Андрей Марченко - Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых

– А-а… вы кто будете?

– Капитан Голицын. Со срочным пакетом для госпожи Пашутиной.

– Ох, ма…

Дверь распахнулась. На пороге стоял пожилой человек в выцветшем, потертом мундире солдата-артиллериста, накинутом на плечи, домашних штанах и шлепанцах на босу ногу. Он, прищурившись, несколько секунд разглядывал Андрея, потом спохватился, отступил на шаг в сторону и даже попытался выпрямиться по стойке «смирно». Однако последнее у него не получилось – старый солдат болезненно сморщился и виновато сморгнул.

– Извиняйте, ваше благородие, спина перебита… Проходите.

– Где воевал? – поинтересовался Голицын, входя в просторную прихожую.

Правда, здесь было довольно темно, окно над входной дверью не мыли очень давно, а канделябр, стоявший слева на полке, давал тусклый дрожащий свет от пяти парафиновых свечей.

– Балканская кампания. Ранен дважды – под Плевной у Горного Дубняка и под Пловдивом. – Старик покряхтел, попереминался с ноги на ногу. – А что ж вы так рано-то прибыли, ваше благородие? Хозяйка моя еще почивают…

– Срочное дело, герой. Так что иди, буди хозяйку. Я в гостиной подожду…

Ждать Голицыну пришлось не менее часа. Наконец двери гостиной распахнулись, и в помещение вплыла высокая, располневшая не по годам женщина, одетая в домашнее платье и чепец. Поверх платья вдова куталась в меховой казакин, заметно побитый молью.

– Чему обязана, молодой человек? – сердито спросила Пашутина, опускаясь на диван напротив камина.

Вошедшая следом служанка тут же подвинула к дивану столик на гнутых ножках. На нем Андрей заметил шкатулку с папиросами, пепельницу и коробку спичек. Вдова не торопясь извлекла длинную дамскую папироску, прикурила и, прищурившись, посмотрела на гостя.

«Однако, серьезная женщина», – невольно отметил про себя Андрей. Встал и отрекомендовался:

– Капитан Службы охраны высшей администрации при Канцелярии Его Императорского Величества Голицын.

У вдовы едва заметно дрогнула рука с папиросой, и на секунду метнулся в сторону взгляд. «Ага, у мадам имеется-таки камень за пазухой!» Андрей сделал вид, что не заметил замешательства хозяйки.

– И что же привело вас в мой дом? – уже менее уверенно поинтересовалась Пашутина.

– Дело государственной важности, – строго сказал Голицын и продемонстрировал ей изъятую у Тухачевского бумагу.

У вдовы оказалось прекрасное зрение, и буквально через минуту она, прочтя документ, явственно побледнела и положила недокуренную папиросу в пепельницу.

– Н-ну а я-то здесь при чем?.. – почти прошептала Пашутина, отводя взгляд.

– Вы, мадам, может быть, сами и ни при чем. А вот ваши посетители…

– Ка-какие по-посетители?.. – На вдову было жалко смотреть.

– Например, вчерашние, – веско произнес Андрей, решив не давать ей ни малейшего шанса придумать какую-либо правдоподобную отговорку. – Одного, кажется, зовут господин Лембовски? А второго…

– …Каминен. Тиму Каминен…

– Ого! Финн?! Ладно, допустим. Хотя, думается, по-настоящему их зовут не так.

– Вы правы, господин капитан, – голос у вдовы сорвался, она всхлипнула, губы ее задрожали.

«Только бы истерику не закатила или в обморок не хлопнулась», – встревожился Андрей, подвинул свой стул поближе к дивану, сел и участливо улыбнулся.

– Ну, полноте, мадам, не надо так волноваться. Я ведь ни в чем вас не обвиняю пока. Нет оснований. Вы могли и не знать, что это за люди.

– Нет. Я точно знаю, что они не поляки или финны! – Пашутина справилась с собой и прямо посмотрела в глаза Голицыну. – Я вам во всем признаюсь, господин капитан. С недавних пор здесь, в моем доме собирается на свои заседания некое Общество дружбы, дружбы между Великобританией и Россией. Так они себя называют. Вы спросите, почему я их к себе пустила?.. – Она вздохнула. – После гибели мужа, полковника Пашутина, я осталась совсем одна. Пенсия за мужа оказалась существенно меньше, чем мне обещали… А через какое-то время я познакомилась с господином Лембовски. Он был настолько мил, обходителен и любезен, что… когда попросил меня об услуге, я не смогла ему отказать…

– И какого рода понадобилась ему услуга?

– Попросил пустить на постой одного очень милого и воспитанного человека, его помощника…

– Финна Каминена?

– Его… Только он, конечно, никакой не финн. И разговаривали они всегда по-английски… И люди, члены Общества этого, тоже почти всегда говорили по-английски. Но здесь бывали и русские…

– Вы знаете, о чем они говорили? – Голицын почти не надеялся на положительный ответ.

– Конечно. – Пашутина усмехнулась. – Я знаю три языка, в том числе и английский.

«Вот это номер! – Андрей едва не выдал свое волнение. – Ай да вдова! И что же мне теперь с ней делать? По сути, она – пособник иностранных агентов, а по-человечески…»

– Мадам, – сказал он вслух, – надеюсь, вы понимаете свое положение. Поэтому хочу предупредить, чтобы о нашем разговоре ваши… гости ничего не узнали. Более того, если вы окажете услугу государству – в моем лице – и поможете задержать этих людей, я в свою очередь обязуюсь не привлекать вас за пособничество, а выставить как жертву обстоятельств. Вы согласны?

– О, господи, ну конечно же! – Пашутина покраснела до кончиков ушей и сплела пальцы перед грудью. – Умоляю, господин капитан, скажите, что я должна сделать?

– Всего лишь сообщить мне, когда произойдет заседание этого… Общества дружбы. Надеюсь, они проводят сборища не раз в полгода?

– О, нет! Эти господа отличаются дисциплиной и постоянством. Заседания они проводят по четвергам, два раза в месяц…

– Отлично. Значит, следующее собрание состоится через неделю?

– Конечно!..

– Вот и хорошо. – Голицын поднялся. – Мадам, разрешите откланяться. До встречи в следующий четверг. И помните, никому ни слова о нашей беседе. А своим домашним скажете, что приходили по поводу увеличения пенсии за мужа.

– Будьте уверены, господин капитан, я вас не подведу. – Пашутина с самым серьезным видом подала ему руку для поцелуя, и Андрей не отказал женщине в такой малости.

Заверениям вдовы Пашутиной Голицын поверил лишь отчасти. Он, конечно, не сомневался, что дама не станет передавать историю их встречи Рейли или кому-нибудь еще. Однако насчет сроков проведения тайного сборища «общества дружбы» позволил себе усомниться. И дело тут было не в доверии к словам вдовы. Просто капитан вспомнил азбуку разведчика: создавай вокруг всех своих поступков максимальную неразбериху, тогда твоим вероятным и явным противникам будет труднее вычислить тебя. Поэтому Андрей, возвратившись на Шестую линию Васильевского острова, развил бурную деятельность, удивившую даже его энергичного начальника.