Ким Ньюман - Время и относительность

Он тихо засмеялся, хотя и не понял.

Почему местные люди считают, что так важны небольшие вариации в цвете кожи? Или в том, что люди думают? Или в том, откуда они?

Когда солдаты грубили Малколму, мне хотелось раскрыть рот и выдохнуть на них ледяную смерть, превратить их в твёрдые статуи. Я, конечно, не умею так делать, но я не такая, как они. Если я возьмусь за дело, я смогу многое. По крайней мере, мне так кажется.

Но я не делаю. Я могу многое рассказывать Малколму, но лишь потому, что он думает, что я ему рассказываю сказки.

Малколм – лучшее, что у них тут есть. Нужно стараться думать об этом. Есть Ф.М., есть Грозный Грейндж и двойная география, но есть ещё и Малколм. Когда я рассказываю ему о других планетах, у него от удивления расширяются глаза. Это его любимые сказки.

В этот день Малколм вёл себя тихо. Когда я привела его домой, его мама сразу заметила это, но не стала ничего спрашивать. Я уверена, что она и так поняла. Если бы я была местной, мне стало бы стыдно. Но я не отсюда, поэтому я просто злюсь.

Позже...

Субботний вечер, как в «…и воскресное утро». Дедушка разрешает мне уходить и приходить когда мне угодно. Джон, который получает от своего отца каждое утро «наряды по дому» и должен отчитываться за каждую минуту каждого дня, завидует этой свободе, но она не всегда в радость. Иногда я переживаю, что пока меня нет, дедушка забудет кто я такая. Он легко может переместить Будку и бросить меня тут. Тогда мне, наверное, придётся повзрослеть, устроиться на работу, завести детей.

Не самая радостная перспектива. Может быть, мне лучше стать девушкой-битником, сочинять стихи на улице Оулд Комптон, разъезжать по улицам на «Ламбретте», одеваться исключительно в чёрное. Благодаря Видалу Сассуну, у меня подходящая для этого причёска.

Сегодня я встречалась с Джиллиан. Мы ходили в кино.

Это неловко. Джиллиан нельзя приходить на свалку Формана (по понятным причинам), а она не хочет, чтобы я появилась в её квартире (я догадываюсь почему, но писать не стану). Нам, чтобы переодеваться, приходится находить места с женским туалетом.

Ниже нашей школы есть молодёжный клуб при церкви, пойти в который могли разве что третьеклашки. Миссис Хей, жена викария, не одобряет ритмичную музыку, якобы поощряющую распущенные танцы, и проигрывает пластинки только с лёгкой религиозной музыкой. «Майкл, греби к берегу, аллилуйя!», и тому подобное.

Викарий угощает зашедших подростков имбирным пивом, которое производит сам из земных организмов, гниющих в банках, которые иногда громко взрываются. Обычно нас с Джиллиан туда и палкой не загонишь, но в этом клубе был нормального размера туалет с полноценными зеркалами.

У меня почти ничего не получается сделать для того, чтобы выглядеть старше, кроме как обмотать голову косынкой, взгромоздиться на высокие каблуки, и надеть длинное пальто. Джиллиан подкладывает в лифчик носовые платки и распускает волосы, которые у неё обычно связаны. А ещё у неё есть плиссированная зелёная юбка, из-под которой выглядывают коленки, и шарфик в тон юбки.

Очень долго мы помогали друг другу нанести макияж. В итоге на мне была алая губная помада и глубокие голубые тени под глазами, и я была похожа на принцессу из какого-то племени, которую собираются принести в жертву богам вулкана. Джиллиан накрасилась гораздо удачнее: немного подведённые брови, немножко губной помады, и – вуаля! – вылитая Ширли Энн Филд! [10] Английская актриса кино, театра, и телевидения.

– Холодная красотка, – сказала я, осмотрев её. – Только что из холодильника.

– Не напоминай мне о холодильниках, Лобастая. Только не в такую погоду. Две минуты на улице, и я коленей не буду чувствовать.

Затем мы вышли из клуба, стараясь не наткнуться на мистера Хейя и его теннисный стол. На выходе мы прошли мимо жены викария, и она на нас посмотрела . Когда мы отошли, мы обе захихикали.

– Ты видела? – сказала я. – Эта женщина думает, что мы на пути морального разложения!

– А разве не так?

– Ещё как!

Когда мы добрались до «Риалто», сегодняшний фильм – «Одиночество бегуна на длинную дистанцию» с Томом Кортни – уже начался.

Мы, впрочем, не очень-то и хотели его смотреть. На фотографиях снаружи кинотеатра Том Кортни был чересчур похож на Джона-Марсианина, которого мы так часто видели в школе, что в дополнительном полуторачасовом напоминании не нуждались.

И вот стоим мы разодетые, а пойти некуда.

– У меня идея, – сказала Джиллиан. – Раз уж мы выглядим старше восемнадцати, то давай сходим в «Помпу». Я слышала, что у них там классный музыкальный автомат. Это же недалеко от твоего дома, да?

Я не хотела показать, что боюсь, поэтому согласилась. Я подумала, что нас туда всё равно не пустят, потому что пабы строже на счёт возраста, чем кинотеатры. Так что ничего плохого не будет.

Когда мы подходили к «Помпе», Джиллиан сказала, чтобы я шла старше.

– Это как? – спросила я.

Она показала: выставила грудь вперёд, задрала подбородок, и добавила своему росту несколько сантиметров за счёт того, что расправила спину и не сгибала ноги. Я попробовала так идти, но это было неудобно, и я снова захихикала.

Джиллиан была недовольна, но тоже хихикала.

– Что-то смешное, девочки?

Парень, обратившийся к нам, стоял рядом с «Помпой» и завязывал накидку на мотоцикле. На нём была чёрная кожаная куртка и перчатки. Из-под его шлема свешивался жёлтый шарф в чёрную клетку.

– Только твой видок, Космонавт, – сказала Джиллиан.

Я напряглась. Не стоило дразнить одного из «Ребят Сверх-тонников».

Он снял с себя шлем и подвигал бровями.

– Отведите меня к вашему лидеру, – сказал он. – Я прибыл на Землю забрать ваших девушек. На нашей планете женщины закончились, и мы ищем добровольцев им на замену.

– Удачи, парниша, – сказала Джиллиан.

– Меня зовут Зак, а не «Космонавт», и не «парниша».

– Да ты что?

– А у вас есть имена?

– Возможно, – сказала Джиллиан.

– И какие же?

Зак был не один. С ним была группа друзей, тусовавшихся возле паба вместе, как шайка Ф. М., все в мотоциклетной одежде. «Ребята Сверх-тонники». Среди них были даже две девушки с острыми чертами лица, в больших, мужского размера куртках и джинсах, с завязанными сзади розовыми лентами волосами.

Зак повесил свой шлем на мотоцикл, и вынул из кармана нож-выкидушку. В школе такие запрещены, но некоторые старшие мальчики всё равно их носят. Улыбнувшись, Зак нажал на кнопку, и выскочило лезвие, только это оказался не нож, а расчёска. Его русые волосы помялись под шлемом, и он начал приводить их в порядок.

– Ты их смазал не хуже мотоцикла, – сказала Джиллиан.

Я подумала, что она рискует своей жизнью, а то и хуже, тем более что несколько парней засмеялись. Но он лишь улыбнулся, закончил причёсываться, и спрятал расчёску.