Андрей Марченко - Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых

– Будут новые вихри. Другие, – предположил Игнатьев. – Не такие остервенелые. Чуть мягче. Но этот мы победим. Немного упрочим положение России, приблизим ее золотой век. Который непременно будет!

– И каждый раз будем взрывать бомбы?

– Ты придумаешь что-то еще, – улыбнулся Игнатьев. – Материалы для размышлений я тебе дам. Особенно по результатам эксперимента.

– Если он удастся…

– Да почему нет?

– Всякое может случиться. – Воронцов съежился и потер руки, будто ему стало холодно. – Мы боремся с инфернальными силами. Осознанно выступаем против них. Согласись, логично предположить, что инфернальные силы могут заняться нами вплотную. И не только нами…

– Помните «Варшавянку»? – спросил майор. – «Вихри враждебные веют над нами»?

– Конечно, – всхлипнула Лиза. – Почему вы спрашиваете?

– Потому что вы прекрасная думающая девушка, Лиза! Сразу ведь видно. Я еще там, на перроне, понял. Несмотря на ваш глупый лозунг. Скажите, как такая красавица может поддерживать неопрятных и вздорных «Бешеных Куриц»?

– Я свободу поддерживаю, – объяснила Лиза. – Но «Варшавянка» здесь при чем?

– Вихри, – сказал майор, немного подумав. – Над нами веют злые, враждебные вихри. Они заставляют капиталистов безудержно гнаться за прибылью, угнетая рабочих. Они заставляют рабочих вместо того, чтобы заботиться о семьях и работать не покладая рук, пить горькую и валяться в беспамятстве. Эти вихри заставляют кричать грудных детей. Они пугают взрослых. Они внушают дикие идеи маньякам и революционерам. Всё дело в вихрях…

– Не в людях? – недоверчиво спросила Лиза.

– В людях – в первую очередь. Один человек может бороться с воздействием, другой – нет. Согласись, странно и страшно, когда десятиклассник берет револьвер отца, приходит в свою школу и начинает стрелять в товарищей. Или, того хуже, в младшеклассников, которые ничего плохого ему не сделали. Церковь говорит, что виноваты бесы. Но Бог не дал бесам воли над человеком. Человек может выбрать лишь сам. И плохое он выбирает, когда ему некомфортно. Он борется с вихрями…

– И что? Вы тоже боретесь с вихрями? – предположила девушка.

– Именно. Приятно иметь дело с такой сообразительной юной особой…

– Вы хотите выжечь вихри атомным взрывом? Но почему в нашем городе?

Фадеев попросил:

– Разрешите, я возьму чаю. И вы угощайтесь. Я не буду отбирать у вас пистолет.

– Чай берите, – разрешила Лиза. – Почему вы не боитесь пистолета? У вас эксперимент такой? Или за нами вообще наблюдают? А меня держат на мушке снайперской винтовки?

Майор взял чашку, отхлебнул, удовлетворенно кивнул.

– Нет, Лизонька, за мной никто не наблюдает. Насколько я знаю. И вы чувствуете себя некомфортно не потому, что вас держат на прицеле. А потому, что такое поведение, как у вас, не характерно для молодой девушки. В других мирах вы живете по-другому…

– Что?

– Знаете, прежде чем стать жандармом, я долго изучал философию под руководством профессора Воронцова. Собирался диссертацию защищать. Но призвали в вооруженные силы, потом предложили поработать в жандармерии, и я решил, что смогу больше помочь обществу, выявляя террористов и шпионов, нежели рассуждая о высоких материях. Воронцова мне всё равно не превзойти…

Фадеев подставил чашку под самовар, наполнил ее дымящимся кипятком, долил заваркой из фарфорового чайника.

– Но одно я усвоил четко: во вселенной много миров… Или в мире много вселенных, тут вопрос терминологии. Из мира в мир туннелируют частицы. А колебания суперструн, из которых складывается пространство одного мира, передаются в другой мир. И, главное, люди. Люди в соседних мирах живут одинаковые. Мы чувствуем их – то есть себя, слышим потаенные мысли, видим сны. В наушниках наших плееров играет одинаковая музыка – если, конечно, мы слушаем эти плееры. Я вот совсем музыку слушать перестал.

– Почему? – спросила Лиза, хотя, вообще-то, речь шла совсем не о том, и музыка в вопросе благополучия человечества – дело десятое.

– Не знаю. Некогда. Наверное, другим моим репликам в других мирах не до того. Или плееры отобрали. А музыка чувствуется очень хорошо. Музыка – гармонические колебания, которые передаются из мира в мир почти беспрепятственно. Если мы когда-то начнем общаться с другими мирами, то в первую очередь – музыкой.

– А не ядерными взрывами?

– Взрывы… Они ведь не причинят никому вреда. Три взрыва – здесь, на Новой Земле и на Дальнем Востоке погасят колебания над всей Россией. Утихомирят вихри. И всем станет спокойнее.

– Врете! – нервно закричала Лиза. – Вы меня забалтываете! Вербуете! Замолчите! Я сейчас выстрелю!

– Вы не выстрелите. А если выстрелите – значит, так суждено. Значит, наш план потерпел неудачу. И вихри вас одолели.

– Я-то здесь при чем?

– А что, вы особенная? – осведомился Фадеев.

– Да! То есть нет! Я хочу, как лучше!

– Все хотят как лучше. Все и всегда, – твердо сказал Фадеев. – Когда убийца стреляет в свою жертву, он хочет, как лучше. Когда судья выносит приговор – он хочет, как лучше. Когда толпа забивает камнями женщину, заподозренную в прелюбодеянии, – она хочет, как лучше. Каждый в ней хочет, как лучше. Но это всё вихри. Которые искажают наше восприятие, наши действия.

– И вы хотите их выжечь?

– Почти. Аппаратура, созданная под руководством профессора Игнатьева, научилась регистрировать колебания суперструн. Определять завихрения. Было выяснено, что там, где случаются уличные беспорядки, идут войны, начинаются революции – существуют устойчивые во времени вихри. Своего рода торнадо в мире суперструн. Но на эти вихри можно влиять. Разными способами. Даже молельные колеса буддийских монахов, если крутятся в нужную сторону, смягчают вихри. Но мало. Медленно. Слабо. Один из действенных способов влияния – ядерный взрыв. Профессор рассчитал, что суперпозиция ядерных взрывов в трех точках нашей страны погасит устойчивый вихрь, который кружит над Россией уже больше сотни лет. Мы имеем возможность изменить историю. Помочь не только себе, но и соседним мирам.

– Устроить золотой век? – широко раскрыв глаза, спросила Лиза.

– Да.

– И если я заберу у вас чемоданчик, золотого века не настанет?

– Не думаю, что одному человеку под силу изменить ход истории. Воздействие от вихрей распространяется на прошлое и на будущее. Если вихрь будет погашен – все вокруг станут спокойнее заранее. И вы не будете в меня стрелять. Потому что это неправильный поступок. Если нет – я имею серьезные шансы получить пулю.

Открылась входная дверь номера, и на пороге появился Яцутко с большим шестизарядным револьвером в руке. Одет он был в рабочий комбинезон – наверное, проник в гостиницу под видом сантехника.