Юрий Медведев - Капитан звездного океана

Ризенбах в окошко косится, святого разглядывает Евтропия.

— Довольно по сторонам пялиться, герр Ризенбах! Вы не на пирушке, а в стенах академии! — сердится проректор Факториус, нетерпеливо ногами притопывает. Всей зале видны проректорские сафьяновые сапожки с острыми, как серпик молодого месяца, носками. — Профессор Мэстлин, извольте приступить!

Нос у Мэстлина огромный, шишковатый, щеки лиловые, всклокочена борода. «Ну и физиономия, ни дать ни взять разбойник с большой дороги», — подумал Иоганн.

Профессор поднимается, распахивает фолиант в коричневом переплете. Затем надевает очки, откашливается и вдруг набрасывается на латынь, сокрушая ее железным молотом скороговорки:

— «Вселенная состоит из девяти соприкасающихся сфер. Наружная сфера, небо, обнимает все остальные. Это — верховное божество, которое их содержит и окружает. В небе укреплены звезды, и оно уносит их в своем вечном движении. Ниже катятся семь сфер, увлекаемых движением, противоположным движениям неба. Первую из них занимает звезда, которую люди зовут Сатурном. На второй блестит то благодетельное и благосклонное к человеческому роду светило, которое известно под именем Юпитера. Потом — ненавистный Марс, окруженный кровавым сиянием. Ниже Солнце, царь, повелитель других светил и мировая душа; страшной величины его шар наполняет своим светом беспредельное пространство. Его сопровождают сферы Меркурия и Венеры, составляющие как бы его свиту. Наконец, ниже всех Луна, заимствующая свой свет от Солнца. Под нею — все смертно и тленно. Над нею — все вечно. Земля, помещенная в центре мира, наиболее удаленная от неба, образует девятую сферу; она неподвижна, и все тяжелые тела падают к ней в силу собственной тяжести…»

Герр профессор оторвался от фолианта, вверх, к потолку простер руку, как бы намереваясь недостойного Ризенбаха проклясть.

— Земля, помещенная в центре мира. Слышали? Внемлите же, Ризенбах, гордынею обуянный! Внемлите и ответствуйте: чьи дивные слова зачел я пред вами?

Потупился недостойный Иероним, вся премудрость древняя вмиг улетучилась из памяти.

— Кому ведомо, чьи провидческие слова зачтены? Молчит, молчит вся академия, посрамлена профессором астрономии и математики!

Сам герр проректор седую голову склонил ниц, потирает на мизинце яхонтовый перстень.

— Спрашиваю, бакалавры: слова провидческие чьи?

— Марка Туллия Цицерона, — негромко произносит со своей скамьи первокурсник Кеплер.

— Воистину так: Цицероново изречение относительно системы Птоломея, — соглашается профессор. — А вы, Ризенбах, что противопоставляете божественной картине мироздания, всей гармонии Птоломеевой?

Тряхнул кудрями каштановыми Иероним, выпалил, словно в омут с головой бросился:

— Земля обращается вкруг самое себя и проносится вкруг Солнца подобно всем иным планетам.

— Какие доводы приведете в оправдание сей чепухи несусветной?

— Доводы приведены в сочинении господина Коперника, каноника [12] Каноник — соборный священник. из Фромборка.

— Каково название сочинения?

— «О круговращениях небесных тел».

— Каким путем попало сочинение к вам в руки? — допытывается профессор.

— У нищенствующего монаха приобрел, на торговище. За один рейнский гульден.

— Грош цена писаниям вашего Коперника! — взрывается герр проректор, нервно теребя пальцами Гиппократов рукав [13] Гиппократов рукав — украшение, надевавшееся в торжественных случаях на академическую мантию. Оно имело вид длинной и узкой воронки, свисающей вниз. . — Инквизиционный трибунал позаботится, дабы он понюхал, чем пахнет отлучение от церкви.

— Каниник скончался лет уж сорок назад. И пред кончиной доказал движение Земли, — выкладывает начальству недостойный Иероним.

Эх, дал маху, опростоволосился проректор: каноника, давным-давно почившего, вознамерился волочь в трибунал. Шепоток прошумел по зале, там и сям прыскают в кулак. Мэстлин зазвенел в медный колокольчик, а Факториус сызнова перстень разглядывает.

Мэстлин . Утихомирьтесь, господа… Бакалавр Ризенбах, попытайтесь опровергнуть по меньшей мере четыре довода, свидетельствующие против движения Земли. (Косится в книгу.) Итак, начнем. Наши глаза — свидетели, что свод небес обращается вокруг Земли в 24 часа. Отчего же движение Земли нечувствительно для нас? Почему его трудно себе представить?

Ризенбах . Здесь происходит то же, что при езде в повозке или на корабле. Едущему всегда кажется, будто он сидит неподвижно. Между тем его глаза — свидетели, что деревья, строения, берега бегут мимо. Но разве легко представить себе деревья, бегущие стремглав, наподобие зайцев?

Факториус . Кто там хихикает, господа!.. Шутки здесь неуместны, бакалавр Ризенбах! Выслушайте второй довод!

Мэстлин . При движении повозки или корабля одни деревья сменяют другие, вслед за пологими берегами показываются утесы. Отчего же звезды всегда одни и те же над нами? Почему они не меняют положения с переменою времен года? Наглядным тому примером — Полярная звезда. Она всегда на севере.

Ризенбах . Сие невозможно без…

Мэстлин . Я еще не закруглил мысль!.. А созвездья сохраняют свою форму даже при самых тщательных измерениях.

Ризенбах . Стало быть, все звезды удалены от нас на бесконечно большие расстояния. И тогда из каждой точки земной орбиты, даже с каждой планеты солнечной системы наблюдаемы одни и те же созвездья. Необъятная солнечная система сжимается в точку при сравнении со звездными расстояниями.

Факториус . Не шутите с солнечной системой! Только господь бог, благословенный Спаситель наш, властен сжать ее до размеров точки.

Ризенбах . А божественный Архимед?

Факториус . При чем тут Архимед?

Ризенбах . Шутил же он с Землей: «Дай мне место, где бы мог я опереться, и я сдвину Землю с ее основ».

Мэстлин . Не выказывайте своего невежества, бакалавр! Ведомо ли вам, сколько времени потребно для того, чтобы посредством рычага Архимед смог бы сдвинуть нашу планету хотя бы на толщину соломинки?

Ризенбах . Мне думается… представляется…

Мэстлин . Кто ответит на сей вопрос? Что же замолкли, философы академические? Стыдитесь разделить невежество с недостойным Ризенбахом! Я повторю: какой промежуток времени…

Кеплер . Несколько миллионов лет, герр профессор.

Мэстлин . Воистину так: несколько миллионов! Кто вспомнил!

Кеплер . Бакалавр Кеплер, факультет философии.

Мэстлин . А изречение Цицероново кто угадал? Факториус . Оный же бакалавр.

Мэстлин . Прошу вас, бакалавр Кеплер, нынче после вечерней трапезы посетить мой дом. (Косится в книгу.) Вникните, Ризенбах, в довод третий. Известно, что Луна представляется нашему взору то узким серпиком, то в виде серьги, то полукружьем, а то полным кругом, вроде медного зеркала. Почему она пребывает в различных состояниях такого рода? Почему показывает фазы?