Вл. Гаков - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 21

— Идите с нами!

И слышали в ответ едва уловимый плеск радиоволн:

— Вам должно быть хорошо сейчас…

Перед вами не рассказ, а эскиз — литературный проект романа. Вместо романа — проект. Я — автор — даю схему, вы — читатель — дорисовываете воображением. Скелет мой — плоть ваша. Да здравствует активный читатель! Будем работать вместе.

Научную идею здесь дает новейшая биология. “Клоны” — так называется эта идея.

Клонами именуются вегетативные копии — организмы, выращенные из одной части, например, деревья, выросшие из одной веточки. Все тополя у нас клоны, все ивы — клоны. Яблони, вишни, малина, крыжовник — тоже все клоны. Клоны обходятся без оплодотворения, значит, генетически они — точная копия родителя. До недавнего времени считалось, что высшие животные не дают клонов, им обязательно нужно пожениться. Но ведь у зверей, и у людей тоже, в каждой клетке полный набор генов; теоретически из каждой можно вырастить существо. И вот недавно это удалось с лягушками. А если с лягушками удалось, может, и человека со временем тоже научатся выращивать из кусочка кожи, или мышцы, или из капли крови. (Не надо ликовать, ловя меня на ошибке. Я помню, что у красных кровяных шариков нет ядер с генами. Но у белых есть же).

Фантастика немедленно подхватила эту вкусную идею. Кажется, первым прошелся у нас по клонам А. Днепров. Написал рассказ о том, как вырастили две копии фараона.

Потом писателям пришло в голову выращивать клонов для нужд медицины. Недавно прочел я подряд два романа на эту тему: в одном клонов убивают, чтобы использовать для пересадки их сердца, печенки и железы богатым больным старикам, в другом — забирают все тело, вставляя в него мозг стареющего владыки. И оба автора с негодованием осуждают свою собственную людоедскую выдумку.

Зачем выдумывали, спрашивается?

Конечно, растить людей, как материал для хирургов, — людоедство, все равно что рабов откармливать на мясо. Впрочем, такое практиковалось на островах Тихого океана. Конечно, люди, хотя бы и вегетативные, — тоже люди, тоже имеют право на жизнь. У них и чувства, и способности, и таланты такие же, как у людей — у их собственных родителей…

Вот она — моя тема!

Возьмем талантливого человека (оборот заимствован у математиков: “возьмем точку на плоскости…”), итак, возьмем у талантливого человека две–три–пять–десять клеток с клеточными ядрами. Вырастим из этих десяти клеток десять человек. Это будут не дети великого, не его сыновья — у сыновей только половина генов отцовская, другая — материнская. Детки из клетки — точнейшие копии гения со всеми его задатками, похожие на родителя, как однояйцевые близнецы.

Кстати, бывали гении из числа однояйцевых близнецов? Не припомню. Такие близнецы редкость. Примерно одна пара на шесть тысяч родов. А сколько было гениев среди всех миллиардов живших на этой планете? Меньше, чем один на шесть тысяч?

Природа не дала материала для монографии о гениальных близнецах. Но на бумаге, в литературе можно поставить мысленный эксперимент: выбрать выдающегося человека, понаделать из его клеток десяток клонов, прикинуть, как сложится их судьба.

Выберем как образец… Кого бы выбрать? Будучи писателем, я прежде всего думаю о писателях.

Листаю “Литературную энциклопедию”. Кого же? Кого? О, мученье! “Die Wahl ist die Qua!”, — говорят немцы. Ну вот, возьму хотя бы Джека Лондона. Недавно прошел его юбилей, все равно собирался я статью писать, собрание сочинений перечитывал. И материал подобрел, и мысли были заготовлены.

Итак, клоны Джека Лондона — джеклоны.

У всех одинаковая внешность: среднего роста парни, сероглазые, кудрявые, с хорошей улыбкой и скверными зубами. У прообраза вставные челюсти были к тридцати годам.

Внешность одинаковая, но сознание, конечно, разное. В других семьях росли, в другие времена, другое наполнение памяти.

Мозги разные, но задатки одинаковые. Все джеклоны упорны, трудолюбивы, на диво трудоспособны (трудоспособность — от наследственности или от воспитания?). Все они методичны, терпеливы, умеют себя заставить работать планомерно и по 14 часов в сутки без воскресений (см. “Мартин Иден”). Требовательны к себе, прежде всего и только к себе, самостоятельны, никогда не надеялись въехать в рай на чужом горбу. Добросердечны, любят людей, любят детей, любят собак. Много еще хорошего можно сказать о джеклонах.

Общие задатки и общие недостатки. Родоначальник клонов бы честолюбца… по-своему. Жаждал не столько славы, сколько одобрения окружающих… и не всегда был разборчив в выборе этих окружающих. Ему очень хотелось, чтобы все-все говорили о нем: “Какой славный парень этот Джек!” Едва ли не самый лиричный из его рассказов “Черепахи Тэсмана”. Скиталец, авантюрист, разоренный неудачник умирает в доме своего богатого благополучного брата. Но к брату все равнодушны, а к неудачнику идут и идут люди с утешениями, сочувствием, рассказами, планами. Горюя, нелепо восклицают: “Клянусь черепахами Тэсмана, это был человек!”

Авантюрист, легкомысленный бродяга, неудачник… но Человек!

Джек Лондон тоже был бродягой, а также прачкой, моряком, попрошайкой, ловил браконьеров и сам был браконьером — устричным пиратом, потом — золотоискателем, военным корреспондентом, путешественником, процветающим писателем, а также владельцем фермы. И всюду он старался доказать, что он не хуже, а то и лучше других: самый настоящий рабочий парень, образцовый моряк, образцовый бродяга. И бродяжничать-то пустился не от нужды, а для того, чтобы доказать, что он не струсит, может лихо странствовать на вагонах и под вагонами. В 16 лет такое понятно. Но и в тридцать, прочтя о капитане Слокуме, обошедшем вокруг света на одноместном паруснике, знаменитый писатель тут же загорается: “Разве он слабее Слокума? Он тоже обойдет вокруг света под парусами”. Ближе к сорока Джек Лондон завел себе усадьбу, на ней — скотный двор… и так старался, так старался стать удачливым фермером, самым процветающим в округе. Но племенных коров-то кормили авторские гонорары.

Хотелось слыть настоящим человеком, настоящим бродягой, настоящим писателем, настоящим моряком, настоящим процветающим американцем. Но у разных людей бывали разные взгляды, разные моральные критерии. Иной раз они противоречили друг другу, иной раз — взглядам самого Джека Лондона. Тогда он утешал себя: таковы правила игры. Вот он в рыбнадзоре, говоря современным языком, то есть ловит устричных пиратов, отбирает у них сети. Хорошо ли лишать заработка эмигрантов-греков, обрекать их на тюрьму и голод? Ничего не поделаешь — правила игры! Мы в них не стреляем, зато они сдаются, как только догоним. Для молодого парня это спорт, а каково рыбакам? Правила игры!