Вл. Гаков - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 21

Холлидэй смотрел в ветровое стекло.

— Меня раздражают эти платформы, — сказал он, — их сбрасывают на Землю, как будто она свалка. И все же, если бы не эта платформа, которая сюда упала, я бы не наткнулся на рыбу.

Они доехали до озера и начали пробираться на джипе к водоему, где осталась рыба, впереди, исчезая в лужах и снова возникая, вился след другой машины. Чужой автомобиль стоял, не доезжая двухсот ярдов до платформы, и загораживал им путь.

— Это машина Мерриуэзеров, — сказал Холлидэй, когда они обошли вокруг большого облезлого “бьюика”, исчерченного полосами желтой краски, снабженного наружными сиренами и разукрашенного флажками. — Наверно, оба мальчишки приехали.

Грэйнджер показал рукой в сторону:

— Вон, один уже на платформе.

Младший из двух братьев стоял наверху, на самом краю платформы, и паясничал, кого-то изображая, а его брат и Том Джуранда, высокий, широкоплечий юноша в куртке кадета космического флота, бесновались около водоема, в котором Холлидэй оставил рыбу. В руках у них были камни и большие комки соли, и они швыряли их в водоем.

Холлидэй, бросив Грэйнджера, сорвался с места и, страшно крича, помчался к водоему. Слишком поглощенные своим занятием, чтобы его услышать, те продолжали кривляться и забрасывать водоем импровизированными гранатами, а младший Мерриуэзер наверху восторженными воплями выражал им свое одобрение. Вот Том Джуранда пробежал по берегу несколько ярдов и начал, разбрасывая комья, разбивать ногами невысокий глиняный накат, сделанный Холлидэем вокруг водоема, а потом снова начал бросать в водоем камни.

— Прочь отсюда! Джуранда! — заревел Холлидэй. — Не бросай камни!

Юноша уже размахнулся, чтобы швырнуть в водоем ком соли с кирпич величиной, когда Холлидэй схватил его за плечо и повернул к себе так резко, что соль рассыпалась дождем влажных мелких кристаллов; потом Холлидэй метнулся к старшему Мерриуэзеру и пинком прогнал его прочь.

Водоем был осушен. Берег рассекала глубокая канава, и по ней вода уже ушла в соседние водоемы и впадины, Внизу, в самой середине, среди камней и соли еще билось в дюйме воды, который там оставался, раздавленное тело морской собаки. Из ее ран, окрашивая соль в темно-красный цвет, текла кровь.

Холлидэй бросился к Джуранде, яростно затряс его за плечи.

— Джуранда! Ты понимаешь, что ты сделал, ты…

Чувствуя, что у него больше не остается сил, Холлидэй разжал руки, сошел, пошатываясь, в середину водоема и, отбросив ногой несколько камней, остановился над рыбой, стал смотреть, как она судорожно дергается у его ног.

— Простите, Холлидэй, — нерешительно сказал у него за спиной старший из Мерриуэзеров — Мы не знали, что это ваша рыба.

Холлидэй отмахнулся от говорившего, и его руки снова повисли как плети. Растерянный и сбитый с толку, он не знал, как дать выход своим обиде и гневу.

Том Джуранда начал смеяться и прокричал что-то издевательское. Для юношей атмосфера разрядилась, они повернулись и побежали через дюны к своей машине, вопя во осе горло и ловя друг друга, передразнивая Холлидэя в его возмущении.

Грэйнджер дождался, чтобы они его миновали, потом подошел к яме посередине водоема; когда он увидел, что воды там нет, лицо его искривилось в болезненной гримасе.

— Холлидэй! — позвал он. — Пойдемте.

Не отрывая глаз от избитого тела рыбы, Холлидэй покачал головой.

Грэйнджер спустился к нему и стал рядом. В отдалении послышались гудки, потом слабеющий шум мотора — “бьюик” уезжал.

— Чертовы мальчишки, — и он мягко взял Холлидэя за локоть. — Простите, — сказал он тихо. — Но это не конец света.

Наклонившись, Холлидэй протянул руки к рыбе, которая теперь уже не двигалась, глина вокруг нее была залита кровью. Руки на миг остановились в воздухе, потом бессильно опустились.

— Ведь тут ничего нельзя сделать? — сказал он, словно обращаясь к самому себе.

Грэйнджер осмотрел рыбу. Если не считать большой раны в боку и раздавленной головы, кожа нигде не была повреждена.

— А почему бы не сделать из нее чучело? — задумчиво сказал Грэйнджер.

Холлидэй уставился на него, словно не веря своим ушам; лицо его задергалось. Молчание длилось несколько мгновений. Потом почти вне себя от гневе Холлидэй закричал:

— Чучело? Да вы что, спятили? Может, и мне стать чучелом, набить себе голову соломой?

Он повернулся и, задев плечом Грэйнджера, как будто его не видя, выскочил из ямы наверх.

Перевел с английского

РОСТИСЛАВ РЫБКИН

Они стояли группами перед стеной из искусственного стекла и смотрели вовнутрь. Им приходилось щуриться, так как помещение было ярко освещено изнутри — свет шел от прожекторов, чьи слепяще-белые лучи образовывали правильную сетку световых точек на потолке. Неприятная белизна лежала, словно пыль, над всем ландшафтом, устроенным и поддерживаемым там, внутри: уложенные камнем дороги вели через траву и цветы, кое-где виднелся куст или дерево, но так, что они не заслоняли вида. Там и сям можно было рассмотреть странных, заросших волосами четвероногих животных. Они лежали на земле или устало бегали вдоль стеклянной стены. Но самое неприятное впечатление оставляли главные обитатели этого сооружения — человекоподобные существа с бледной, белесоватой кожей, широко раскрытыми глазами и вывернутыми ноздрями, с сухими, хрупкими кистями рук. На них была такая же одежда, что и на тех, кто разглядывал их сквозь стекло, но одежда эта выглядела на них как-то неуместно, даже непристойно.

— Они вправду такие же люди, как и мы? — спросила маленькая девочка, цепляясь за рукав отца.

— Вправду, это люди, Точнее говоря, были ими. У них те же предки, что и у нас. Раньше мы были больше похожи на них много поколений сменили друг друга, прежде чем различия стали такими большими. Собственно, никто и не знает, почему так получилось.

Они замолчали, продолжая смотреть. Иногда одна из этих карикатур на человека подходила с той стороны к стеклянной стене и всматривалась в них — и тогда стоявшие снаружи невольно отступали назад. Описать эти лица тяжело — людскими были они и в то же время какими-то другими. Кожа их была нездоровой, почти прозрачной, мутнели белки глаз. Были ли они разумными? Опасными?

Девочка спряталась за родителями и выглянула лишь тогда, когда никого из неприятных существ вблизи уже не было.

— А почему их держат в неволе? И что случится, если они вдруг выйдут наружу?

— Они не могут выйти, — объяснил отец. — Они дышат другим воздухом. То, что они едят, подвергается искусственной обработке. Все, что им нужно, стерилизуется и поступает к ним через герметически закрывающиеся шлюзы. Они могут жить только там, внутри. Снаружи они погибли бы.