Владимир Дэс - Закон есть закон (сборник)

Он закричал.

Никто никогда до этого момента его не бил. Даже в детстве.

Он попытался ногами отпихнуть от себя мучителей. Его предупредили:

– Не дрыгай ножками, а то отрубим.

Потом его «отстегнули» от батареи и стали бить методично, профессионально, без злости. Как куклу. Он катался по полу от одной стены к другой.

Ему было страшно.

Казалось, что у него не осталось ни одного живого места. Казалось, все его внутренности оборвались, вся кровь разлилась по полу. Он снова потерял сознание.

В очередной раз очнулся опять сидящим у батареи с прикованной к ней рукой. Правый глаз заплыл, левый – еле-еле видел. Но рту была каша из зубов и крови. Он пошевелился. Наручники звякнули о батарею.

Дверь скрипнула, он вздрогнул. Вошли все те же двое, и с ними – третий, новый человек. Он нес табурет. Табуретом бить не стали. Новый сел на него посреди комнаты, покачал головой, поцокал языком и сожалеючи сказал:

– Ну, зачем же так.

Сказал в пространство, как бы никому, и протянул к нему руку. Он вздрогнул, прижался плотнее к стене и выкрикнул:

– Не надо! Не надо меня бить! Мне очень больно!

Сидящий на табурете достал платок, высморкался и ответил:

– А бить больше не будут. Я пришел тебя освободить. Вот от них. – И показал на двоих мучителей. – Но им надо заплатить. У меня денег нет, а у тебя, я слышал, много. И просят-то они всего – пятьсот штук зеленых. Отдадим – и свободны. Согласен?

Теперь все стало ясно.

– У меня нет такой суммы, – сказал он.

Сидящий на табурете спокойно принял информацию и сказал:

– Проблем нет.

Встал, попрощался, поднял табурет и пошёл к выходу.

Оставшиеся, тут же стали его пинать. Опять молча и методично.

Потом тот с табуретом приходил ещё три раза и трижды слушал, как с плачем клялся и божился, что у него нет таких денег. Наконец всем стало ясно, что выкуп с него получить не возможно.

И тогда, отправив заложника в очередной раз за черту сознания, решили сдёрнуть деньги с фирмы, гнде он работал, а его перевезти в другое, более надёжное место.

Спустя некоторое время, он очнулся в какой-то тёмной яме без наручников. Было холодно. Сверху сквозь маленькую щёлку пробивался свет. Он пытался заглянуть в щель, но тут же услышал грозный собачий рык.

«Почему я, а не кто-то другой? Почему?»

В фирме, где он работал, его хватились на второй день. Ни дома, ни у знакомой он не появлялся. Запить он не мог – незапойный. Просто пропал, исчез, растворился.

В деле, за которое он отвечал, пошли сбои.

На третий день в офис позвонили и сказали, что он похищен и за него требуют выкуп: пятьсот тысяч долларов! Шеф тут же собрал совещание службы безопасности. Все недоумевали: почему он, почему похитили именно его? Таких, как он, в фирме работали десятки.

В правоохранительные органы обращаться не стали: коммерческая деятельность фирмы могла там вызвать сомнения. Решили заняться расследованием сами.

Побывали у него дома. В трехкомнатной, хорошо обставленной квартире он жил один.

Но, очевидно, похитители там тоже побывали. В квартире все вверх дном; посуда разбита, паркет вырван, подоконники выломаны, мебель исковеркана. Ясно, что здесь что-то искали и, конечно, не пирожки. Но почему похитители были уверены, что у него есть большие деньги?

Решили провести срочную ревизию всех документов, касавшихся его деятельности, результат был ошеломляющим: он ежемесячно похищал у фирмы огромную сумму денег.

Вот почему выбор похитителей пал на него!!! Они, в отличие от ревизоров, знали, что он, обворовывая фирму, имел приличный доход.

Можно было на все это плюнуть, но неизвестно, куда эта история может привести. Кто дернет за неожиданную ниточку? И где деньги, похищенные у фирмы? Придется его все же разыскать и освободить.

Очертили круг лиц, с которыми он работал, кто мог знать о его делах и участвовать в хищении денег. Вышли на водителя, с которым он возил товар. Установили за ним круглосуточное наблюдение.

Вечером водитель поехал в пригород, там в частном доме жила его мать.

Дом находился за высоким, глухим забором и охранялся злыми собаками.

Подключились к телефонной линии. Услышали, как водитель по телефону передает информацию о панике в фирме. Без сомнений, наводчиком был он. Из телефонных реплик поняли, что и похищенный находится у него дома. Пока водителя трогать не стали, а похитителям пообещали выкуп.

Договорились с бандитами о передаче денег на городском многолюдном рынке.

Когда до условленной встречи оставалось около часа, взяли дом водителя и в погребе нашли страдальца.

Похитители, прождав на рынке два с лишним часа, поняли – что-то произошло, и помчались в пригород. Увидев пустой погреб, со злости перестреляли собак, а заодно шлепнули и мамашу водителя. Затем исчезли.

Исчезли навсегда.

Похищенного привезли в офис, он плакал, бросался всем на грудь, обливаясь слезами благодарности, показывал сломанные пальцы, синяки, раны.

В кабинете шефа его слушали долго. Потом показали документы ревизии. И вдруг он, избитый, изуродованный, стал кричать, что это провокация, что его подставляют, что денег у него нет!

Никакие доводы и аргументы не убеждали. И только тогда, когда взяли на досмотр одежду, его затрясло. В поясном шве брюк нашли ключ от банковской ячейки. Съездили в банк, вскрыли ячейку. Там лежали пятьсот шестьдесят тысяч долларов США.

Да, бандиты знали все или почти все. Они не знали только одного: человек, которого похитили, ценил деньги больше своей жизни. Он готов был умереть, но денег не отдать.

И вот теперь он понял, что лишился денег, которые защищал ценой жизни. Причем лишился просто и в тот момент, когда казалось, что пришло спасение.

С ним произошел удар.

Лицо перекосилось, руки и ноги напряглись, изо рта полилась кроваво-розовая пена, он рухнул на пол, и тело в задергалось в конвульсиях из стороны в сторону.

Его поместили в клинику, где хорошо лечат. Раз в неделю его навещали из фирмы. Приносили цветы и фрукты.

Но скоро лечащий врач запретил посещения. Здоровье пациента ухудшалось.

Очевидно, его беспокоили какие-то важные воспоминания, связанные с работой.

А ему нужен покой.

Он слишком много пережил.

Пыльно. Жарко.

Машины сплошным потоком ползут по раскаленному асфальту. Тяжелый угарный воздух скатывается с шоссе и, расползаясь, обволакивает как туманом, грязно-желтое здание станции техобслуживания.

К ее фасаду в ряд приткнулись несколько автомобилей разных цветов и марок. В стороне, у вялого тополя, стояли «Жигули» бежевого цвета. Их хозяин, мужчина лет шестидесяти, слегка сутулый, что-то говорил электрику. Тот молчал, ничем не выражая свою заинтересованность. Мужчина, видя это безразличие, подождал немного и несмело добавил: