — доступной вполне хватило. Хватило знать, что на экспедицию было совершено нападение, чтобы догадаться, откуда тут ноги растут. Хотите знать, что я понял?

— Любопытно, — холодно произнес он.

— Думаю, что не удивлю вас, если скажу, что проект «Янус» под угрозой срыва. И этот срыв запланирован. Тот, кто с самого начала держал руку на пульсе, сделал ставку на самое надежное, что только может быть в мире, на жажду наших господ предпринимателей обвести партнера вокруг пальца, прокрутить кредитные деньги, для того не предназначенные, затерять их в бумагах и вообще прикарманить. Если завтра объявят конец света, сегодня они еще будут прокручивать свои миллионы…

— На том стоят, — подтвердил Дробышев.

— Когда я увидел, что вы вмешались в это дело…

— Я?..

— Ваши коллеги, простите. Многое стало на свои места. Банк готов прекратить финансирование, потому что эксперты наконец-то доказали нелепость проекта. Сказки для моей младшей внучки! Просто независимая экспертиза, которую заказал банк, была более чем зависимой. Проект «Янус» не безнадежен. Он опасен — но не безнадежен! Но ваше ведомство ограничено в средствах. Вы не можете вложить в проект столько, сколько могут буржуи. Вам было проще позволить довести его до той стадии, когда основные средства вложены, и дис-кре-ди-ти-ро-вать!

— Интересная версия. Я бы еще только хотел понять, для чего нам — нам! машина времени.

— А потом, когда банки попытаются вернуть хоть часть кредитов, начать игру. Настанет день, когда все стороны пойдут на мировую, чтобы хоть какие-то деньги вернулись. И тогда недостроенный объект будет куплен подставными фирмами за символическую сумму и работы на нем возобновятся. Но уже в обстановке глубочайшей секретности.

— До чего только не додумается человек, начитавшись популярных журналов, — с сожалением о моем зря потраченном времени сказал он. — Борис Петрович, вы все очень хорошо рассчитали, вы только одного не учли моему ведомству, как вы изволили выразиться, проект «Янус» действительно ни к чему. Эти типично коммерческая идея. А мое ведомство, если угодно, живет сегодняшним днем. И, согласитесь, выкупить недостроенные корпуса, довести всю эту технику до рабочего состояния тоже денег нужно. А у нас есть, я бы сказал, более первоочередные задачи, чем ловля динозавров. Вы же сами видите, что в мире творится…

— Вижу. Вот теперь у нас и начнется настоящий разговор, — ответил я. — О международном положении.

Андрей Васильевич пристально посмотрел на меня. Уж что-что, а настоящий разговор ему был совершенно не нужен. И нетрудно догадаться, почему. О таких физиономиях, как у него, раньше говорили: «Оно и по роже видно, что карьерист». Карьеру в «его ведомстве» делают, руководя людьми, а не углубляясь в тонкости научных проблем. Разговор по существу дела, со всякими физическими формулами, был прерогативой кого-то и подчиненных.