Вл. Гаков - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 21

1975. В некоем “желтом тумане” сходят с ума и гибнут тысячи англичан наших современников. И это не козни пришельцев и не потусторонняя мистика, это даже и не фантазия — ведь не фантазия же те бетонные контейнеры с нервно-паралитическим газом, что были опущены на дно океана в 1970-м! Так много ли усилий стоит вообразить, что произойдет, окажись какой-то из контейнеров с течью (Джозеф Херберт “Туман”)

В этом нагнетании беспросветности случались и относительно светлые полосы, кто-то что-то предлагал позитивное но… то был глас вопиющего в пустыне. Массовый читатель требовал ужасов, причем не сверхъестественных, а по последнему слову науки (в эти годы били все кассовые рекорды такие фильмы, как “Челюсти” и “Ад в поднебесье”), да и саму науку казалось весьма соблазнительным ангажировать на роль виновника-злодея. Раз не смогла она сыграть роль “палочки-выручалочки”, пусть сыграет другую роль — мрачного демона века, стихии, более бесчеловечной, смертоносной, чем стихии природные. И как-то так получилось, что ответственность под шумок переложили на плечи ученых, а главный виновник не только остался в тени, но оценив ситуацию, прибавил свой веский голос к хору, воспевающему анафему науке.

Правая рука проталкивала в законодательных органах предложения, выгодные монополиям, которым экологический баланс был “до фонаря”. Левая в то же время создавала бешеную рекламу таким боевикам, как “Челюсти” или “Рой”.

Находились, впрочем, трезвые умы и среди писателей-фантастов. Трезвые, потому что видели не один только кошмар, но и его причину. Не только пугали, но и искали модель спасения.

Завершает наши тринадцать кругов экологического ада роман дебютанта — “Эффект Святого Франциска” (1976) Зэка Хьюза. Роман прост, даже схематичен, однако привлек внимание, и вот почему.

Во-первых, прозрачен его символ. Производя добычу руды в океане, американская компания “вытягивает” драгой на белый свет очередного невидимого убийцу. Вирус, мгновенно уничтожающий всю влагу в организме человека, столетия пролежал на дне морском законсервированным. Страшная болезнь быстро распространилась по Земле и чуть было не подвела черту человеческой цивилизации. Итак, вторгаясь в природу, всегда ждите неожиданного, отмечает автор. И, вероятно, опасного, добавляет он.

Впрочем, сказав “а”, он находит нужным сказать и “б” (ведь не отказываться же по этому поводу от каких бы то ни было исследований вообще?). А коль скоро такие исследования ведутся и не вестись не могут, то неусыпный контроль за ними должны осуществлять ученые, и не одной страны, а представляющие все человечество, — таков второй вывод романа. Третьим, самым важным является социальный акцент книги.

В романе Хьюза опасность стала по-настоящему смертельной прежде всего из-за политиков, военных, промышленников, не допустивших вовремя на зараженный остров международную комиссию врачей. Сам вирус представляется автору детскими игрушками по сравнению с другими, социальными “вирусами”. Вирусом алчности — когда интересы человечества оказываются слишком легковесными, чтобы перетянуть другую чашу весов, на которой интересы весомые, собственные. Вирусом подозрительности — когда любая международная инициатива, направленная на объединение усилий исследователей из разных стран, наталкивается на неистлевшие еще рогатки времен “холодной войны”. Вирусом рутины — когда сигнал об опасности гасится в правительственных учреждения” “защитным бастионом” из бумаг, циркуляров, инструкций. И против этих заболеваний в обществе Хьюза лекарства пока не найдено.

Один мудрец сказал: “Стоит ли пугать людей грядущими бедами, если неспособен указать спасение?” А другой ответил: “Если как следует не испугать, то ничто не заставит людей готовиться к отражению беды”. Тогда опять спросил первый мудрец: “А испуг — разве не подавляет он, не парализует воли человека? Испугавшийся — плохой боец”. И ответил второй: “Когда человек видит перед собой смерть, сил и разума у него прибывает вдесятеро Опасно, когда человек беспечен в минуту опасности, и смерть застанет его врасплох..” А правы оба, каждый по-своему.

Изрядно напугав своих читателей, западные фантасты почти не видят да и не ищут выхода. Разве может называться выходом бегство на океанское Дно, когда окончательно осквернена суша. А именно это и предлагает Д.Т.Басс в романе “Бог-Кит” (1974) впрочем, тут же и показывая, что это будет лишь отсрочкой конце, а не отменой его. Ну а когда придет черед всей планеты, то куда бежать — в космос, как это изображено в романе Филиппа Дика “Снятся ли роботам электроовцы?” [23] Дик — сатирик язвительный, и на одном средстве “спасения” он в этом романе не останавливается. В “его” будущем величайшей роскошью доступной единицам, станут “живые” животные! У кого денег поменьше, вынуждены будут довольствоваться кибернетическими эрзацами. (1968)? И даже если средство будет найдено, как, например, в повести Дина Маклафлина, то не породит ли такое “открытие” еще больших проблем? Пока все останется по-старому в мире, о котором пишут западные фантасты, останется и проблема — частные решения лишь отодвинут неизбежный конец.

Представить же себе иную социальнуюсреду, в которой было бы гарантировано сохранение природной, буржуазные писатели не в состоянии.

Эта статья не случайно начиналась с упоминания о бестселлере. В мире, о котором шла речь, практически все является предметом купли-продажи. В том числе и проблема, А экологическая проблема сейчас — бестселлер номер один, и пишут на эту тему в большинстве своем не из-за каких-то высоких соображений гуманизма и социальной ответственности за будущее, а просто потому, что за это платят. И притом недурно.

Встречались, правда, и отдельные счастливые исключения, но основной вал такой фантастики повторил в своем развитии все этапы развития экологической темы в документалистике. Сначала не заметили, потом, спохватившись, принялись пугать впоследствии попытались приукрасить бодро-оптимистическим глянцем, а в конце концов плюнули и с покорностью отдались стихии рынка.

А животных и птиц все меньше, реки все опаснее для здоровья и даже жизни, в воздухе все меньше кислорода, в городах все выше уровень шума, теснота, грязь. А Земля-то у нас одна. Выдержит ли?..

На протяжении всей истории человечества, вплоть до самых последних лет, люди большей честью относились к породившей их матери — земной природе как неразумный ребенок к злой мачехе. Они боялись ее, униженно молили ее о милости, а где могли — торжествовали над ней свои маленькие победы. Справедливости ради надо сказать, что и природа далеко не всегда баловала людей своими поблажками. Нередко она беспощадно стирала с лица земли целые села и города, целые племена и народы. С другой стороны, можно перечислить примеры любовного, даже самоотверженного отношения человека к земной флоре и фауне. Но все это были исключения, подтверждавшие правило. А правилом были страх вражда.